Под колпаком финансовой разведки

Итак, пресловутый закон "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем", подписанный президентом полгода назад, вступил в силу. Его основные тезисы за минувшие полгода усвоил, пожалуй, каждый законопослушный (и не очень) гражданин, имеющий какие-нибудь отношения с банковской системой.

Но на всякий случай напомним, что в целях борьбы с легализацией преступных доходов законодательно закреплено понятие подозрительной сделки (правда, расплывчато и описательно: пока есть 6 признаков этого явления, но в Минфине обещают расширять список). Информация о таких сделках должна направляться банками в специально созданный орган – Комитет по финансовому мониторингу (КФМ), в банковском просторечье сразу же поименованный финансовой разведкой. Кроме того, закон устанавливает границу "автоматической" подозрительности сделок – 600 тыс. рублей. Выше нее начинается область неминуемого финансового контроля. В Комитете по финансовому мониторингу вся эта информация будет анализироваться и направляться по назначению: к примеру, в налоговую службу, в ФСБ, в прокуратуру.

Замминистра финансов Юрий Львов подчеркнул, что "внимание закона концентрируется именно на наличной форме денег", скажем, на сделках по покупке валюты в объемах, превышающих 600 тыс. рублей, обмене банкнот одного достоинства на банкноты другого достоинства, внесении в уставной капитал организаций большой суммы наличных денег. Он пояснил, что основная задача закона – пресекать процесс вливания в экономику денег, полученных преступным путем: из сферы наркобизнеса, рэкета и т.п. Не секрет, что средства из этих "сфер" составляют в РФ весьма незначительную долю теневого капитала. Гораздо большие суммы становятся нелегальными из-за бегства от налогов, "серого" импорта и тому подобных явлений. Именно против них и будет направлен новый закон.

Итак, закон обязывает финансовые организации сообщать в уполномоченный орган о подозрительных сделках. Вместе с тем в нем предусмотрено наказание за разглашение информации, полученной уполномоченным органом, в частности, с целью конкурентной борьбы. Юрий Львов отметил, что за финансовыми операциями граждан России и юридических лиц за пределами России контроль будет вести КФМ совместно с аналогичными органами других стран. Под действие закона не будут подпадать сделки с недвижимостью.

Теперь о реакции на новый закон. С самого начала этот нормативный акт был встречен, мягко говоря, недружелюбно. Наиболее безобидные зарубежные экспертные оценки сводились к тому, что он был принят под сильным давлением ОЭСР (Организации экономического сотрудничества и развития), желающей видеть Россию в числе стран, борющихся с отмывкой денег. Кроме того, пресловутая FATF (Financial Action Task Force on Money Laundering) не исключила РФ из своего черного списка неблагонадежных в этом отношении стран. Это, дескать, и подтолкнуло Москву к принятию закона. Утверждают также, что в России закон – то самое дышло, а что касается реальной борьбы с легализацией незаконных капиталов, то ее у нас как не вели, так и не собираются вести. Россия прилагает массу усилий в стремлении влиться в мировую экономическую систему, но они, увы, не подразумевают действительной борьбы с отмывкой денег. Как отмечают далее иностранные эксперты, в нашей стране господствует немодное на Западе пристрастие к наличности; это, по их мнению, создает благодатную почву для отмывания денег и затрудняет в принципе борьбу с финансовыми махинациями. Прибавьте сюда сложившийся за 90-е годы имидж России: засилье мафии и всесилие олигархов, коррупция, бездействие законов и т.п. International Herald Tribune пишет в этой связи, что "типичным для России остается избирательное исполнение финансового законодательства, а экономические преступления преследуются от случая к случаю", так что и новый закон "едва ли возымеет серьезный эффект".

Общественное мнение в нашей стране подтверждает зарубежные оценки. "Банкам велено стучать на своих клиентов" – вот какой вывод сделали россияне из нового закона. "КФМ – новая спецслужба, не ограниченная в своих действиях жесткими рамками закона, она имеет право вторгаться в личную финансовую жизнь". Тот факт, что практика отслеживания подозрительных сделок, не воспринимаемая как стукачество, активно распространяется во всем мире (от Австрии до Замбии и от острова Доминика до ОАЭ), ни о чем нам не говорит. Наши СМИ, что тоже показательно, в отличие от западных, не баловали закон своим вниманием. Пока речь не зашла о том, что с 1 февраля у банков действительно появилось обязательство подавать информацию об определенных сделках. Тут сразу же заговорили о банковской тайне и о правах клиентов.

Логика тех, кто недоволен законом с точки зрения его "стукаческого" характера, такова: существует и действует новый Уголовный Кодекс (образца 1997 года), где в статьях 174 и 174 прим вполне в соответствии с Венской конвенцией 1988 года раскрывается понятие "отмывки денег" как уголовного преступления ("совершение финансовых операций и других сделок с денежными средствами или иным имуществом, приобретенным заведомо незаконным путем"). И если есть статья, есть правоохранительные органы, преследующие и карающие по этой статье, то зачем, спрашивается, принимать новый, по сути, дублирующий закон и создавать новое правоохранительное (а скорее, выходит, правонарушительное) учреждение?

В свое время, когда в России разворачивалась кампания по борьбе с организованной преступностью, был принят отдельный закон о борьбе с этим нехорошим явлением. Юристы недоумевали: зачем это нужно, когда в уголовном законодательстве записана, прокомментирована и тщательно истолкована статья "бандитизм"? Вся оргпреступность аккуратно под нее попадает – только лови и сажай. Но – такова была политика: усилить борьбу с оргпреступностью. Под это дело просто необходимо было принять новый закон. И сейчас, очевидно, политика задает тон законодательству. Причем политика внешняя. Зампредседателя банковского комитета Госдумы Владимир Тарачев считает, что "по большому счету, закон готовили для потребления снаружи, а не внутри, то есть для отчета перед FATF". Так что не стоит его переоценивать: "…при рассмотрении этого закона в Госдуме его содержание было выхолощено".

Но многие полагают все же, что не только ради мнения FATF это было придумано, да и не всё выхолощено. Экспертам видится в новом законе, и особенно в создании КФМ, проявление все того же процесса усиления центральной власти, который прослеживается в России при президенте Путине. Вот теперь создается могущественный следственный орган, специализирующийся на экономике, способный контролировать финансовые потоки, к тому же не связанный жесткими рамками уголовно-процессуального законодательства. Для регламентации его деятельности и принят "отмывочный закон". Он, в отличие от УК и УПК, четкостью формулировок не отличается, особенно в том, что касается правомочий КФМ по сбору подозрительной информации, а также соответствующих обязанностей банков. То есть власть нашла новый способ практически бесконтрольного влияния на общество и граждан.

Единственным четким критерием подозрительности является, как уже говорилось, сумма сделки – свыше 600 тыс. рублей. Но эффективность этой нормы ставится экспертами под большой вопрос: не очень законопослушные граждане могут ведь догадаться разбить перечисление 1 млн. рублей на две операции по 500 тысяч! Снова возникает ощущение, что эффективность борьбы с отмыванием денег – не главная цель принятого закона.

Так не наступит ли в финансовой сфере России 37-й год? Вряд ли. Там, где деньги лежат (или ходят), это почти невозможно. Вспомнить хотя бы времена создания налоговой полиции: юристы тогда сильно волновались, что полномочия налоговых полицейских по вторжению в частную жизнь намного превосходят соответствующие возможности "классических" правоохранительных органов (вплоть до права нарушения неприкосновенности жилища). Однако практика показала, что налоговики – тоже люди, и с ними всегда можно договориться. Жалуются только иностранцы: они договариваться не умеют. Так что и КФМ, очевидно, тоже будет вести с кем-то переговоры, только это будет более высокий уровень. Эксперты предрекают КФМ политическую карьеру.

Сейчас банкиры наперебой успокаивают самих себя и своих клиентов – дескать, новый закон вовсе не нарушает банковской тайны и почти не усложняет работу. "Это мировая практика, и так действует каждый профессиональный банк, – подчеркивает вице-президента банка "Кредит-Москва" Михаила Брейтерман. – Что касается механизма контроля за сомнительными сделками, то мы заблаговременно подготовились к новым правилам. У нас уже существует рабочая группа, которая занимается сбором информации, а в ближайшее время будут утверждены внутренние правила банка, соответствующие рекомендациям ЦБ. Я не думаю, что это нововведение затруднит работу банка с клиентами, поскольку у каждого из них проверенная временем кредитная история". Ну, тут уж, как говорится, счастлив тот банк...

Зампредседателя правления Собинбанка Андрей Серебренников признает, что вступление в силу нового закона внесет определенные коррективы в текущую деятельность банка. Однако он не думает, что это осложнит его работу, тем более – как-то отразится на качестве обслуживания клиентов. "Законодательные и регулирующие органы оставили банкам достаточно времени для соответствующей подготовки внутренней нормативной и технической базы", – утешает он.

Но дамоклов меч неопределенности в признаках подозрительной сделки и в полномочиях КФМ все же повис над российской банковской сферой. Председатель правления Ист-Бридж банка Валерий Калачев полагает, что рекомендации ЦБ РФ по выполнению требований "антиотмывочного" закона "могут значительно осложнить жизнь банков". "Эти рекомендации оставляют немало технических вопросов, связанных, в частности, с анкетированием клиентов. Я думаю, что большинство банков творчески переосмыслят и переработают рекомендации Центробанка с тем, чтобы оптимизировать клиентские операции в соответствии с федеральным законом", – считает Валерий Калачев. Он также высказал опасение, что базы данных об операциях клиентов банков "теоретически могут попасть в руки их конкурентов". "Конечно, клиенты банков не будут в восторге от того, что контроль за их операциями существенно возрастет".

Так что ни эксперты, ни банкиры, ни клиенты банков не в восторге от вступившего в силу закона. И FATF, кстати, ничего пока не обещает. Мало, говорит, принять закон – надо бы посмотреть, как он будет применяться. Тогда и вернемся к вопросу об исключении России из списка стран, не борющихся с отмыванием денег. Создается впечатление, что пока от отмывочных нововведений в России выиграла только власть.