"Новая драма": европейский мейнстрим на российских задворках

"Y": Критики часто рассматривают ваше творчество в контексте модного ныне направления "Verbatim". Мне кажется, что это не вполне справедливо, ведь у каждого автора свой голос, свое выражение. Как вы сами мыслите соотношение тольяттинской "новой драмы" и стиля "Verbatim"?

Михаил Дурненков: Так получилось, что самый передовой отряд "новой драмы" в Москве поставил "Verbatim" во главу угла. Все новое, что возникает, автоматически причисляется к этому направлению. Но мы особенно не сопротивляемся, поскольку "вербатимные" тексты используют живой язык, лучше сказать – реальную речь…

Вячеслав Дурненков: Даже документальность. Использование документа в качестве основы текста, подача этого документа средствами театра – это железный принцип "Verbatim".

Вадим Леванов: Ситуация сложная. Этот совершенно "заграничный" термин используется в российском контексте для своих интересов, достижения определенных целей. В западном варианте "Verbatim" предполагает абсолютную нейтрализацию автора, никакой искусственности, никакого "хэппи энда"… Есть документ, актер его читает – все, сфера изображения сужается. Сам по себе "Verbatim" заканчивается тупиком. Мы же стараемся максимально задействовать воображение, живая речь становится поводом для пьесы.

Михаил Дурненков: Я бы сказал, что "Verbatim" для нас – это всего лишь прием, когда на сцене звучит живая, органичная герою речь…

"Y": Скажите, насколько такой подход свеж, ведь еще "натуралисты" позапрошлого века стремились воссоздавать живой язык, язык социально и индивидуально окрашенный, писать языковые портреты. Вспомним Григоровича, Даля. Например, Григорович в поисках "живого языка" и новых форм отправлялся в петербургские трущобы...

В.Л.: У нас нет цели – вскрывать социальные язвы. Мы не стремимся к локализации, достижению узко-социальной характерности персонажа.

В.Д.: Как раз наше творчество, творчество тольяттинской "новой драмы", отличается повышенным интересом к метафизике, к мирам сверхчувственным. Возможно, это наш фирменный стиль. Это происходит из-за, если позволите, духовного вакуума, в котором мы, да и не только мы, пребываем. При этом при всем не теряется интерес к живой речи – вот тут ""Verbatim" выступает в полную силу. Если, например, в нашей пьесе появляется сумасшедший, сантехник или, возьмем, сектант, то он так и будет говорить, как говорил бы сумасшедший, сантехник, сектант. Они не будут говорить стихами, анапестом. Их речь может порождать и нечто юмористическое и нечто трагическое, но главное, она не выдумана.

"Y": Вернемся к скандальному спектаклю Вяч.Дурненкова "Голубой Вагон". Он особенно запомнился столичной публике тем, что его действующие лица – Самуил Маршак, Корней Чуковский, Агния Барто и другие участвуют в разворачивающейся на сцене попойке. Газета "Культура" обвинила Вас, Вячеслав, чуть ли не в осквернении добрых начал советской интеллигенции… Как вы прокомментируете эти нападки?

В.Д.: У меня складывается впечатление, что у некоторых людей напрочь отсутствует элементарное чувство юмора… Вадим Леванов был режиссером "Голубого вагона", спросим его.

В.Л.: Нам говорили, что спектакль в общем – симпатичный, но сама пьеса – ужасная. Как это сочетается, совершенно непонятно. Что касается своеобразного "иконоборчества", то его могли усмотреть только шестидесятники, для которых перечисленные имена овеяны ореолом святости. Для меня же они – персонажи commedia dell'arte. Это маски, которые называются – Маршак, Барто, Чуковский, Заходер.

"Y": Давайте коснемся еще одной проблемы, связанной с критикой "новой драмы". Существует мнение, что "новая драма" лишена какой-либо художественной ценности. Многие ждут от драмы каких-то широких обобщений, проекций проблематики на весь строй жизни в целом. Часто задают вопрос: "А где здесь разумное, доброе, вечное и т.п. Зачем нам этот документализм?" Обычно ждут от театра "возвышенного"…

В.Л.: В "новой драме" безусловно присутствует художественность, но она особого рода. Ситуация до смешного повторяет события вековой давности, происходившие с "новой драмой" в лице Генриха Ибсена, а в дальнейшем – Антона Чехова, Максима Горького. В то время театр не мог адекватно работать с новой драматургией, новой эстетикой. Также и сейчас, на мой взгляд, меняется сама система языка драмы, потому что в корне изменилась реальность. Скажем, у Шекспира всегда известны источники всяческих злодеяний. Мы же живем в мире, где без конца происходят ужасные вещи. Происходят анонимно. Вот мы сейчас сидим, общаемся, и, вдруг – на соседней улице дом взорвался, пожар. Мы посмотрим – "а, опять взорвали", и, почти наверняка, продолжим интервью. Ирония, на мой взгляд, самое актуальное отношение к современному миру. Подчеркну, что ирония не в смысле некоего тропа, риторического хода. Речь должна идти об ироническом мироощущении.

"Y": То есть современность ставит перед вами такие неведомые ранее вопросы, провоцируя вас высказываться именно так, а не иначе?

В.Д.: Я двигаюсь в русле традиционных проблем, "проклятых вопросов"…Пожалуй, после Достоевского ничего принципиально нового не возникло… Меняется только язык, форма подачи.

"Y": Правильно ли я понимаю, что для вас конфликт, скажем, личности и законов жизни, характерный для драматургии Островского, актуален? То есть вы, Вячеслав, в каком-то смысле, традиционалист?

В.Д.: Я этого не скрываю. Для меня "Verbatim" - своего рода оболочка, меха.

В.Л.: Не со всем могу согласиться. Некоторые конфликты попросту умирают, перестают восприниматься. Мир меняется, меняются драматические конфликты. Одна из моих "документальных" пьес под названием "Сто пудов любви" построена на основе писем тинэйджеров-фанаток к своим кумирам – Киркорову, Мумий Троллю, Земфире… Это же новый феномен, как мне кажется…

"Y": Вячеслав, в одной из ваших пьес "Mutter" возникает неожиданная ситуация. Действие пьесы происходит в доме престарелых. Начинается она вполне злободневно, вы слегка касаетесь современных "язв" общества, и вдруг выясняется, что пенсионеры – это инопланетяне, выполняющие миссию спасения земли от гигантского астероида. Вы берете заведомо виртуальное, фантазийное разрешение конфликта, что равнозначно безвыходности. При этом речь пенсионеров у вас действительно взята "из жизни"…

В.Д.: Как мне представляется, эта пьеса об отсутствии в современном мире духовной отваги...

В.Л.: Драматургию Вяч.Дурненкова можно рассматривать как описание параллельных, возможных миров. В ней речь идет о множественности реальностей, их пересечении...

В.Д.: Если проанализировать нашу драматургию, то окажется, что у нас нет ни одной действительно сильной пьесы про человеческие отношения, чувства. Мы прячемся за метафизику, боимся признаться себе, что мы способны верить, любить. Метафизика – это детская болезнь, как и мат в текстах. Тольяттинская "новая драма" – это драматургия не очень уверенных в себе людей. Это пьесы задавленных людей, надо честно признаться.

"Y": Вы приехали на специальную программу, посвященную 10-летию фестиваля "Золотая маска" как приглашенные гости, авторы и постановщики десятки лучших спектаклей "новой драмы". Вас пригласили с пьесой "Культурный слой". Расскажите о ней.

В.Д.: Мы поставили эту пьесу совместно с братом Михаилом. Эта пьеса про Тольятти...

М.Д.: Но вопросы в ней поставлены самые разные… Наша пьеса – это пьеса-надежда. Она возникла в результате большой внутренней работы драматургов, режиссера, актеров. Здесь не было диктата режиссера, мы старались вместе реализовать послание, заключенное в пьесе.

В.Л.: Тольятти – архитипический город для России… Да это вся Россия современная… Но это не только пьеса о России, она о том, как жить в безвоздушном пространстве, о потребности выйти из него.

"Y": Неизбежно вспоминаются сёстры Прозоровы, образы Чехова, уже ставшие универсальными, "вечными". Не кажется ли вам, что их пафос в пьесе в каком-то смысле утопичен?

В.Л.: Нам надо самим делать все, чтобы воздуха было как можно больше. Ради духовных и эстетических открытий люди стремятся и будут продолжать стремиться в Москву, куда-то еще.

"Y": Скажите, где ставят ваши пьесы?

В.Д.: Больной вопрос. В Москве всего лишь две экспериментальные площадки, где нам рады. Конечно, это – "ТЕАТР.DOC", который моден, хотя и вмещает полста зрителей. Также Центр современной драматургии и режиссуры под руководством Алексея Казанцева и Михаила Рощина. Трудно поверить, но нам как-то сказали в Москве: нам нужны новые пьесы, но не такие, как вы пишите. Мы ваши вещи ставить не будем, хотя других у нас нет...

М.Д.: Для нас очень важно, что в июне будет премьера "Культурного слоя" во МХАТе им. А.П. Чехова. Честно говоря, мы даже не знаем, чего нам ожидать. Это рискованный эксперимент с классической манерой исполнения. Пьесу либо изменят до неузнаваемости, может быть, даже сломают, или сделают лучше. Режиссером будет Н.Скорик.

В.Л.: Я вижу проблему следующим образом. По моему мнению, все дело в системе советского репертуарного театра. С этим что-либо сделать крайне сложно. Существует конфликт между тем, как авторы видят свои пьесы, и тем, как к ним относятся в постсоветских театрах. Об этом можно много говорить...

В.Д.: Вот Вадим Леванов у нас очень востребован во Франции, его пьеса "Выглядки" ставилась на сцене "Театр де Коллин" в Париже...

В.Л.: Мы участвовали в большом проекте "Зеркало: Восток-Запад", приходилось ездить на фестиваль "Пассаж" в Нанси. Для этих выступлений были переведены пьесы нескольких современных российских драматургов – Курочкина, Драгунского, Сорокина, Гришковца, Вырыпаева, Костенко.

"Y": Любопытно, как воспринимал ваши пьесы французский зритель?

В.Л.: Никакого барьера не было, не было ощущения, что нас воспринимают как какую-то экзотику. На самом деле, то, что мы делаем здесь, вписывается в процессы, происходящие с европейской драматургией. По большому счету, "новая драма" - феномен космополитичный. Точно также на фестивале "Московские сезоны в Париже" были показаны пьесы, идущие в "Театре.doc", и они были восприняты адекватно.

"Y": Получается, что "новая драма" находится в русле основного направления европейской драматургии, оставаясь в России явлением маргинальным?

В.Л.: Она маргинальна с точки зрения постсоветского сознания. К сожалению, им обладают чиновники от культуры, которые сидят на местах, в частности, в Тольятти.

Пьесу Вячеслава и Михаила Дурненковых "Культурный слой" "ТЕАТР.DOC" покажет 22 марта дважды в 15:00 и 19:00. "ТЕАТР.DOC" расположен по адресу Трехпрудный пер., д. 11-13, стр. 1.