Андрей Макаревич: Я не знаю, что такое "рок"

Фото Дмитрия Дружкова

Мы встретились с лидером "Машины времени" в галерее на Крымском валу, где среди прочих картин были выставлены довольно симпатичные графические работы фронтмена легендарной команды, всегда подчеркивавшего свою связь с изобразительным искусством. Макаревич был несколько утомлен, для эксклюзивного интервью "Yтру" ему пришлось буквально выкраивать час в своем напряженном графике. Тем не менее, разговор получился неформальным, и я с сожалением вынужден опустить некоторые залихватские обороты, которыми мой собеседник пользовался в те моменты, когда его отвлекали бесконечные телефонные звонки.

Игорь Камиров: Андрей, скоро должны увидеть свет два ваших новых альбома. Расскажите, пожалуйста, как с ними обстоят дела?

Андрей Макаревич: На самом деле выходят даже больше, чем две пластинки. Во-первых, совсем скоро появится альбом "Оркестра креольского танго", записанный живьем в клубе с концерта. Это для меня вещь особенно ценная, потому что такая живая запись передает саму суть и дух этой музыки, это не студийная работа, туда вошла большая концертная программа. Альбом длинный получился, больше 70 минут, и как-то само собой так вышло – там записаны наиболее любимые песни с моих шести сольных пластинок. Это одна история.

Вторая – это альбом "Машины времени", который выйдет еще месяца через два. Мы его долго делали, долго готовились. Альбом с "Креольским танго" будет называться по названию одной из песен "От меня к тебе", альбом группы будет называться "Машинально", а еще в скором времени, не могу сказать точную дату, видимо в декабре, выйдет "Антология" "Машины времени".

Это третья история, потому что предыдущая антология делалась лет 6 назад, ее уже раскупили давно, и к тому же много чего сделано с того времени. Во всяком случае, в той было 13 пластинок, в этой получилось 18. К тому же, туда войдут видеоматериалы. Все это делает очень хороший художник Володя Цеслер из Минска, так что не стану описывать в словах, как это будет выглядеть, но будет очень лихо.

Кроме того, я собираюсь, время от времени выпускать серию "Андрей Макаревич представляет", куда будет входить музыка самых разных жанров и авторов. Это люди, которые при сегодняшней ситуации, будучи, на мой взгляд, очень интересными, начисто лишены возможности как-то о себе заявить. Потому что через "Фабрику звезд", через эту стену пробиться невозможно. И если появится пластинка с неизвестным именем, скорей всего, мимо нее пройдут и не узнают, что там внутри. Я надеюсь, что мое имя на обложке будет знаком того, что это интересно. Первая пластинка серии – это такой Геннадий Нели, старый мой товарищ, который занимался массой всего в жизни, от установщика телевизионных антенн до главного редактора одной очень известной газеты; он был следователем, преподавателем и кем угодно и все это время для себя писал песни. Мне они показались очень теплыми и интересными.

И.К.: Как вы оцениваете нынешнее состояние того направления музыки, зачинателем которого вы были? Не знаю, как точно сказать, "русский рок" или что-то в этом роде...

А.М.: Я никогда не знал, что такое "рок", и стараюсь себя этими мыслями не утруждать. Все попытки как-то разложить это направление по полочкам и коробочкам мне не нравятся. Только посредственность легко вписывается в один какой-то жанр, а все интересное из жанра вываливается. Тот же БГ – какой это рок, к черту? Это и рок, и не рок, я не знаю, что это – просто он, да? Так же и все, кто представляет собой хоть какой-то интерес

Что-то новое появляется периодически – реже, чем хотелось бы, но слава Богу, что вообще появляется. Потому что все меньше пространства, на котором это "что-то" может появиться. Информации вокруг страшное количество, и человек инстинктивно начинает защищаться от потока мусора, который на него несется из эфира и с телеэкрана. Оказаться в эфире довольно трудно. Теперь существует очень удобное слово "формат", которое говорит только о принадлежности артиста к какой-либо корпорации. А если ты "сам по себе", независимый – значит ты "не формат". Меня это очень беспокоит.

И.К.: Есть ли ощущение, что все постепенно скатывается к попсе?

А.М.: Опять же. Я не очень понимаю, что значит это слово? Тут нужно определиться в понятиях. Под дешевую "фанеру" когда поют?

И.К.: Ну, не знаю... Это когда элементарная мелодика, максимум три аккорда, дурные голоса...

А.М.: Знаете, на трех аккордах весь блюз построен, это не показатель. Появилась группа "Ума Турман", по-моему, очень смешная и симпатичная команда. Что это – попса? Не попса? По-моему, это здорово.

И.К.: А фильм, музыку для которого они записали, вам нравится?

А.М.: Вы имеете в виду "Ночной дозор"? Это наименее их удачная песня, у них есть гораздо более симпатичные вещи. Фильм – как переход на какой-то новый технический уровень для отечественного кино, безусловно, нравится, а как все остальное – нет.

Фото Дмитрия Дружкова

И.К.: Как вам удается совмещать столько профессий – вы певец, телеведущий, продюсер, художник?..

А.М.: Удается, потому что я привык поздно ложиться и рано вставать. Я с недоверием отношусь к художникам, которые спят до двух часов дня и считают, что богема так и должна жить...

И.К.: А какое направление своей деятельности вы считаете приоритетным?

А.М.: Все абсолютно. Если не приоритетное – я этим не занимаюсь.

И.К.: Вас принято стандартно упрекать в том, что вы изменили музыке с телевидением, с программой о вкусной и здоровой пище...

А.М.: Это совершеннейшая глупость. Я никогда не зарекался держать какой-то пост относительно всего остального, кроме группы "Машина времени". Я всю жизнь занимался только тем, что меня интересует, и не хотел бы никому позволять ограничивать мою свободу только потому, что ему когда-то понравилась моя песня. Я делаю только то, считаю нужным.

И.К.: Ну, на самом деле у вас неплохо получается. Я сам с интересом иногда смотрю передачу "Смак", которая идет уже так давно...

А.М.: Она идет уже 11 лет, и я очень надеюсь, что с нового года появлюсь с другой программой на месте "Смака". Это не ток-шоу, хотя там, скорее всего, останутся элементы кулинарии. Но вообще, надо переходить на новый уровень. Пока не буду рассказывать, о чем будет этот эфир, чтобы не раскрывать ноу-хау.

Мне очень жаль, что программа с моим участием о подводных приключениях выходит в эфир в то время, когда нормальные люди спят, – без пяти час ночи. Мне кажется, что это интересные передачи, они делаются добросовестно, но тут уж я ничего не могу сделать.

И.К.: Вы приняли участие в благотворительном концерте-марафоне на НТВ, посвященному трагедии в Беслане. Как вы относитесь к происходящему в нашей стране в последний месяц?

А.М.: А как вы к этому относитесь? Я примерно так же, как и вы отношусь, мы, по-моему, нормальные люди. Чего об этом говорить...

И.К.: Но вот Первый канал, на котором вы работаете, в последнее время очевидно скатывается к целиком прокремлевскому взгляду на ситуацию.

Фото Дмитрия Дружкова

А.М.: Мне кажется, что это касается не Первого канала, а вообще всех средств массовой информации. Это касается вообще настроения народа. Очень всем хочется такого "порядку". К сожалению, порядок люди представляют довольно односторонне, по модели 30-х годов. Это печально. Хотя "порядку" и мне хочется, как нормальному человеку, только пути его достижения могут быть разные.

И.К.: В свое время вы были символом противостояния той власти, при которой начинали писать свои песни. Сейчас все изменилось?

А.М.: Я не изменился абсолютно, а вот власть совершено изменилась. И до такого маразма, который был у нас в 70-х и начале 80-х, нам еще далеко.

И.К.: Нет ощущения, что постепенно власть меняется к худшему?

А.М.: Поживем – увидим. Нет. Пока такого ощущения нет.

И.К.: Но ваши песни в то время стали некими знаками протеста, часто им приписывался символический смыл. А теперь?

А.М.: Символами песни делал не я, а те, кто их слушает. Это совершено не моя проблема. Я – нормальный, меня никогда не интересовала политика. Если людям нужны символы – они превращают в них все вокруг: песни, книги, картины и т.д. Если политика мешает мне делать то, что я считаю нужным, – ну, тогда я оказываю какое-то противодействие. Обычная человеческая реакция.

И.К.: Как вы считаете, все, к чему прикасается художник, становится предметом искусства?

А.М.: Нет, если он к унитазу прикоснется, унитаз не станет предметом искусства.

И.К.: Интересно, многие арт-критики думают иначе... Ваши эстетические предпочтения идут в фарватере мирового мэйнстрима? Вы больше не контактируете с представителями так называемого андеграунда?

А.М.: Я не очень понимаю, что такое мэйнстрим. Это настолько широкая река, которая вбирает в себя все, в том числе и андеграунд. И вообще, меня никогда не интересовали классификации. Я очень не люблю искусствоведов, по-моему, это все несостоявшиеся художники, которые мстят настоящим за то, что у них самих не получилось. Я могу отличить вещь правильную от неправильной, настоящую – от фальшивки, и мне этого вполне достаточно. А в какой стилистике она исполнена – это дело двадцатое, и совершено не моя задача это объяснять. Я никогда не придерживался какого-то одного направления, зачем себя ограничивать?

И.К.: Вы занимаетесь только тем, что вам интересно?

А.М.: Именно так.

И.К.: Это может позволить себе только человек, обладающий особым даром?

А.М.: Я думаю, что в случае с "Машиной времени" нам просто очень повезло. Нас пятеро таких. Bсе мы занимаемся только тем, что считаем нужным, и не делаем того, что нам неприятно.

И.К.: Сменилось поколение, а на ваши концерты все равно приходит много народу. Что их привлекает? Может быть, у "стариков" ностальгия по тем временам, когда они, так же как и вы, пили пиво в Крыму на танцплощадках, где группа выступала почти инкогнито? Или ваши песни по-прежнему актуальны, как в конце 70-х?

А.М.: Если б это была только ностальгия, то мы бы не видели молодых людей на наших концертах, а их все-таки больше, чем наших ровесников. А вообще, у них надо спросить. Пока зал полный, я не задаю себе вопрос "почему?". Вот когда он опустеет, я озабочусь этим вопросом. Песни – это не газетные статьи, поэтому слово "актуально" сюда не очень подходит. Человек читает каждое утро одну и ту же молитву – эта молитва актуальна?

Конечно, было бы глупо, если б в свои 50 лет я продолжал писать такие же песни, какие писал в двадцать. Я сам меняюсь, меняются мои вкусы... Да и свои песни я уже не слушаю – те, что писал раньше.

И.К.: То есть вы целиком вписаны в современный культурный контекст?

А.М.: Вы все-таки искусствовед... Я бы расстреливал за такие термины: "культурный контекст" (смеется). Что это значит? Давайте скажем так – я иногда хожу на концерты, реже, чем хотелось бы. Времени свободного нет совершенно. Поэтому я лишен возможности следить за всем интересным, что появляется. Вон Макс Суханов меня звал-звал на премьеру, пока спектакль не сошел...

Нет ни одного свободного вечера. Или мы играем, или на гастролях. Или записываем, или я сижу и делаю программу. Или я сижу в кабинете начальника и жду, когда меня примут, чтобы попытаться подвинуть время эфира, или вот даю интервью... Завтра мы уезжаем в Самару, потом в Нью-Йорк.

И.К.: А сегодня с кем в ряду вы могли бы поставить "Машину времени", ну, кроме упомянутого Гребенщикова?

А.М.: О, ну масса людей. Леша Кортнев из "Несчастного случая", Саша Васильев из "Сплина" еще играют... Появляются: вот "5ниZZа" замечательная, и вот новая группа, я уже говорил, "Ума Турман", смешная.

И.К.: Вас часто можно увидеть на разных модных тусовках, на громких концертах...

А.М.: Назовите? Марк Нопфлер или Пол Маккартни? Ну, это не "модность" и не "актуальность". Это мои любимые музыканты, тем более что актуальны они были 20 и более лет назад. Но хуже не стали, Нопфлер – один из лучших гитаристов в мире. А вот ходить на презентации дискотек, ресторанов и глянцевых изданий я как раз очень не люблю. Как и не люблю быть свадебным генералом.

И.К.: А как вам недавняя правительственная награда?

Фото Дмитрия Дружкова

А.М.: Это не первая моя правительственная награда. Ну что – приятно было. Я не мог себе такого представить раньше, но и не испытал особых эмоций. Кем таким я особо обласкан? Ну, и Гребенщикову орден дали, не только мне... По-моему, это признание того, что человек что-то сделал за 35 лет.

Я очень рад, что страна так изменилась. Это хорошо. Это то, за что мы бились. Мы даже не предполагали, что это произойдет, и я думал, что до конца советской власти не доживу.

И.К.: Жизнь прожита не зря?

А.М.: Я не считаю, что она прожита (смеется). У меня еще лет 15 в запасе и масса планов, кстати. Вы меня пока не хороните. Прежде всего, полно музыкальных планов.

Если б у меня было больше времени, я бы его посвящал живописи. Прежде всего, это моя профессия, где я себя не чувствую дилетантом, и мне это доставляет колоссальную радость. К тому же, я не могу смотреть, когда кто-то делает ляпы на наших обложках, афишах, приходится самому править...

И.К.: Есть ли что-то главное в жизни, о чем вы хотели сказать?

А.М.: Нет. Иначе я бы написал всего одну песню.

Я с наслаждением разрушаю тот образ, который сам не создавал. Мне не нравится, когда от меня начинают требовать, чтоб я был "легендарным".

И.К.: Вы счастливый человек?

А.М.: Наверное, да. Из всего вышесказанного это вытекает (смеется).

Беседовал Игорь Камиров. Фото Дмитрия Дружкова