Арафат перехитрил всех

Борьба вокруг подающего все меньше признаков жизни Ясира Арафата, в которую вовлечены палестинские лидеры, французские власти, его жена, его охранники и секретари, врачи и дипломаты, демонстрирует масштаб личности человека, которого мир будет вспоминать еще долго. Арафат перехитрил всех – и на смертном одре он остался тем, кем был при жизни: возмутителем спокойствия, непредсказуемым политиком и коварным переговорщиком. Его завещание быть похороненным на Священной горе, его наследство, его воля в отношении преемника – хотя бы одного из этих неразрешенных вопросов достаточно, чтобы бурлящий Ближний Восток остался таковым еще на долгое время. Арафат низвел действия своего окружения – потенциальных политических сменщиков, алчной супруги, охочих до власти радикалов – до уровня мышиной возни, навсегда оттенив масштаб своей личности от теней, отбрасываемых желающими с ней потягаться. Даже сегодня в Палестине и в Израиле есть люди, которые верят: "раис", возможно, всего лишь затеял игру, провоцируя свое окружение раскрыть карты, а затем с торжеством, достойным мудрецов Востока, посрамит всех этих пигмеев своим триумфальным возвращением к кормилу власти. И даже возможное объявление о смерти Арафата – в канун важного мусульманского праздника – станет свидетельством того, что и после ухода из жизни лидер Палестины все так же виртуозно манипулирует своим народом.

В жизни у Ясира Арафата было столько же побед, сколько и поражений. Он оставляет после себя эфемерное государство, но хорошо узнаваемое в мире имя народа, который он возглавлял долгое время. Он почти добился закрепления за частью Иерусалима статуса палестинской территории, но умирает на чужой земле, задолго до того отлученный от Святого города. Он был пионером террора, но даже противники не стали бы сравнивать его с бен Ладеном: для поколения Арафата возможность подольше присутствовать в телеэфире была важнее числа погибших от их рук людей. Арафат как никто другой на Ближнем Востоке был близок к заключению Мира в том самом широком, эсхатологическом смысле этого слова, которое мы привыкли в него вкладывать. Однако он уходит с репутацией человека, не пожелавшего повернуться к войне спиной.

Черно-белая куфия, эта знаменитая "арафатка", зеленый френч и трехдневная щетина на протяжении многих десятилетий определяли внешний облик Арафата. Однако не его сущность. "Раис", в отличие от многих своих товарищей по борьбе с Израилем, прекрасно умел приноравливаться к политической конъюнктуре и принимать тот цвет, который его в этот момент защищал.

Он родился далеко от Палестины и далеко от Иерусалима – на берегах Нила, в Египте, и этот факт никогда не комментировал. Имя Ясир ("беззаботный", "легкий") он взял себе будучи студентом (его настоящее имя – Мухаммед Абдель Рауф Арафат аль-Кудва аль-Хусейни). Арафат на протяжении всей своей жизни шел на крайности, давая понять, что исповедует умеренность. Он начал карьеру террориста, присоединившись к "Братьям-мусульманам", но не вступая при этом в их ряды. В Кувейте в конце 50-х он создает ФАХТ – движение за освобождение Палестины. В 1965 г. организация Арафата заранее берет на себя ответственность за теракт на одной из насосных станций в Израиле – факт тем более удручающий для молодого бойца, что взрыва так и не произошло, т.к. взрывчатку перехватила ливанская полиция. Но террор уже начат. Фидаины Арафата терроризируют Иорданию, которая предоставила миллионам палестинских беженцев временные паспорта и прибежище. Арафат становится лидером Организации Освобождения Палестины и использует уже ее мощь для того, чтобы утвердится в роли панарабского лидера. Радикальные звенья ООП угоняют самолеты, взрывают стратегические объекты в Израиле, Иордании и Ливане. Члены ФАХТ становятся ядром организации "Черный сентябрь", которая берет в заложники олимпийскую команду Израиля на Олимпийских играх в Мюнхене. Тот теракт унес жизни 20 спортсменов, однако Арафату удалось дистанцироваться от исполнителей этого преступления.

В 1974 г. Арафат становится политической фигурой. На трибуне Генассамблеи ООН он произносит знаменитые слова о "винтовке в одной руке и оливковой ветви – в другой". Теперь он не террорист, он – борец за справедливость для своего народа. Изгнанный из Иордании, Арафат выбирает местом своего пребывания Ливан. За короткое время эта жемчужина Ближнего Востока, олицетворение респектабельности, порядка и богатства превращается в распавшееся государство. Сомнительных талантов Арафата вполне хватило для того, чтобы страна банков и роскошных пляжей стала ареной кровопролитной борьбы всех против всех – суннитов, шиитов, друзов и маронитов. Своим сегодняшним состоянием и спустя 30 лет после тех событий так и не восстановленный Бейрут обязан интригам лидера палестинцев.

Приход на территорию Ливана израильских войск, возглавляемых тогдашним главнокомандующим Ариэлем Шароном, мог стать концом карьеры, а значит и жизни Арафата. Однако в последний момент "железный Арик" дрогнул и не отдал приказ о физическом уничтожении. Наверное, когда-нибудь станет известно, что или кто помешал Израилю облегчить себе жизнь в последующие годы... Под защитой европейских держав Арафат покидает Ливан и перебирается в Тунис. Здесь происходит главное – "раис" и его окружение превращаются из бойцов в коррумпированных политиканов, ловко использующих растерянность Запада по поводу путей разрешения палестинской проблемы. Арафат сумел убедить США, что он способен к компромиссу. Важно лишь – обеспечить ему, как переговорщику, соответствующий статус. ООП начинает получать финансовую помощь. Она идет и по линии западных миротворцев, и от арабских монархий, стремящихся на всякий случай контролировать "беззаботного" Арафата. Именно в тот момент и была установлена та хитроумная ловушка, в которую позже попадут и Палестинская Автономия, и Израиль, и США.

В 1987 г. начинается интифада – так же неожиданно для самого Арафата, как некогда Февральская революция для Владимира Ленина. Арафат переводит процесс управления интифадой в свои руки и одновременно пытается предложить себя Израилю в качестве единственно возможного переговорщика. Начинается процесс, получивший свое завершение в Осло. Государство Палестина провозглашено, остается только выполнить то, о чем договорились Арафат и Рабин, получившие за эти по сути рамочные соглашения Нобелевскую премию мира. ООП становится самой влиятельной партией, а ее глава – главой администрации, легальным, признанным всеми в мире высшим должностным чином Палестины.

Возвращение Арафата в Палестину и создание автономии были только первым шагом. До второго дело не дошло. Свой голос подают экстремисты из "ХАМАС" и "Исламского джихада", усилиями которых мирный процесс идет под откос. Арафат почти не сопротивляется. В какой-то момент, перед лицом реальных уступок со стороны израильского премьера Барака, втайне от своих избирателей пошедшего в угоду палестинцам даже на разделение Иерусалима, обнадеженный мировым признанием и потоком денег, хлынувшим в автономию, Арафат решил, что может получить большее. Интифаду сменяет террор в самом неприглядном его в виде. На этом фоне власти автономии стремительно разлагаются. Арафат лично контролирует все денежные потоки, чуть ли не собственноручно распределяя зарплату десяткам тысяч чиновникам. До сих пор не известно, сколько именно средств осело на его личных счетах – денег, столь нужных нищим палестинцам, единственной источником дохода для которых является сегодня лишь работа в соседнем Израиле, том самом, которому они объявили войну и хотят сбросить в море.

Отсюда уже недалеко до финала. Вчерашний лидер становится фактическим узником Израиля в своей резиденции в Мукате и "политическим трупом" в устах президента США Джорджа Буша. Арафата нельзя убить, но с ним уже трудно считаться. Все маневры вокруг его персоны в эти последние несколько лет – лишь попытка заранее предугадать то неизбежное, что случится с наследием Арафата после его смерти.

В Израиле ходит такой анекдот. Арафат приходит к предсказательнице, и просит ее рассказать о своей дальнейшей судьбе. "Я вижу, – говорит она, – что вы умрете в день крупного еврейского праздника". Арафат размышляет о превратностях судьбы, которая, несмотря на его самоотверженную борьбу с евреями, заставляет его умирать в день еврейского праздника. "Дело в том, господин Арафат, – добавляет предсказательница, – что любой день, в который вы умрете, станет большим еврейским праздником".

Не все в этом анекдоте правда. Для Израиля мир без Арафата – это неизвестный мир. Еврейское государство обречено готовить почву для новых переговорщиков, даже если для этого придется поменять одного из старых – Ариэля Шарона. Но это произойдет только тогда, когда Палестина, уже без своего бывшего руководителя, ясно определится с приоритетами. А пока "умеренным", вроде Махмуда Аббаса или Ахмеда Куреи, придется в жестокой борьбе доказать свое право заменить "раиса", а затем найти способ объяснить новые контакты с Израилем своему народу.

Арафат не смог дать палестинцам землю, он не вернул потомков беженцев 1948 г. на их Родину, а эгоистический арабский мир по прежнему считает этот несчастный народ всего лишь разменной монетой в своей безжалостной и нечистоплотной борьбе с Израилем. Все, что он сумел сделать, – это вернуть своему народу идентичность, сделать его борьбу, его страдания частью глобальной мировой политики. Не будь Арафат Арафатом, он бы, наверное, умер уже в своем собственном государстве.