Россия лысеет стремительно

Есть в экологии такое понятие – малонарушенные лесные территории. Расшифровывается оно так: крупные массивы лесов, болот, перелесков, испытавшие минимальное воздействие цивилизации. Эти территории вполне могли бы быть гордостью России, так как являются последней сохранившейся в естественном состоянии тайгой во всей Европе. Там сохраняются ценные высокопродуктивные (способные к воспроизводству) виды лесов и многие редкие виды флоры и фауны.

На первый взгляд, малонарушенных лесных территорий у нас немало – целых 289 млн гектаров, по данным 1999-2001 годов. Однако, если посмотреть на географическое распределение ценных лесов, то выяснится, что в европейской части страны их практически не осталось. А те, что есть – в Карелии, Архангельской области и Республике Коми, – довольно активно вырубаются. Исключение здесь только одно – Ненецкий автономный округ, где (в силу его удаленности ото всего на свете) полностью сохранились высокопродуктивные леса. Представление о России как стране бескрайних лесных просторов безнадежно устарело. У нас исчезают малонарушенные леса в Западной Сибири, на юге Восточной Сибири и Дальнего Востока! Это официальная информация, имеющаяся в Атласе малонарушенных лесных территорий России от 2002 года.

Чтобы не быть голословными, приведем несколько характерных примеров. В "лесной сказке" российского Севера, Республике Карелия, площадь вырубок 12-й половины XX в. оценивается не менее чем в 2/3 от всей лесной площади республики. По экспертным оценкам Гринпис России и Всемирной лесной вахты, в 2001 г. на Европейском Севере (как раз Карелия, Коми и Архангельская область) 87% лесной территории приходилось на низкопродуктивные леса с малым потенциальным приростом. В основном, это вторичные леса, выросшие на местах вырубок. Другими словами, еще чуть-чуть – и даже островков девственных лесов не останется.

Леса в России начали деградировать от интенсивной вырубки еще в далеком XIX в., когда государство начало массовый экспорт леса в Европу через северные порты. В Советском Союзе с 20-х гг. прошлого века господствовала концепция ускоренного, так называемого "пионерского" освоения спелых (созревших для рубок) лесов. Выражалась она в сплошных рубках леса и его ручной заготовке, потому что лесов было море, а техники для заготовки не было.

Начали сказываться и социальные последствия бездумного уничтожения российского леса. С каждым годом сплошных рубок зона освоения все дальше уходила от людского жилья. Чтобы выправить ситуацию, в СССР начали строить в самой глуши поселки лесозаготовителей. Теперь посреди повырубленной тайги брошены на произвол судьбы несколько сотен тысяч человек. Перспектив у них в нынешней ситуации у них никаких: лесов нет, работы нет, а в лесной отрасли началось перевооружение. Столько вальщиков и распиловщиков вручную больше никогда не понадобится – один новый трактор делает такой объем работ, какой раньше бригада в 40 человек. Интенсификация заготовок делает сплошное освоение ненужным. В 90-е гг. объемы лесозаготовок уменьшились в 2-4 раза. Но не спешите во всем винить развал экономической системы. Причины падения объемов – в истощении доступных к освоению лесов.

Улучшению экологической ситуации с российскими лесами мешают несколько системных проблем. До сих пор на законодательном уровне не сформулированы цели лесной политики, а именно – зачем нам нужен лес и как мы хотим его использовать. Отсюда непонятно, какие перспективы ожидают наши леса. Вариантов такой политики может быть много: от "вырубим все, чтобы заработать денег, а потом когда-нибудь восстановим" и до "не рубить ничего, дабы сохранить уникальное биологическое разнообразие".

Лес остался в собственности государства, но что с ним делать, оно не представляет. Система лесхозов находится в глубоком кризисе. Она создавалась в условиях нерыночной экономики и никак не может вписаться в современную обстановку. Точнее, на неофициальном уровне лесхозы к новым условиям приспособились – незаконные вырубки идут почти повсеместно.

Реформы последних лет внесли в структуры управления лесами России хаос и сумятицу. Чтобы описать все аппаратные нестыковки, не хватит никакой статьи. В Московской области, к примеру, после реформирования лесных ведомств только 15 человек имеют право задерживать нарушителей, незаконно вырубающих лес. На всю область! Пятнадцать человек обладают таким правом и в необъятном Хабаровском крае.

В ноябре этого года Государственная дума рассмотрит во втором чтении проект многострадального Лесного кодекса РФ. Документ стал камнем преткновения интересов различных ведомств, бизнес-групп и общественных организаций. Достаточно сказать, что после первого чтения к Кодексу поступило более 2 тыс. поправок. Кто победит в схватке за леса России, пока не ясно.

О последствиях исчезновения остатков малонарушенных лесных территорий мы побеседовали с координатором лесных программ Центра охраны дикой природы Михаилом Карпачевским.

Последствия от сплошной вырубки ощущаются уже сейчас. Вокруг Москвы и других мегаполисов появились проблемы с чистой питьевой водой – без лесов ее становится меньше и меньше. Быстро ситуацию в положительную сторону не изменишь, новый лес еще должен вырасти. А политика сплошных вырубок приведет не только к потере последних крупных территорий дикой природы – потеряем мы и те остатки ценных лесов, которые еще сохраняются в районах сплошного освоения.

С исчезновением лесов сокращается среда обитания многих животных. "Вы задавались вопросом, почему в Подмосковье почти нет медведей и волков? – спрашивает Михаил. – Думаете, их всех перестреляли? Нет, просто им не осталось мест для обитания. Лесные массивы перерезают автодороги, слишком много населенных пунктов, людей, которых дикие животные боятся. Из тысячелетнего равновесия подмосковной природы выпадают целые виды. Без старых лесов, с корягами, дуплистыми, гнилыми деревьями и сухостоя не могут существовать самые различные животные и растения. Так, например, исчезли некоторые виды летучих мышей . Деградация природы идет незаметно, но верно".