Террористы копят силы на новую войну

Сотрудники Управления МВД Дагестана, которые занимаются борьбой с террористами, очень редко появляются перед телекамерами или попадают в объективы репортеров. На встречу с корреспондентом Yтра один из оперативников прибыл прямо после допроса очередного задержанного бандита, который входил в подпольную структуру, развернутую в республике.

"Yтро": В прошлом году эксперты предрекали резкое обострение ситуации в Дагестане в связи со сменой власти. Что происходит в действительности?

Расул Гаспаров: Я не связываю количество терактов, его рост или понижение, со сменой руководства Дагестана. Потому что передача власти от одного лица к другому представляет собой кухню, где все "варится" на своем уровне, а террористические проявления зависят от конкретной деятельности бандгрупп, незаконных вооруженных формирований, ваххабитского бандподполья. Другой вопрос, откуда взялось это подполье. Видимо, руководством республики были допущены ошибки, промахи в социальном и правовом плане. Если бы со сменой власти произошел рост числа терактов, я бы связывал это с криминальными разборками. Но он не начался. В этом какой-то и парадокс, и неожиданное развитие ситуации. Я слышал, что сейчас в Дагестане сокращается значительное число министерств, люди временно выведены за штат. И то, что чиновников отрывают от "кормушки", может внести определенную напряженность. Но в целом обстановку я бы охарактеризовал как относительно спокойную.

В плане противодействия преступлениям экстремисткой направленности, в этом году возбуждено всего лишь два уголовных дела по факту разжигания религиозной вражды. А проявлений экстремизма на национальной или расовой почве здесь не зафиксировано! Дагестан – многонациональная республика, и здесь давно привыкли жить бок о бок. Это "мини - Советский Союз", в котором все жили дружно.

В плане террористической деятельности дело обстоит хуже. В 2005 году у нас было совершено около пятидесяти терактов. Но мы не сидели, сложа руки. 39 терактов сейчас раскрыто. Эти акции в основном были связаны с активностью террористического сообщества Расула Макашарипова "Шариат". В прошлом году было проведено несколько успешных спецопераций, в ходе которых уничтожен ряд главарей и активных членов террористического подполья. Изъято большое количество оружия, взрывных устройств, которые изготавливались по известной схеме: взрывчатка состояла из алюминиевой пудры, селитры, помещалась в металлические оцинкованные ведра, начинялась поражающими элементами. Как правило, в действие эти механизмы приводились с помощью мобильных телефонов.

Сейчас можно сказать, что основная часть бандподполья уничтожена. Не могу сказать, что вырвана с корнем, но… со 2 сентября прошлого года в Махачкале не звучат взрывы. Это связано с тем, что оставшиеся активные участники преступного сообщества, которые находятся в розыске, временно затаились. Они постепенно подбирают людей, занимаются вербовкой, приобретают вооружение, боеприпасы и другое военное имущество. Ожидать вылазок все-таки следует. Я могу ошибиться только по времени начала очередной террористической войны. Сейчас идет накапливание сил. На место уничтоженного лидера приходит другой главарь. Они передают этот "переходящий вымпел" друг другу.

"Y": Насколько на обстановку в Дагестане влияет близость Чечни, где хоть и разрушена структура экстремистских сил, но имеют место отдельные вылазки?

Р.Г.: Активная фаза контртеррористической операции в Чечне уже прошла. Происходит постепенное вытеснение участников бандформирований из лесов. В конце концов, не всю жизнь находиться им в лесах. Большое количество боевиков сдается властям, устраивается на службу в милицию. Большую часть членов незаконных вооруженных формирований, выходцев из Дагестана, мы установили. Кто объявлен в розыск, кто находится в оперативном розыске. Связи у них с бандформированиями сохранились. Речь идет о тех, кто не попал в поле зрения правоохранительных органов. За все это время наберется около тысячи человек, из числа тех, кто проходил подготовку в лагерях. Часть из них "завязали" с этим делом, другие продолжают, но есть и те, кто имеет желание выехать. Приходится констатировать, что сталкиваемся со старыми связями. Встречаются и такие, кто уже отбыл наказание в местах лишения свободы, но снова берется за старое. Из этого человека уже практически невозможно сделать нормального гражданина в нашем понимании. Скорее всего, этот человек пойдет до конца. Он может всего лишь временно остановиться, взять передышку, но, как минимум, пособником будет оставаться до конца своих дней.

"Y": Но наряду со "стариками" экстремисты активно привлекают молодежь. Каков приблизительный портрет человека, задействованного в противоправных структурах?

Р.Г.: Это человек трудоспособного возраста от 18 до 30 лет. Все-таки тех, кому за 40, почти не встретишь в их рядах. Может быть, еще и потому что со временем у людей меняется восприятие мира, они переосмысливают прошлое: ошибки, опыт. В конце концов, они хотят просто по-человечески жить. Мы сталкиваемся еще и с тем самым юношеским максимализмом. Люди в молодом возрасте хотят "изменить мир". Для некоторых просто участие является самодостаточным, даже денег им не надо. Вдобавок они находятся под влиянием более опытных членов бандподполья.

Сами представители духовного управления мусульман Дагестана признают, что у них мало пропагандистов. А вот в подпольных структурах любого молодого человека могут сразу же "поставить на место". Причем, все делается настолько просто. Говорят: "У тебя нет машины, а у такого-то соседа есть. Откуда у него деньги? От неправедных трудов". Там много безработной молодежи. Обычно таких людей находят в мечетях. Там идет знакомство, обмен адресами. Каких-то открытых призывов в наших мечетях нет, как нет и открытой агитации. Еще один момент - человек, окончивший медресе или иное духовное учебное заведение, попадает в поле зрения экстремистов, которые могут "вылепить" из него боевика или террориста. Тогда и появляется такой вербовщик, который в беседе манипулирует темой "о пороках" общества, с которым нельзя не согласиться. Набирают молодежь в незаконные вооруженные формирования обычно на полгода. Повоюет такой "рекрут", и уходит назад, на отдых. Затем снова отправляется воевать.

"Запудривая" так мозги молодежи, они направляют ее в лагеря по подготовке боевиков. Вербовщики – не богословы, но люди с житейским опытом и знанием основ Корана. Они обладают достаточным словарным запасом и цитатами из Корона для воздействия на человека. К примеру, уничтоженный в 2005 году лидер "Шариата" Макашарипов (Муслим), в беседе с новичками на поставленные вопросы сходу отвечал сурами из Корана. Хотя этот бывший спортсмен-разрядник не обладал интеллектуальными знаниями и высшим образованием, но имел организаторские способности.

"Y": Вербуют в банды в Дагестане местные агитаторы или люди пришлые?

Р.Г.: У нас хватает своих деятелей такого толка. Как правило, распространение ислама на Северном Кавказе шло через Дагестан. Кстати, чеченцы приняли ислам позже народов Дагестана. Раньше у нас были арабы, с 99-го года открывались мусульманские миссионерские фонды и учебные заведения. Их здесь уже нет. Но, по некоторым данным, эти люди сейчас спокойно преподают в других регионах страны. В определенный момент они увидели, что в Дагестане не та обстановка и сменили место жительства.

"Y": Имеют ли экстремисты базы в горах?

Р.Г.: База экстремистов может находиться в труднодоступном месте, представляя собой какой-то блиндаж, землянку, где они скрываются. Раньше молодежь усиленно тренировали на таких базах. Сейчас таких лагерей нет. Они могут уйти в Чечню, где пройдут "курс молодого бойца", обучаясь в лесах. В Дагестане же группами по 5-7 человек скрываются те, кто объявлен в розыск. Деваться им некуда. Таких формирований, какие были в Чечне, в Дагестане нет.

В Дагестане есть проблема с теми, кто выезжает на учебу за рубеж и возвращается после нее. Зачастую, если человек прожил за границей несколько лет, изучил там многое, то уже имеет менталитет гражданина той страны, где находился. По большому счету, он уже не дагестанец. Как ни странно, эти вернувшиеся люди пока не участвуют в противоправных действиях. Исключение составляют недоучки - те, кто пытался учиться за границей, но был выгнан. Но в большинстве своем лица, имеющие высшее духовное образование, могут попасть "в милость" Духовному управлению мусульман Дагестана и получить приход, паству. География стран, куда они уезжают на учебу, широка – Малайзия, Пакистан, Турция, Египет и другие государства, где есть исламские институты. Многие попадают под влияние экстремистов уже там. Часть этих учебных заведений за рубежом имеют ярко выраженную ваххабитскую направленность. Скажу, что эти люди практически неподконтрольны нам.

"Y": Конечно, никто не может запретить обучение в религиозных учебных заведениях за рубежом. Но как строить работу с этими людьми?

Р.Г.: Они должны находиться под оперативным контролем, наблюдением, даже если не совершают преступления. Этому у нас пока уделяют недостаточное внимание. Все смотрят и кивают друг на друга. Недавно существовал комитет правительства республики по делам религий – такая номинальная организация, которая ни на что не влияла. С приходом нового руководства республики, все министерства и комитеты при правительстве были выведены за штат. Что возникнет на месте комитета по делам религий, остается только гадать.

Милиция должна обращать внимание на человека, совершающего преступление. А в плане профилактики без властных и гражданских администраций не обойтись. Но на деле толку от них нет. Вот ввели в Дагестане должности заместителей глав администраций по общественной безопасности. Но это лишь номинальные должности для чиновников, от которых ничего не зависит. А у нас практически при каждой мечети существует учебное заведение, маленькое медресе, где обучают основам ислама. Вы представляете, что это такое? Как правило, те, кто работает в государственных структурах, не особо дружат с этой проблематикой и не понимают сути проблемы.

"Y": Недавно в Махачкале был ликвидирован Ясин– один из главарей местных бандитов. Что удалось сделать кроме этого?

Р.Г.: Ясина ликвидировали 10 апреля. После этого нам удалось задержать нескольких членов сообщества "Шариат" и пособников. Установлены фигуранты, по задержанию которых проводятся оперативные мероприятия. Задержаны около десяти членов незаконных вооруженных формирований, которые в той или иной степени были задействованы в противоправной деятельности. Это в основном молодежь, в том числе и ранее судимые. Такие люди прошли "огонь, воду и медные трубы". Это в какой-то степени деградировавшие личности. Они не любят власть вообще. Дали ему в руки автомат, заинтересовали материально - и получили готового боевика. Интересная деталь - большинство уничтоженных в прошлом году были именно "отсидевшие". В местах лишения свободы, находясь в одной камере с ваххабитами, они попали под их влияние, и подверглись мощнейшей психологической обработке.

"Y": Неужели и эти процессы выпали из поля зрения правоохранительных органов? Парадокс: боевиков сажают в колонию, а они выходят оттуда законченными ваххабитами…

Р.Г.: Как известно, осужденные ваххабиты находятся под юрисдикцией УФСИН. Возможно, в этой системе есть какие-то недоработки. По некоторой информации, в системе УФСИН по всей России коррупция является одной из самых высоких в стране. За деньги ничего не стоит поменять режим содержания, добиться условно-досрочного освобождения, перевести заключенного из одной колонии в другую.

"Y": Административная граница Чечни и Дагестана по-прежнему прозрачна, что само по себе закладывает нестабильность на будущее: боевики имеют возможность в случае чего уйти и отсидеться в другой республике. В Чечне утверждают, что там воюют наемники, в том числе и из Дагестана. Это действительно так?

Р.Г.: В приграничных с Чечней районах веками проживали этнические чеченцы – акинцы. В Хасавюртовском районе проживает значительная часть пособников боевиков. Что их толкает на это? Известные проблемы – безработица, несправедливость в их понимании в отношении братьев – чеченцев. Среди пособников встречаются и дагестанцы.

Постоянную проблему составляют северные районы Дагестана – Хасавюртовский, Кизлярский. Это районы, где постоянно происходит миграция боевиков. Зимой пособники из числа местного населения снабжают бандитов продовольствием, укрывают их и выполняют различные поручения. Летом боевики уходят. Вообще, все зависит от материального стимулирования. Без денег у них не будет ничего. Смотришь на фотографии, и поражаешься - все боевики такие мордатые! Они воюют или на курорте сидят? Часть из них вообще не вступают в боевые действия, а просто отсиживаются, находясь в розыске, обозначают себя, хотят подзаработать денег.

"Y": Насколько их вылазки зависят от уровня коррупции? Ведь известно, что Дагестан в этом отношении занимает одно из ведущих мест в России.

Р.Г.: Здесь можно проследить логическую цепочку. Когда я поступал в учебное заведение, учился, денег не давал. Сейчас же при поступлении в вуз принято отдавать взятку. Это приобрело большие масштабы, приобрело характер теневого закона! Мы сталкиваемся с тем, что терроризм в Дагестане стал одной из составляющих коррупции. Молодой человек, не имеющий возможности заплатить, не может себя реализовать, становится ненужным. Естественно, в этом возрасте обостряется чувство справедливости, он ищет правду, обращается к религии, где, кстати, и находит ту опору, которую искал. Все зависит от того, в чье окружение он попадает и под чье влияние. Интересно отметить тот факт, что, например, склонить молодого мусульманина к вооруженной борьбе против властей, Макашарипову удавалось редко, в основном это были лица судимые.

"Y": Каков Ваш прогноз на развитие ситуации в Дагестане?

Р.Г.: Если и дальше в республике будет сохраняться такое положение - обнищание масс - мы можем прийти к варианту революции. В 17-м году она произошла потому, что массам было плохо. Бедные слои могут просто объединиться. Те, которые участвуют в бандформированиях, не задумываются, к чему все это может привести, а живут сегодняшним, максимум, завтрашним днем. Эти люди пострадали от системы и не принимают ее. Если говорить, не удаляясь и не вникая в сложные политические процессы всего северокавказского региона, Дагестан входит в зону интересов мировых держав. Но мало кто из тех, кто сейчас противодействует нам в республике, знает и понимает это.

При общении задержанные выдают набор штампов о "джихаде", несут ахинею, которую даже не понимают сами. Если проследить жизнь такого человека, то становится ясно, что в нем превалируют не какие-то идеи, а простая злоба на власть. Я разговаривал с одним из таких людей, который находился в Панкисском ущелье Грузии. Он рассказывал, что им помогает Красный Крест. Пришлось ему объяснять, где находятся штаб-квартиры многих неправительственных организаций, кто за ними стоит, кто "заказывает музыку". Многие из боевиков просто неграмотны и не разбираются в сути происходящих процессов.

"Y": Тема Панкисского ущелья по-прежнему актуальна? Боевики еще имеют возможность проходить через пограничные кордоны?

Р.Г.: Имеют, потому что границы на Северном Кавказе не на замке. Тем более, административные границы, через которые можно свободно перемещаться, пользуясь лесными массивами. Безработица и бездействие приводят к тому, что избыток свободного времени и человеческих ресурсов выводят людей на кривую дорогу преступности. А люди особо не задумываются о последствиях. Вот мы сейчас работаем с теми, кто воевал на территории Чечни. Они вернулись в Дагестан, где их соратники предлагали заниматься похищениями и разбоями. Жить-то им надо. Вот и идут на грабежи.

"Y": Как можно охарактеризовать бандформирования по численности?

Р.Г.: С 99- го по настоящее время в Дагестане привлечено к уголовной ответственности не более 300-400 человек. Это те, кто прошел лагеря, "засветился" в каких-то действиях. Многие личности установлены. Но остальная часть осталась незамеченной, невыявленной. Эти люди в час "Х" могут стать под ружье, если будут находиться в соответствующей физической форме.

"Y": Кто сейчас возглавляет группы экстремистов после уничтоженных Муслима, Ясина?

Р.Г.: Лидером у них по большому счету может стать любой. Здесь можно провести параллели с уголовным миром, где есть "авторитеты". Кому из тех, кто имеет маломальский авторитет, не понравится стать "амиром" и говорить, что он - "смотрящий" за районом или городом? В Хасавюрте "амиром" стал рядовой боевик, житель города. По своим заслугам он не тянет на лидера, но ему нравится быть таковым. Сам находится в Чечне, в одном из отрядов. В Хасавюрте правоохранительные органы провели серию операцию – были убиты лидеры Наузов Магомед, в Дербенте - Юнусов Ахмад. Эти люди сидели тихо, хотя имели намного больший авторитет, чем какие-то пацаны. Это были серьезные люди, которые не высовывались. В джамаате "Шариат" лидером может стать тот, кого назначат. Похлопают по плечу, дадут денег, он начнет давать распоряжения.

"Y": Какие проблемы существуют в работе по противодействию бандструктурам?

Р.Г.: Тревожный момент есть. Допустим, я буду не вечно работать в этой структуре. Я смотрю, что социальное положение населения не улучшается. Эта пропасть между богатыми и бедными растет. Я считаю себя человеком еще той, советской эпохи. Но сейчас растет новое поколение. Они совсем другие. У них все происходит слишком легкомысленно и на них полагаться нельзя. Это у меня вызывает тревогу. Другими словами, я не могу положиться на тех людей, кто приходит в правоохранительные органы сейчас.

"Y": Спасибо за интервью.