Русская датчанка возвращается к своей семье

ФОТО: AP ВСЕ ФОТО

Нет смысла рассказывать о печальной судьбе и трагических обстоятельствах жизни и смерти императрицы Марии Федоровны, матери убитого царя-мученика Николая II, урожденной датской принцессы Дагмары, жены императора Александра III. В эти сентябрьские дни все средства массовой информации многократно и, надо отдать им должное, весьма подробно описали историю последних Романовых и обстоятельства крушения российской династии. К тому же поездка вашего обозревателя в Санкт-Петербург не имела бы смысла, если б я взялся лишь пересказывать своими словами исторические факты, о которых всякий желающий может прочесть в массе источников, в том числе и в Сети.

Я постараюсь описать увиденное своими глазами возвращение праха вдовствующей императрицы из Дании в страну, которую Мария Федоровна любила всем сердцем и в которой прожила пятьдесят лет из отпущенных ей Богом восьмидесяти. Удивительная доля этой женщины, пережившей столько трагических смертей близких, многие из которых были самыми могущественными правителями на земле, заслуживает отдельного повествования. Единственное, что стоит отметить, – ее жизнь так не похожа на сказку ее доброго друга Андерсена, называвшего Дагмару "нашей милой принцессой" и пожимавшего ее маленькую ручку на датской пристани в тот момент, когда юная и очаровательная дочка "тестя Европы" - короля Христиана - навсегда, как тогда казалось, покидала родную землю.

Смерти и несчастья преследовали эту женщину всю жизнь, начиная с ранней юности, когда умер ее обожаемый жених "Никс" Романов и она досталась "по наследству" его брату Александру, впоследствии Императору Всея Руси, также, по слухам, умершему в результате отравления (о чем свидетельствуют некоторые архивы царской семьи, которые в скором времени, как говорят в кулуарах исторических музеев, будут рассекречены). И так было вплоть до расстрела "красными" ее венценосного сына Ники, а для нас - прославленного во святых царя-мученика Николая, вместе со всей семьей, то есть с ее невесткой и внуками. Ужасов, которые пришлось пережить некогда одной из самых влиятельных женщин своего времени, не придумывал даже Шекспир в своих "кровожадных" трагедиях.

Между тем, когда, находясь в северной столице, вы посетите экспозицию в питерском Манеже, посвященную жизни Марии Федоровны и приуроченную к ее перезахоронению, то удивитесь, кроме всего прочего… размеру ее талии. Сейчас трудно даже представить такую хрупкость у матери шестерых детей - кажется, что ее платья, выполненные лучшими английскими модельерами того времени, сшиты на манекен с какими-то невероятными, прямо-таки резными формами. Мария Федоровна была довольно высокого роста для своего времени - 164 см, хотя носила всего 34-й размер обуви. Она имела довольно красивое лицо (сын, император-мученик, был на нее сильно похож, вовсе не унаследовав брутальности своего гиганта-отца), обладала необыкновенным вкусом и была первой и последней русской императрицей, которую действительно, а не показно, любил простой люд. На этой выставке, на одном из парадных портретов, вы увидите на ней ту же самую алмазную диадему, в которой прославилась на фотографиях принцесса Диана – фамильные драгоценности достались по наследству сестре Дагмары, английской королеве Александре, бабушке принца Чарльза.

На другой выставке в ее любимом доме - Аничковом дворце (она не жаловала промозглый Зимний), - организованной Датской королевской библиотекой и посвященной ее жизни в фотографиях, можно увидеть, чем была для Дагмары Россия. В отличие от жены последнего царя, болезненной и неуравновешенной немки Аликс, явно симпатизирующей своим соотечественникам немцам, принцесса Дагмара всю жизнь посвятила новой родине, и, как следствие, благотворительности в вечно страдающей от нищеты гигантской холодной стране.

Но это все история - предмет, на котором мы не будем подробно останавливаться. Фактом остается лишь то, что после революции, когда она проводила жизнь в почетном изгнании на исторической родине, ее единственным другом и телохранителем оставался донской казак Тимофей Ящик, и русский язык стал для императрицы вторым родным. И хотя не осталось письменного свидетельства, позволяющего с точностью предсказать ее посмертную волю - быть захороненной рядом с мужем в Петропавловской крепости, - прямые потомки Николая I, князья-братья Николай Романович и Дмитрий Романович Романовы, прибывшие ранним солнечным Yтром 26 сентября на Петергофский причал (кстати, первому брату ровно в этот день исполнилось 84 года), в сопровождении свиты из более чем пятидесяти родственников из русских аристократических семей, рассеянных по всему миру, в один голос заявили многочисленным журналистам, что это "самый важный день в их жизни" и что они не сомневаются: "прах Марии Федоровны должен находиться в царской усыпальнице в Санкт-Петербурге".

Николай Романович, в эти дни раздававший бесчисленные интервью, еще раз объяснил, что считает императрицу одной из самых великих представительниц династии, и что ей, в отличие от других выживших венценосных эмигрантов, подчас не принимавших участия в российских делах, как никому другому пристало упокоиться в родовом склепе Романовых. "Я родился во Франции, как и мой брат, как и большинство присутствующих на церемонии родственников, и мы не имеем ни права, ни воли, быть похороненными в России, но для Марии Федоровны это была вторая родина, всем сердцем любимая, и ее место здесь", - заметно волнуясь повторял Николай Романович. Собственно, этими словами исчерпывается объяснение тому, что гроб с императрицей, накрытый романовским черно-желтым гербовым штандартом, в сопровождении датских королевских гвардейцев подплыл во вторник к русскому берегу из Копенгагена через Кронштадт.

На ритуальной церемонии встречи саркофага с телом царицы, кроме российской роты почетного караула и военного оркестра, а также собравшихся представителей семьи Романовых, присутствовали губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко, символизирующая власть вкупе с послом Дании в России, а также министр культуры РФ Александр Соколов, чья роль в церемонии подчеркивала значимость этого события для развития наших взаимоотношений с просвещенной Европой.

После того как тело Марии Федоровны под звуки траурного марша было вынесено на берег Петергофской резиденции императоров, в православной капелле Александра Невского состоялась траурная панихида, отслуженная митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским, и до времени гроб был оставлен для прощания православному народу, которого, на удивление, оказалось не так уж мало, несмотря на беспрецедентные меры охраны. Весь церемониал, по словам князей Романовых, ничем не уступал тому, что был в Дании при прощании, и надо было видеть, как тронуло сердца потомков российской знати подобное внимание, причем не только со стороны официальных лиц.

В череде событий, сопутствующих этому поистине историческому мероприятию, помимо самого значимого - захоронения праха в Петропавловской усыпальнице, на которое съедутся российские и датские высшие светские и религиозные чины во главе с президентом нашей страны, кронпринцем Дании и московским патриархом Алексием, - значатся также: открытие двух монументов в Северной столице, посвященных Марии Федоровне, выставки, концерты и приемы, организованные культурным сообществом двух связанных общей историей стран.

И хотя в нашем обществе, лишенном большевистским переворотом процветающего ХХ века, отношение к монархии и монархической идее, мягко говоря, весьма неоднозначное, стоит отметить, что события подобного рода могут иметь далеко идущие последствия, во всяком случае, в перспективе пересмотра искореженной ленинизмом истории. Добавлю от себя: личность вдовствующей императрицы после знакомства с историческими документами той эпохи предстает в столь отрадном ракурсе, что возвращение ее праха в Россию можно считать символическим предзнаменованием.

Императрица Мария Федоровна вернулась в Россию. ФОТО