Невыносимая гадость бытия

ФОТО: inclusiveeurope.hu

Фестиваль "Территория" открывали в Москве в воскресенье – и не только пафосной ночной вечеринкой на станции "Воробьевы горы", а еще одним из лучших гастрольных спектаклей последних нескольких лет – "Blackland" театра "Kretakor" в постановке венгерского режиссера Арпада Шиллинга, который год показывающего всей Европе, что такое настоящий европейский театр. Венгерские гастроли оказались еще более подпольными, чем открытие – в большой зал "Новой оперы" старательно не звали театралов-мастодонтов, и в итоге он был заполнен в основном студентами, отчего даже самые жесткие с точки зрения театральной эстетики сцены шли под бодрый гогот публики.

Сцена – музейный зал с розовыми высокими стенами, с привычной бархатной загородкой, с аккуратным крестиком наверху и ровным рядом одинаковых дверей в глубине сцены. На три черных экрана в глубине и вышине сцены выводятся тексты – перевод основных сцен, газетная статистика, равно как и предупреждение о том, что ничто из показанного в спектакле не является выдумкой.

Первая сцена: выходит девушка в строгом черном вечернем платье и с флейтой в руках, садится на стул на авансцене, берет инструмент и начинает сладострастно облизывать – то есть вместо музыки делает минет. Вторая сцена: из дверей выходит толпа в коктейльных платьях, поднимает бокалы и – с треском летит проводка, присутствующие пытаются починить ее с таким матом, что любой прораб позавидует. О шоке, впрочем, достаточно. Теперь о театре.

Арпад Шиллинг нарисовал в своем спектакле точную картину современного европейского общества: коррумпированные врачи и растущее число абортов, педофилия в церковных кругах и бессмысленные выборы, допинговые скандалы и проблемы беженцев. Дело, однако, не в том, что материал этот может оказаться для публики шокирующим – нет ничего такого, чего бы мы не знали о коррупции и о ксенофобии жителей больших городов. Дело в том, что для своих целей он выбрал совершенный театральный язык, на котором давно уже разучились разговаривать современные режиссеры.

В финале спектакля Шиллинга на сцену выходит последний герой – очередной почтенный старик в строгом костюме, который на идеальном немецком объясняет, что же именно произошло. И зачем сцена похожа на музей, и зачем на стене крестик, и зачем актеры в черных костюмах, и как через брехтовский эффект отчуждения достигается идеальный контакт с публикой. Режиссер заранее высмеял все возможности интерпретации собственного спектакля, финальным аккордом открестившись от критики – про что спектакль поставил, я знаю и сам. Журналисту остается тут только одна задача – описательная. Вот предпоследняя сцена: женщина в желтых резиновых перчатках измывается над тремя мужчинами со связанными руками. На экране титр: в 2004 г. Джордж Буш был избран на второй срок. Надо ли это трактовать? Все понятно.

“Вы думаете, мы показываем вам все это из высоких побуждений? – говорит актер в финале спектакля. – Думаете, мы хотим изменить мир, или людей, или с помощью нашего спектакля призвать к победе добра над злом? Ерунда! Мы просто хотим вам понравиться". Это не просто подсмеивание над зрителем, но и парадокс всего социального движения, столь популярного в Европе, за который у нас с переменным успехом пытаются отвечать только Театр.doc да Кирилл Серебренников. Немецкий, французский, английский современный театр считает своим святым долгом в центр интересов ставить спектакли об общественных проблемах. Однако сами эти общественные проблемы стали превосходной приманкой для зрителя, который готов, скорее, в первый раз увидеть спектакль про Беслан, чем в сотый – очередную бродвейскую историю про любовный треугольник. Таким образом, театральной задачей становится поиск компромисса между искусством и театральным маркетингом.

В спектакле Шиллинга этот компромисс идеально найден – и он именно в том, чтобы оградить социальные игры, не давая им выходить за пределы театральных зарисовок. Совершенны у него даже переходы от сцены к сцене, не говоря уже о шоковой терапии, которая вдруг принимает самые невинные формы. Такова, например, сцена "педофилии" – когда священник, обучающий церковный хор, уводит с собой одного из учеников, а остальные продолжают петь Laudate Dominum, и создается такой стык высокого с низким, на котором все возможно – и педофилия, и восславляемый Бог.

В концепции фестиваля "Территория" сам черт ногу сломит, если попытается разобраться, как связаны между собой город, метро, выставка комиксов и клубные вечеринки Бориса Барабанова. Настоящая же идея его такова: просто привезти в Москву все самое лучшее. По счастью, "Blackland" Арпада Шиллинга в число самого лучшего попал.