Конкретное искусство на задворках

Открытиям выставок, разворачивающихся в рамках II Московской биеннале современного искусства, уже невозможно вести счет. Они проходят по три на день. Не удивлюсь, если пополнение коллекции музея Шилова тоже окажется одним из программных проектов. Но официально биеннале можно считать открытой только с открытием экспозиций в торговом доме ЦУМ и башне "Федерация". Это площадки для основного проекта, который распадается на пять отдельных выставок. В каждой заняты в основном молодые художники, встречаются и российские имена (Айдан Салахова, Диана Мочулина, Виктор Алимпиев, Сергей Братков, Ольга Чернышева).

Существенное отличие от биеннале двухлетней давности, когда основной проект был единым и коллективным, - в большей кураторской специализации. Восемь кураторов (Даниель Бирнбаум, Иосиф Бакштейн, Ярослава Бубнова, Николя Буррио, Гуннар Кваран, Роза Мартинес, Ханс-Ульрих Обрист и Фулия Эрдемчи) отвечают теперь только за свой участок работы на поле современного искусства. Впрочем, это организационное отличие не так сильно бросается в глаза, как другое. Если прошлая биеннале, при всей очевидной дальности искусства от народа, была повернута к этому самому народу передом, то сейчас она повернулась задом. Исключительно в географическом смысле. Основная экспозиция I Московской биеннале располагалась в бывшем Музее Ленина и Музее архитектуры им. Щусева – центральных музеях, имеющих прошлое (спорное) и историю (очевидную).

Нынешний основной проект обосновался на задворках – истории, времени и большого бизнеса. Чтобы попасть в служебное неотремонтированное помещение ЦУМа на четвертом этаже, нужно пройти сквозь ряды бесстрастно висящей одежды. Чтобы оказаться внутри даже приблизительно не достроенной башни "Федерация" комплекса Москва-Сити – пережить драматическое приключение, пробравшись через вовсю функционирующую стройку. Впрочем, не стоит расстраиваться. Задворки - это не от безысходности, это, если кто не понял, - часть высокой концепции.

Когда-то, почти в доисторические времена, существовало высокое искусство. По сведениям надежных источников, оно вымерло, и его место заняла высокая концепция. Причем, чем она выше, чем более сложно и туманно формулируется, тем считается более надежной. Взять, например, тему основного проекта – "Примечания: геополитика, рынки, амнезия". Ну и что, что непонятно, это же не кулинарная книга. Зато актуально, как утверждает Иосиф Бакштейн. Не очень, правда, ясно, для кого актуально, но не будем придираться к мелочам. Сейчас не модно, чтобы тема была метафорой (типа, "Ангелы истории"), сейчас модно, чтобы конкретно. Произведения, рассматриваемые как "Примечания, заметки, которые искусство способно оставлять на полях макроэкономических битв", - это конкретно.

Названия пяти выставок тоже очень конкретны. "США: Американское видеоискусство в начале третьего тысячелетия", "Только примечания? Искусство в эпоху социального дарвинизма" (о статусе современного искусства), "После всего" (о ближайшем будущем), "История в настоящем времени" (об идентичности восточных европейцев) и "Фонд ноль, или Ледяная вода эгоистических подсчетов" (о капитализме). Темы есть, сопровождающие тексты имеются, кроме того, в башне, видимо, чтобы исключить немодную метафоричность, к работам прилагаются аннотации. Так, инсталляцию Елены Немковой - сочетание частей тела мамонта с супрематическими фигурами - сопровождает следующий (характерный) текст: "Соразмерность одновременно местному и глобальному масштабу – то, к чему стремится Елена Немкова. Ее работы – результат пристального отслеживания процессов изменения жизни как в глобальном плане, так и в мелочах. Типичным примером этого является скульптурный объект "Невероятные усилия по преодолению теории катастроф", в котором интерес представляют именно внезапные и драматические изменения под влиянием, например, неожиданной смены социального поведения или геополитики, связанные с изменением ландшафта или окружающей среды". На долю арт-объектов остается немногое: не провалить возложенную на них высоким словом миссию.

Но во время посещения экспозиции возникает неожиданное чувство недоумения. Тексты оказываются совершенно не связанными с представленными работами. Большинство видеопроизведений молодых американских художников в ЦУМе хочется промотать на быстрой скорости. За исключением, пожалуй, сюрреалистического видео Микки Роттенберг "Тесто" про женщин, бесконечно занятых бессмысленной работой. Но его можно и не найти в закутке.

Выставки в башне более любопытны. Но и в ней живопись, фотографии, видео и инсталляции находится в информационном, контекстуальном вакууме. Что это, про что, для кого? Потрясающе красивая фарфоровая скульптура Лю Цзяньхуа (Китай) – тянущиеся по стене очертания города, собранного из повседневных предметов. Перформанс Недко Солакова (Болгария) "Жизнь (черное и белое)", в котором два маляра, двигаясь по кругу, перекрашивают зал один в черный, другой в белый цвет. Комната Донны Онг (Сингапур) "Тайна, интерьеры: куколки", воссоздающая таинственную лабораторию. Но эти работы выглядят лишь примечаниями в книге, у которой оторвалась обложка и первые страницы введения.

Символичной, вопреки всякой моде, выглядит видеоинсталляция, созданная на основе прошедшей философской конференции "Создавая мыслящие миры". Восемь докладчиков в отгороженных комнатках бубнят себе под нос про политику, эстетику и глобализм. А реальность, как и положено в философии, вся ушла в примечания. В философском трактате под названием "II Московская биеннале", несмотря на богатый иллюстративный материал, ситуация та же. Наверное, к ней стоит отнестись по-философски.