Правые продолжают леветь

На прошедших в минувшее воскресенье первых выборах депутатов Законодательного собрания объединенного Красноярского края Союз правых сил (СПС) сумел войти в пятерку партий-призеров с результатом 7,25%. И хотя эта цифра позволит партии Никиты Белых лишь обозначить свое присутствие в краевом парламенте (речь идет о двух депутатских мандатах), результат ее выступления на выборах плохим не назовешь. СПС почти на 2% превысил установленный в крае порог прохождения в Заксобрание (в Красноярском крае этот порог 5%, в то время как в большинстве регионов РФ - 7%). В 2003 г. на выборах в Госдуму в самом Красноярске результат СПС был 2,8%, а сейчас - 7,3%.

Подобный прогресс можно было бы считать результатом крепнущего в народе доверия к правой идее вообще и к либерализму в частности. Не будь все ровно наоборот: страна серьезно полевела, и толкучка именно на этом, левом, фланге большинства крупных и мелких партий видна невооруженным глазом. Правые настроения живы, однако их носители практически перестали ходить на выборы, потеряв доверие к существующим политическим партиям-проектам. В том числе и к СПС. Случилось это задолго до Красноярских выборов. И даже до мартовских региональных выборов этого года. И даже до декабрьских выборов в Пермском крае в декабре прошлого года. Это произошло в декабре 2003 г., когда ни одна из демократических партий не смогла преодолеть заветный проходной барьер.

СПС нашелся не быстро, но достаточно эффективно. Правые поступили просто - они стали левыми. Быть таковыми оказалось прибыльным. Левого и протестного электората, как продемонстрировали выборы последнего года, хватает практически на всех. На этом поле не покладая рук трудятся КПРФ, ЛДПР, "Единая Россия". Недавно в этот кружок вступила "Справедливая Россия". А в новом, 2007 г. - и Союз правых сил.

Левая риторика правой партии - это ноу-хау главного политтехнолога СПС Антона Бакова. Как полевая технология этот способ отлавливать избирателя достаточно эффективен, что и показали Красноярские выборы. У политологов головная боль: они не понимают, почему у СПС, стабильно набирающего на региональных выборах по стране в среднем 6 - 8%, федеральный электоральный рейтинг по опросам разных соцслужб не более 2%. Ответ очевиден: за либеральный СПС в опросной анкете никто не голосует. Зато голосуют за некую организацию, которая обещает в разы увеличивать пенсии, зарплаты, заботиться о стариках, малоимущих и так далее. Новые технологи СПС показали такие залежи таланта в деле, им прежде не знакомом, что возмутили даже лидера КПРФ Геннадия Зюганова. Последний прямо заявил, что на выборах в Красноярском крае правые фактически "украли" именно голоса избирателей КПРФ. Таким образом, в краевом Заксобрании фактически образуются три коммунистические группы - СПС, быковцы и, собственно, сами члены КПРФ.

Конечно, в том, что СПС апеллирует к пенсионерам и малоимущим, будирует проблемы социальной неустроенности, ставит вопрос о выплатах и компенсациях, ничего зазорного нет. Плохо то, что все это - технология в чистом виде. Иначе говоря, обман. Безусловно, любые выборы - во многом заигрывание с избирателем. Давать предвыборные обещания и не выполнять их, к сожалению, расхожий метод в избирательной практике. Изжить подобное способно лишь одно - зрелость политических партий, четко представляющих, интересы каких избирателей, каких социальных слоев они защищают на "длинном участке". По меньшей мере, в рамках избирательного цикла. А в условиях незрелости российской демократии - и на долгую перспективу.

При всех издержках сегодняшней партийной системы, большинство российских партий, особенно из числа крупных, уверенно придерживаются базовых ценностей, что были начертаны на их знаменах в момент основания. "Единороссы" опираются на сильный центр, захватывая мясистые куски слева и справа. КПРФ сторожит свой классический левый электорат, пытаясь через осторожное самореформирование омолодить его и хотя бы чуть-чуть преумножить. "Справедливая Россия" играет на том же левом и левоцентристском поле, пытаясь предлагать осовремененный формат социализма. ЛДПР строго ориентируется на маргинальные группы, которые за десятилетие существования этой партии сумели обрести статус "протестного электората". И даже "Яблоко", сморщившись до размеров "кружка" сочувствующих Явлинскому, одновременно вызывает чувство и сожаления, и уважения: все-таки есть что-то в этом упорстве идти своим путем.

СПС оказался единственной партией-оборотнем, которая решительно пошла на смену знаков. Возможно, в другой стране и при других обстоятельствах подобная гибкость говорила бы лишь об эффективности менеджеров партии как борцов за ее живучесть. Однако не в России, и не сегодня. Речь не идет о том, что СПС ищет голоса в стане тех, кто все разобрал. У СПС - если все-таки считать его правой и либеральной партией, - не просто есть свой потенциальный электорат, свой избиратель. Он - ничейный. Его никто не видит, не замечает, его игнорируют. Всем хорошо известно, что либеральный избиратель - трудный. Однако тяжело себе представить, что в Европе или в США политические партии на этом основании такого избирателя для себя похоронили.

СПС это сделал вопреки всей своей прежней и нынешней риторике, которую он демонстрирует лишь в столичных салонах, напоказ.