Примирение состоялось. Что дальше?

ФОТО: AP

О значении примирения двух ветвей Русской православной церкви сказано уже много, и все как будто согласны с тем, что восстановление духовного единства является не только внутрицерковным делом, но и событием общенационального масштаба, свидетельством окончания гражданской войны, 90 лет раздиравшей Русский мир. Одновременно не стоит забывать о том, что подписание Акта о каноническом общении - это не завершение процесса примирения и не начало процедуры объединения, а всего лишь констатация того, что часть пути по преодолению противостояния уже пройдена.

Что касается полного преодоления раскола, это процесс длительный, и пока можно сказать только одно: иерархи и паства двух расколотых частей русского православия осознали разделение как грех. И это осознание может стать основой для дальнейшего сближения. Но это будет совсем не легко: дьявол, как известно, в деталях.

В наш меркантильный и прагматичный век все привыкли, что главными проблемами являются деньги, вопросы собственности, а также реальное, а не формальное право на принятие решений и доступ к рычагам, необходимым для их реализации. Все это прекрасно понимали авторы Акта о каноническом общении, сознательно сохранившие статус-кво в сфере имущественных прав и финансов. Собственностью РПЦЗ будут, как и раньше, владеть ее приходы, деньги также решено не объединять. Все административные вопросы управления будут решаться автономно, как до принятия Акта.

Единственное, что требует пристального внимания, - это проблема епархиального строительства, на решение которой отводится пять лет. Епархия - это церковно-административная территориальная единица, как правило, совпадающая с территориально-административным делением. И тут, учитывая автономность братских церквей, нужно добиться того, чтобы их интересы не сталкивались, как это имело место ранее, например, на Святой земле.

Поводом для беспокойства являются такие сюжеты, как, например, конфликт вокруг принадлежавшего РПЦЗ храма в Хевроне, который в 1997 г. был по решению Ясира Арафата передан под юрисдикцию Московской Патриархии. В Израиле и Палестине есть и другие приходы Зарубежной церкви, самым известным среди которых является церковь Святой Марии Магдалины в Иерусалиме. И по тому, что будет твориться с этим и другими храмами, можно будет судить о реальных отношениях между двумя ветвями Русской православной церкви.

Пока же митрополит РПЦЗ Лавр гостит в России, а комментаторы рассуждают о трагедии церковного раскола, ставшей следствием политического противостояния. Внутри СССР раскол поддерживался руководством страны, и даже в относительно либеральные периоды было невозможно говорить о перспективах примирения с Зарубежной церковью. Многие уже забыли, каким воинствующим атеистом был главный критик партийных злоупотреблений Никита Хрущев, обещавший в ближайшее время показать народу "последнего преступника" и "последнего священника".

В свою очередь, неприятие РПЦ в среде русской иммиграции поддерживалось за счет боли, гнева и ненависти. Ведь из-за границы все выглядело очень просто: "советские церковные иерархи" пошли на службу большевистской власти, отдали на расправу тысячи священников, сотрудничали с КГБ, предали свою паству и забыли об истинной христианской духовности.

При всей справедливости этих упреков, для тех, кто находился внутри страны во времена СССР, картина представлялась более сложной. И уж тем более нельзя не признать, что в годы перестройки РПЦ сделала первые шаги навстречу примирению. Священнослужителей, ставшие жертвами красного террора, признали мучениками. Была принята новая Социальная доктрина РПЦ, которая осудила, дезавуировала и отменила послушание (подчинение) церкви любой светской власти.

Тем не менее критики РПЦ требовали и продолжают требовать от нее покаяния за сотрудничество с советским режимом. Но этот вариант не может устроить церковных иерархов, утверждающих, что даже в трудные времена они, пускай и ценой тяжелых компромиссов, хранили православную духовность и окормляли паству. Сегодня эту линию политических по сути своей претензий поддерживают и противники примирения. Их главные аргументы касаются не только вопросов вероисповедания, но и политики. Ревнители чистоты православной веры в среде белой эмиграции обвиняют РПЦ в "сергианстве" и "экуменизме" и не готовы к примирению под омофором Патриарха Алексия II, которого они считают "гэбешником" и "наперсником Путина". Как правило, так считают уже немолодые люди, все еще ведущие свою внутреннюю гражданскую войну с ненавистным режимом, по вине которого они лишились Родины.

По мнению других, более молодых и активных противников примирения, эта затея закончится тем, что Зарубежная церковь попадет под диктат РПЦ и у нее "будет не больше независимости, чем у народных демократий Восточной Европы в советском блоке". Далее уже начинается "голая политика", и не случайно подобные антироссийские и антипутинские рассуждения охотно тиражируют такие западные СМИ, как американская Time, утверждающая, что РПЦЗ станет частью идеологического департамента "путинской России" и инструментом "путинской экспансии" в США и Западной Европе.

Столь "мрачная" перспектива растревожила часть зарубежной паствы и спровоцировала "бунты" священнослужителей РПЦЗ, которые начали уводить свои приходы из-под юрисдикции РПЦЗ. Таких сюжетов немного: сообщается о выходе из РПЦЗ некоторых священников и мирян Восточно-Американской, Одесской и Запорожской епархий, а также женского Свято-Богородицкого Леснинского монастыря.

Этими проблемами уже занимаются иерархи РПЦЗ, Москва не вмешивается. Тем не менее стоит обратить внимание на то, что неосторожные комментарии из Москвы тоже могут осложнить ситуацию. Так, пресс-секретарь Московской патриархии священник Владимир Вигилянский заявил, что "уход таких людей нельзя назвать болезненным, что это балласт, и что для таких людей политика важнее веры". Услышав такое из уст высокопоставленного представителя РПЦ, сомневающиеся могут только укрепиться в своем неприятии примирения.

Но гораздо более деструктивный характер носят комментарии оппонентов РПЦ, таких как настоятель московского храма св. царя-мученика Николая Михаил Ардов, протоиерей Российской православной автономной церкви (РПАЦ), исторически связанной РПЦЗ и считающей себя истиной преемницей российского дореволюционного православия. В его интерпретации РПЦ не является наследницей Российской православной церкви, поскольку она "была создана в 1943 году, в разгар войны, Сталиным, Берией, Молотовым и полковником МГБ Карповым" в исключительно политических целях "на базе объединения остатков обновленческой и сергианской раскольнических групп". А название РПЦ было выбрано в пику РПЦЗ.

Между тем столь ненавидимый "ревнителями истинной веры" за сотрудничество со сталинским режимом митрополит Сергий уже 22 июня 1941 г., сразу же после начала войны, когда кремлевская власть еще не придумала, как нужно обращаться к народу, публично благословил всех православных "на защиту священных границ нашей Родины": "Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой". А в 1943 г., уже став патриархом, он отлучил изменников Родины от Церкви и лишил сана духовенство, вставшее на сторону фашизма.

Что касается иерархов РПЦЗ, им тоже можно предъявить определенные упреки. Например, напомнить о том, как многие из них одобрили вторжение фашистов на территорию их исторической Родины и были благодарны немецкому командованию за разрешение открыть новые приходы. Или процитировать Пасхальное послание, с которым весной 1942 г. обратился к верующим митрополит РПЦЗ Анастасий: "Настал день, ожидаемый русским народом, и он ныне подлинно как бы воскресает из мертвых там, где мужественный германский меч успел рассечь его оковы".

Могли бы напомнить, но не напоминают. И происходит это потому, что сегодняшняя Россия не только не считает нужным каяться, но и не хочет поминать о старых распрях. Сегодня государственная власть и Московская Патриархия озабочены восстановлением Русского мира и включением в него всех отпавших. Ничего подобного не могло произойти во времена торжества "дикого либерализма" и откровенно прозападной ориентации Кремля. Сильная Россия и восстановленный Русский мир - это проект Путина. И потому дальнейшие перспективы сближения двух церквей, равно как и само существование этого Русского мира, напрямую зависит от того, удастся ли нынешнему президенту обеспечить преемственность власти.