История нескончаемого предательства

ФОТО: info.sdart.ru

В "Школе драматического искусства" показали "самую преданную" из всех постановок учеников Анатолия Васильева. Игорь Яцко, актер театра, а с некоторых пор и режиссер, представил публике результаты своей работы с текстом Шекспира "Кориолан". Не слишком известная история римского полководца дается с предупреждающим эпиграфом:
"Басенку одну
Я расскажу вам. Вы ее слыхали,
Быть может. Но она здесь хороша,
И мы ее, уж так и быть, еще
Немного помусолим".
Эпиграф не стоит воспринимать буквально: "немного" - это почти пять часов. Правда, и помусолить как следует не получилось. В многоярусном круглом зале "Глобус", построенном фактически по чертежам Шекспира, шекспировский текст не казался ни долгим, ни тяжелым, ни замусоленным. Режиссер, который вслед за своим учителем предпочитает видеть в театре не взаимодействие характеров, а взаимодействие идей, с какой-то просто космической внимательностью относится к каждому произносимому слову. А тем более к слову непроизнесенному.

Таких в спектакле много. Взять хотя бы начало. Молодые, очень красивые люди, одетые в нарядные белые рубашки и черные брюки или юбки, заполняют небольшое пространство сцены и смотрят на зрителей, неторопливо переводя взгляд с одного на другого. Продолжается это довольно долго, до тех пор, пока каждый зритель, и не по одному разу, не будет охвачен и не окажется в ситуации всеобщей, пронзительной и кристальной видимости. Собственно, он уже и не зритель теперь, а один из бесчисленных сенаторов, патрициев, эдилов, ликторов, глашатаев, гонцов, воинов и просто горожан, появляющихся и исчезающих по ходу пьесы. Актеры, представляющие народ, нередко оказываются на балконе около зрителей, напрямую, конечно, в действие не втягивая, но как-то уже и не очень изолируя от него. Костюмы (художник по костюмам Вадим Андреев) меняются с такой же быстротой, как и специально изготовленные музыкальные инструменты. В одной сцене совершается ритуальный танец северных народностей под бой барабанов, в другой - поединок римского воина и первобытного пращура, в третьей - парад водолазов, усмиряемых хирургом и человеком в химзащите. Вы что-нибудь поняли? Я тоже, но сценическое действие, и здесь сложно удержаться и не отметить его изобретательность и остроумие, находится с текстом в каких-то удивительных и по-своему гармоничных отношениях почти полного несовпадения.

Впрочем, ни режиссера, ни исполнителей это совершенно не смущает. Последовательность звуков и неожиданность интонаций гораздо важнее сюжетных коллизий и "говорительных" деталей. Невнятность и рассеянная изумленность Виргилии, жены Кориолана, с которой она обращается и к мужу и к своему дворцовому окружению, совершенно снимает вопрос о психологических особенностях этой юной девы, о качествах ее личности и тонкостях мотивации. Сила голоса, с которой произносятся отдельные слова, полностью заменяет собой фигуру персонажа. Поэтому и образы, возникающие сверх и помимо и так густонаселенного текста, не засоряют его, а, скорее, очищают. Превращают материал для игры в своего рода вызов. Только вызов не времени, а вечности. История о возвышении Кая Марция (Илья Козин), за победоносное взятие Кориол прозванного Кориоланом, последующем его изгнании из Рима в результате заговора, возвращении в Рим в ходе развязанной войны и конечном убийстве становится рассказом о предательстве. Рассказ о том, как в любой момент дня и ночи, в любой момент нашей эры или до нее человек может быть предан, и ни мать, ни жена, ни друзья не могут гарантировать ему спасения. Тема предательства прочно связывает прикидывающиеся постмодернистскими картинки и постоянно повторяется в разных вариациях.

"Кориолан" - это первый спектакль, использующий возможности зала "Глобус", одного из шести залов здания театра на Сретенке, на полную катушку. До этого здесь шла только одна постановка - "Демон. Вид сверху" Дмитрия Крымова. Помня об эскизах к истории мировой культуры, создаваемых студентами-сценографами прямо на сцене, временно превращенной в огромный холст, трудно назвать тот спектакль аскетичным. Но он все же вполне умещался в горизонтальную плоскость. В "Кориолане" сцена ежеминутно ездит вверх-вниз, персонажи лазают не только по полу, но и по стенам, а главный герой и вовсе летает по воздуху (держась за веревку, парит между ярусами). На экран проецируются то лица зрителей, то подготовка к несуществующему фуршету в фойе театра, то пожар, охвативший картонный Рим (в то время как вынесенный на сцену макет Рима, похожий на белый свадебный торт, остается нетронутым, даже когда актеры, щекоча нервы, водят по улицам города длинными зажженными спичками). Последовательное расслоение действия, продуманное раздвоение видимого и звучащего, похоже, основной принцип постановки. Парадоксально, что именно он позволяет не распасться спектаклю на череду занимательных, но бессвязных сцен и превращает его в зрелище, приближающееся по масштабам к эпическому. Правда, уж слишком смешное это зрелище, несмотря на трагическую смерть Кориолана в финале. Не потому ли, что эпос - искусственная попытка описания большой истории, которая на самом деле гораздо чаще вызывает смех, чем грусть? Даже если это история нескончаемого предательства.