Пора разбить стабилизационную копилку

Валютные "заначки" России растут не по дням, а по часам. Международные резервы увеличиваются на $3 млрд - $4 млрд в неделю, Фонд национального благосостояния разбухает на высоких нефтяных ценах с такой скоростью, что приходится пересматривать правительственные прогнозы. В этой связи в правительстве все чаще возникает резонный вопрос: что делать с таким богатством? Однозначного ответа до сих пор нет.

Казалось бы, рецепт прост: расплатиться с внешними долгами и вкладывать деньги в страну, поскольку и экономика, и социальная сфера давно требуют серьезных вложений. В принципе, такого подхода стало придерживаться Минэкономразвития при новом руководителе Эльвире Набиуллиной. При обсуждении этой темы в правительстве она упирала на то, что нынешние грандиозные экономические задачи не решить без финансовой поддержки государства. Нужно кредитовать экономику, ведь больших объемов частных инвестиций в такие сферы, как образование, здравоохранение, защита окружающей среды ожидать не приходится. Развитие инфраструктуры также требует серьезного участия государства – надо строить не только трубы, но и дороги. "Мы находимся в сложной ситуации выбора: у нас ставятся все новые амбициозные задачи, но они наталкиваются на жесткую ограничительную финансовую политику", – посетовала Набиуллина.

И это камешек в огород ее главного оппонента – министра финансов Алексея Кудрина, придерживающегося ровно противоположных взглядов. Глава Минфина очень боится инфляции и перегрева. Вливать деньги непосредственно в экономику нельзя потому, что они, будучи не обеспечены товаром, усилят инфляцию, а экономика может перегреться, если ее напичкать кредитами. Если же вкладывать на фондовом рынке – возникнут "пузыри", да и ненадежно это. Поэтому Кудрин убежден, что российские деньги должны работать за рубежом – там надежнее и спокойнее. Это касается и международных (золотовалютных) резервов, и Фонда национального благосостояния.

По словам главы Минфина, высокие риски российского финансового рынка делают нецелесообразным инвестирование средств международных резервов в России. "Вложение на нашем рынке будет только раздувание пузыря - и все, и никакой надежности", - заявил министр и добавил, что относительно малая емкость российского финансового рынка не позволяет разместить накопленные объем валютных резервов, которые уже превышают $500 миллиардов. Видимо, частично эти средства вкладывать никак нельзя – нужно только все сразу. Итак, пузыри, перегрев и инфляция – вот к чему могут привести инвестиции в родной стране. Впрочем, такая точка зрения неудивительна, ведь для финансового ведомства важнее снижать инфляцию, нежели развивать экономику – у него работа такая.

И нисколько не убедили Кудрина слова Эльвиры Набиуллиной о том, что "маховик экономического роста еще только раскручивается, и мы не должны остановить его разговорами о перегреве экономики". У главы Минфина свой рецепт стимулирования роста: нужно побольше брать в долг. Да-да, именно сейчас и именно в долг, несмотря на колоссальный профицит бюджета и платежного баланса. По словам Кудрина, уровень госдолга РФ в текущем году составит 7,1% ВВП, или около 2,957 трлн руб., а в прошлом году Россия имела самый низкий за всю новейшую историю долг на уровне 2,4 трлн руб. в номинальном выражении. Однако впоследствии "мы будем постепенно наращивать долг, используя возможности долговой политики для экономического роста", – заявил Кудрин.

Конечно, всему есть свое глубокое экономическое объяснение (привлекая заемные средства, мы привлекаем иностранных инвесторов с их технологиями и т.д., и т.п.), но в целом ситуация выглядит абсурдно. Имея рекордные показатели профицита, Россия у одного только Всемирного банка до сих пор заимствует $300 млн - $400 млн в год, правда, планирует сократить уровень заимствования более чем вдвое. Поскольку даже в Минфине признают, что "это странно, дико, когда у нас профицит бюджета, когда мы говорим, что размещаем средства Стабфонда, и мы параллельно выходим на заимствования Всемирного банка". В перспективе в отношениях с ВБ Россия планирует перейти на собственное финансирование проектов. Но в целом кредитов будет брать больше, чем сейчас.

Итак, Кудрин предпочитает "подкармливать" российскую экономику зарубежными займами, а "заначки" размещать за рубежом. Это в духе глобализации, но как быть с надежностью такой схемы? Как она отвечает интересам экономической безопасности России? Наконец, насколько она себя оправдывает? Эти вопросы остаются открытыми. Глава Минфина объясняет, что российские валютные резервы "не просто вложены в валюту, например, в доллар, а размещены в ценные бумаги, номинированные в валюте, которые устойчивы к кризисам". Так ли это? "В настоящее время мы не падаем, растем, находимся в зоне положительной доходности", – констатирует министр. Замечательно! Одно это уже радует. Конечно, хотелось бы, чтобы деньги не только не падали, но хорошо подрастали. И тут в качестве позитивного примера Кудрин приводит вложение российских валютных резервов в долговые обязательства двух ипотечных американских компаний Fannie Mae и Freddie Mac. Компании крупные, их долги гарантированы государством. Правда, акции этих компаний в связи с ипотечным кризисом в США упали в цене более чем на треть; первая за IV квартал 2007 г. понесла убытков на $3,6 млрд, а вторая – на $2,5 миллиарда. Зато, отмечает Кудрин, их облигации в цене отнюдь не упали, поскольку подкреплены государственными гарантиями. Это хорошо, но стоило ли так рисковать за океаном ради, в сущности, нулевого результата, когда неплохие активы есть и поближе? Но нет! Глава Минфина уверяет, что облигации этих американских компаний ликвидны и имеют наибольший спрос на рынке в связи с тем, что отсутствуют другие надежные активы.

Конечно, с Кудриным спорить сложно. Но все-таки (для непонятливых): чем, скажем, наши активы ненадежнее американских? Тем, что, по словам министра финансов, российский фондовый рынок зависит от "нефтяных фишек", то есть, в конечном итоге, от цен на нефть. А они ведь могут и упасть – и тогда плакали наши сбережения. Такова в целом логика Минфина. Однако именно эти "фишки" сейчас растут в цене! И китайские, и индийские тоже. Конечно, их стоимость зачастую неоправданно раздувается, но то же самое периодически происходит и на американском фондовом рынке – и это не мешает говорить в целом о его стабильности. Короче говоря: почему бы не вложиться в то, что растет именно здесь и сейчас? Ведь получается, что в погоне за стабильностью Россия жертвует доходностью своих "кубышек", но и стабильности достигает весьма условной. А вот западные страны, располагающие аналогичными заначками, поступают иначе. Минфин Норвегии недавно сообщил, что планирует увеличить в своем нефтяном фонде (он называется Глобальный пенсионный фонд) портфель ценных бумаг компаний из развивающихся экономик с 5% до 10%. То есть Норвегия вложит в Китай, Индию и Россию порядка $20 млрд, не считая это слишком рискованным. Неужто нашему правительству наша экономика кажется более рискованной, чем норвежскому?

Недавно на съезде Ассоциации российских банков (АРБ) ее президент Гарегин Тосунян очень жестко прошелся по "накопительской" политике Минфина. По его словам, в различных фондах (резервном, национального благосостояния, пенсионном и других), а также в международных резервах ЦБ накоплены огромные средства, которые практически не работают в экономике. Зачастую эти средства инвестируются очень неэффективно: потери Стабфонда за счет курсовой разницы (падения доллара) в 2007 г. составили 58,6 млрд руб., а только в феврале 2008 года – 21 млрд рублей. При этом расчетная доходность средств Стабфонда составляет 2,9%, в то время как инвестиции на внутреннем рынке дали бы гораздо большую доходность.

В конце концов так можно потерять и гораздо больше – например, если доллар продолжит падение или кризис затронет более широкие сферы экономики Запада. Возможно, стоило бы подумать о вложении средств в золото. Так, кстати, поступают многие развитые страны: США накопили 8 тыс. т золотого запаса, Германия – 3,4 тыс. т, Франция – 2,9 тыс. тонн. В СССР в свое время было накоплено 2,4 тыс. т золота, но в России из них осталось сейчас всего 450 тонн. Есть куда расти.

А еще лучше было бы использовать деньги по назначению – пустить их на повышение национального благосостояния. Для этого надо отказаться от устоявшихся представлений об опасности инвестиций в свою экономику.

Никто не говорит, что плохо иметь финансовые запасы на черный день. Но большой размер таких запасов часто меняет что-то в головах у их обладателей: они забывают, что деньги – это только средство, превращая их сохранение и преумножение в цель. И эта новая цель вынуждает их совершать действия, зачастую необъяснимые с точки зрения здравого смысла: например, вкладывать средства в иностранные активы, не имеющие никакого отношения к нашей экономике, в то время как она остро нуждается в инвестициях и той же самой ликвидности. Получается и еще более странная вещь. Если не тратить, а только "размещать" средства (да и то за границей) и использовать лишь проценты от них, этих денег – как платежного средства – просто нет. А что это означает? Россия соглашается с тем, что за свою нефть иностранные покупатели ей попросту недоплатили. Ведь в рамках международного обмена страна недополучила от них то, что ей нужно (технику, технологии), хотя дала то, что нужно им (нефть, газ). Обязуясь никогда (в обозримой перспективе) не "отоваривать" свои финансовые резервы, мы закрепляем такое положение вещей и продолжаем экспортировать ресурсы фактически за полцены. Именно эту политику отстаивает Минфин. Так что вся надежда на МЭРТ, где, кажется, поняли, что нефтедоллары должны поработать на российскую экономику, чтобы сделать ее менее зависимой от нефти.