Шок 1998 года не повторится. Но будет тяжело

"Yтро": Как вы расцениваете итоги саммита G20? Можно ли вообще искать выход из кризиса в таком формате?

Алексей Ведев: Я не ждал от него каких-то конкретных решений. На мой взгляд, ошибочно полагать, что существует какая-то правда, которую никто не знает и которую можно уместить в одном предложении или на одной страничке. Равно как бессмысленно ожидать, что после саммита вдруг станет ясно, что она есть. И все же, без сомнения, это шаг вперед. На встрече были проведены какие-то консультации, были согласованы какие-то действия. Уже сейчас мы видим активизацию МВФ. Быть может, это будет МВФ в каком-то новом контексте, с новыми или более расширенными взносами.

"Y": Накануне саммита много говорилось об изменении мировой финансовой архитектуры и отходе от Бреттон-Вудских моделей. Однако в ходе встречи все опять свелось к МВФ и Всемирному банку.

А.В.: Я считаю, что обновление всех финансовых институтов и вообще мирового финансового порядка – это не та задача, которая может быть оперативно решена и компактно изложена. Давайте не будем забывать, что эта система развивалась эволюционно и многих устраивала. Если мы отбросим все элементы, связанные с двойными дефицитами, со спекулятивным развитием и прочим, то мы увидим, что все это время существовал определенный баланс интересов. Во всем этом были задействованы огромные суммы денег, и эта система худо-бедно функционировала. Поэтому ломать ее просто так недопустимо. Нужны, как минимум, какие-то конструктивные альтернативные предложения. У меня лично их нет. У других, похоже, пока тоже. И коль скоро это такая огромная махина, то ее надо не ломать, а попытаться эволюционно куда-то сдвигать.

"Y": На каком этапе находится сегодня развитие кризиса в мире и в России? Как долго он продлится?

А.В.: Без сомнения, в 2009 г. в мире он сохранится. При этом, как водится, все счастливые семьи счастливы одинаково, а все несчастливые несчастны по-своему. То есть кризис охватил все страны, но все подошли к нему с разными условиями, с разными структурными диспропорциями и разными проблемами. И, соответственно, у каждой страны будет своя цена выхода и, наверное, свои пути. Не думаю, что все страны будут выходить по одному сценарию.

"Y": А как быстро выйдет из кризиса Россия?

А.В.: Очень многое будет зависеть от действий правительства. С одной стороны, плюсы России состоят в том что, она располагает большими запасами сырья, и это хорошая подушка безопасности. Но при этом мы вступили в кризис, находясь в фазе модернизации. И в этом состоит минус. То есть 2006 - 2008 годы у нас, с одной стороны, характеризовались усилением финансовой диспропорции в экономике, с другой – реализацией масштабных инвестиционных программ. Соответственно, структурные диспропорции состоят в том, что за три года существенно вырос частный внешний долг, плюс к этому достаточно высока задолженность по кредитам – как населения, так и банков. Эта задолженность существенно превышает внутренние финансовые ресурсы. И здесь, конечно, необходима помощь государства. Поэтому от того, какими будут действия правительства хотя бы до середины 2009 г., будет зависеть, какой ценой мы преодолеем этот финансовый кризис, и в первую очередь, эти диспропорции.

"Y": Какие последствия ожидают население в связи с кризисом?

А.В.: Без сомнения, это рост безработицы. То есть, если мы начнем с реакции предприятий, то основной, на мой взгляд, темой 2009 г. станет тема ревизии и селекции. Селекция будет состоять в том, что выживать и успешно действовать будут наиболее конкурентоспособные и эффективные. А ревизия будет означать пересмотр того пути, по которому мы развивались в 2006 - 2008 годах, в условиях роста цен. У нас рос импорт, производители поднимали внутренние цены на свою продукцию и при этом увеличивалось потребление – то есть росло все. Сейчас мы оказались в ситуации, при которой усиливается ценовая конкуренция. По ценам производителей мы видим, что уже два месяца идет падение. Это означает, что выживет тот, у кого есть запасы эффективности. Если вы помните, накануне кризиса предприятия набирали персонал без оглядки на его стоимость. Это привело к перегреву на рынке труда и гонке зарплат. Доходило до того, что дешевле было выписать аналитика из Лондона, чем найти его на внутреннем рынке. Сейчас все это будет пересматриваться. Численность работников будет оптимизироваться. Соответственно, неизбежен рост безработицы. Насколько она будет масштабной, оценить пока трудно. Также стоит ожидать стабилизации заработных плат в номинальном выражении. С учетом инфляции это будет означать сокращение реальных зарплат.

"Y": Центробанк заявил о начале плавной девальвации рубля. Насколько, на ваш взгляд, она будет плавной, и как далеко это зайдет?

А.В.: Я думаю, что здесь все сильно преувеличено. Прежде всего, это касается публикаций о том, что девальвация – дело решенное. Девальвация – это понижение курса национальной валюты к валюте иностранной. То есть понижение на 0,5% или 0,01% – это тоже девальвация. Без сомнения, коррекция обменного курса будет. Она будет зависеть от нескольких вещей. Ключевые из них – цены на нефть и состояние потребления (имеется в виду сохранение или снижение темпов роста импорта). Если прирост импорта, как и в прошлые годы, будет составлять 35% - 40%, то, конечно, стоит ждать девальвации. Просто потому, что в этом случае должны будут сработать рыночные механизмы, чтобы сбалансировать приток и отток валют (по статьям платежного баланса).

"Y": Можно ли сегодня говорить о каком-то числовом выражении этой девальвации? Уже звучат цифры в 30 рублей за доллар к Новому году и 35 рублей к концу следующего.

А.В.: Я сразу оговорюсь, что у нас не свободное рыночное курсообразование, а режим управляемого плавающего обменного курса рубля. Курс контролируется Центральным банком, а я не берусь прогнозировать действия ЦБ. Я ожидаю, что в этом году обменный курс к концу года не поднимется выше 28 рублей за доллар при условии того, что евро будет стоить $1,24 - $1,25. При сохранении цен на нефть $50 - $60 и при примерно таком же соотношении доллар - евро, к концу следующего года доллар будет стоить около 32 рублей. Вообще, я считаю, что резкие шаги ЦБ в отношении валютного курса пагубно сказываются на экономике, а на экономике в кризисной ситуации – тем более.

"Y": А насколько ЦБ способен не допустить неконтролируемой девальвации?

А.В.: Нынешнюю ситуацию хорошо было бы разделить на текущую и сверхкраткосрочную. Текущая – та, что мы сейчас имеем. Сейчас задачи, требующего оперативного решения, следующие: а) не допустить паники банковских вкладчиков; б) поддерживать нормальные расчеты между банками; с) найти хотя бы дно по ценам облигаций и акций. Как только эти текущие проблемы будут решены, перед нами встанут проблемы краткосрочные. Это состояние можно охарактеризовать как "Россия в рамках мировой финансовой нестабильности". И здесь надо будет уже смотреть на цены на нефть, на приток или отток капитала. Здесь у нас пока еще сохраняется положительное торговое сальдо. Оно хоть и снижается, но все равно держится на уровне $10 млрд - $15 млрд в месяц. И надо понимать, что это тоже запас, который может компенсировать отток капитала.

"Y": Сейчас много говорится о том, что при нынешних темпах расхода резервов они довольно скоро закончатся.

А.В.: Да, при таком темпе расходов они закончатся быстро. Однако это тоже не совсем корректно, так как отток иностранного капитала из России полностью закончился, я думаю, месяца три - четыре назад. И то, что мы сейчас называем оттоком капитала, – это рост иностранных активов российских банков. Он происходит по разным причинам. Например, по причине аккумуляции средств для обслуживания внешнего долга и т.п. Но этот переток активов может точно так же и развернуться. Поэтому оперировать категорией "насколько нам хватит резервов", как это было принято раньше, сегодня нельзя.

"Y": Как в среднесрочной перспективе будет развиваться ситуация на мировых сырьевых рынках?

А.В.: Очень сложно это оценить. То, что спрос снизится, – факт. То, что с рецессией столкнутся развитые страны, – тоже факт. Это означает, что нас ждет цикл снижения цен на сырьевые товары. Насколько они снизятся – это вопрос. Я думаю, что для нефти нижняя граница – от $40 до $45 за баррель. Ниже нее она вряд ли опустится.

"Y": Ну а как российская экономика будет себя чувствовать при таких ценах?

А.В.: Очень многое будет зависеть от налоговой политики. Потому что, как вы помните, когда мы стартовали с $12 за баррель, $40 было просто мечтой. Поэтому здесь, конечно, стоит вопрос регулирования экспортных пошлин. То есть получается весьма сложный выбор. С одной стороны, нужно поддерживать производителей, которым необходимо увеличивать нефтедобычу и реализовывать инвестпрограммы, с другой стороны – государству необходимо наполнять бюджет. Поэтому придется балансировать.

"Y": С точки зрения воздействия на население последствия кризиса будут сопоставимы с событиями 1998 года?

А.В.: Думаю, это будет что-то иное. Я специально поднял статистические данные, которые указывают на то, что в 1998 г. реально располагаемые доходы населения снизились на 16%, а в 1999-м – на 12%! Сейчас же мы говорим о 0%, + 2%,+ 4%. То есть масштабы сегодня совершенно другие.

И второе – в 1998 г. мы столкнулись с почти четырехкратной девальвацией. Это был настоящий шок, который мы, слава богу, пережили. Правда, не стоит забывать и о том, что когда мы выходили из кризиса в 1999 г., то и база у нас была совсем другая. Если вы помните, тогда $10 млрд в российской экономике много чего решали.

Поэтому я думаю, что эти два кризиса невозможно сравнивать, и, что очень важно, в 1998-м Россия была одна в столь плачевном положении, сейчас же это мировая проблема и нам не будет в ней так одиноко.

"Y": Последнее что-то не сильно радует.

А.В.: Нет, я имею в виду, что последствия все-таки должны быть меньше.

"Y": А почему они должны быть меньше, если мы оказываемся в одной лодке с такими же неудачниками?

А.В.: Когда мы говорим о мировой рецессии, мы все-таки говорим о снижении на полпроцента - процент. Я не зря сказал, что когда люди вспоминают о 98-м, то там речь идет о 16% падения в один год и 12% во второй. Такие цифры, я думаю, мир не готов увидеть для себя даже в страшном сне.

"Y": Сейчас много говорится о том, что США в результате кризиса ждет вторая Великая депрессия. Как вы относитесь к таким прогнозам?

А.В.: Я им не верю. Все-таки мы не должны забывать о том, что американская экономика – это порядка $13 триллионов, а ВВП – это, по определению, добавленная стоимость в рыночных ценах. Это означает, что американская экономика создает $13 триллионов добавочной стоимости. Более того, мы специально поднимали цифры, которые говорят о том, что вся финансовая сфера Америки, включая страхование, банки и биржи, составляет всего лишь 8% ВВП. Поэтому когда говорят, что американский пузырь надут в результате действий банков, то это неправда. Это просто статистически неверно. Экономика США – это экономика, которая создает колоссальный валовый внутренний продукт, с учетом того, что в ней развит хай-тек – отрасль с очень высокой добавленной стоимостью. Плюс – у них еще и очень гибкий рынок труда. Я считаю, что американская экономика восстановится достаточно быстро.

"Y": Кто больше всего пострадает, а кто, быть может, выиграет от этого кризиса?

А.В.: У меня такое ощущение, что Европа пострадает больше других и выходить будет гораздо тяжелее. Именно потому, что у них менее мобильный и более социально ориентированный рынок труда. Там очень велики социальные нагрузки на бизнес. Америка гораздо более мобильна, Япония тоже.

"Y": А Китай?

А.В.: У Китая хорошие перспективы. Несмотря на падение фондовых индексов, банковская система у них работает нормально. Она не имеет структурных диспропорций. Например, если мы рассмотрим классически соотношение сбережений и кредитов, то кредит составляет всего 67% от сбережений. Это отличный показатель. Если мы говорим о Китае, то у них, на мой взгляд, есть две серьезные проблемы. Первая заключается в том, что не понятно, насколько общая рецессия и сокращение мирового спроса скажутся на темпах роста китайской экономики. Второе – это, как и в случае с Россией, большое количество инвестпрограмм. И вопрос, конечно в том, как их поддерживать в условиях кредитного кризиса.

"Y": Когда можно ждать разворота ситуации в России? Произойдет это в следующем году или чуть позже?

А.В.: Я думаю, чуть позже. В следующем году будет как раз селекция предприятий по уровню эффективности. Плюс, реальный сектор, в отличие от банковской системы, более инерционен, там ничего быстро не делается. Поэтому я думаю, что следующий год будет годом оценки конкурентоспособности, адаптации к новой среде.