Внешняя политика: проколы и прогибы

ФОТО: ИТАР-ТАСС

Главный внешнеполитический итог 2010 г. состоит в том, что Россия больше не претендует на звание сверхдержавы. Это заявление Дмитрия Медведева, сделанное во время недавнего визита в Индию, можно рассматривать как отчет о работе на внешнеполитическом направлении.

Публике уже не раз объясняли, что отказ от великодержавных амбиций является следствием здорового прагматизма, базирующегося на трезвой оценке существующего положения дел: снижение военного потенциала, слабая экономика, стагнация науки, разрушение промышленной базы и демографический кризис. Но не все оказались готовы к тому, что следствием нового подхода станет отключение опознавательных индикаторов "свой/чужой", размывание представления о месте России в современном мире и шизофрения, явленная при принятии политических решений.

В начале года президент утвердил новую Военную доктрину, допускающую нанесение превентивного ядерного удара в случае агрессии против РФ. В том же документе главным источником угроз национальной безопасности была названа НАТО. Через несколько месяцев выяснилось, что наряду с обеспечением безопасности главной целью внешнеполитической деятельности России является модернизация и сотрудничество ради получения доступа к высоким технологиям, а главным приоритетным направлением внешней политики являются не государства СНГ, как это было ранее, а Запад.

На втором месте оказались страны Азиатско-Тихоокеанского региона, а союзники по СНГ – на третьем. Так мимоходом были внесены изменения во внешнеполитическую доктрину России. Следующей "загогулиной" стало участие Медведева в Лиссабонском саммите НАТО, где обсуждался вопрос о присоединении России к системе противоракетной обороны Альянса. В результате была практически похоронена идея формирования общеевропейского пространства безопасности, которую в течение двух лет продвигал Медведев.

Столь серьезные колебания внешнеполитического курса позволяют говорить об отказе от генеральной стратегии, в отсутствие которой решения нацелены на достижение сиюминутных результатов. В сущности, это и происходило в течение всего года, главной темой которого стала игра вокруг нового договора по СНВ. На фоне промедления с согласованием этого документа Россия грозила превентивным ударом, а сразу после подписания договора западное направление стало главным приоритетом внешней политики. Затем, в обмен на обещания о сотрудничестве в деле модернизации, Москва поддержала санкции против Ирана. Осенью, на фоне борьбы за ратификацию договора по СНВ в американском Сенате и разногласий по крайне болезненной для России проблеме ПРО, Москву втянули в переговоры о совместном проекте.

В результате вместо равноправного участия в создании общеевропейской ПРО России фактически предложено присоединиться к проекту НАТО, который, по сути, является американской ПРО на территории Европы. Нет существенных подвижек по вопросу "сотрудничества ради модернизации". Демонстративно одобряя стремление России приобщиться к высоким технологиям, ни США, ни Европа явно не собираются серьезно инвестировать в это направление или делиться своими достижениями. Брюссель вообще ответил на предложения Москвы планом "Партнерство для модернизации", согласно которому Россия должна начать с построения правового государства по европейским лекалам и только после этого – при условии перехода на европейские экономические регламенты – станет возможным сотрудничество в области модернизации экономики.

Ничем закончились попытки стратегического сближения с Евросоюзом. Вопрос о создании зоны свободной торговли заморожен. Энергетический диалог зашел в тупик после того, как Еврокомиссия приняла "третий энергопакет". Обсуждение вопроса об отмене визового режима, который почему-то так важен для нашего президента, отложено на неопределенный срок.

Терпит фиаско новая линия в отношениях с Польшей. С весны этого года Москва идет на все большие уступки в вопросе признания своей вины за трагедию Катыни. Накануне визита Медведева в Польше Госдума даже приняла специальную декларацию по Катыни, официально подтвердив осуждение Россией сталинской политики в отношении восточно-европейских стран. Но даже этот шаг не изменил настроения польских элит, которые теперь обвиняют Россию в фальсификации итогов расследования катастрофы самолета Качиньского. Демарши польских политиков свели на нет позитивные итоги визита Медведева в Польшу, поставив под вопрос разумность всех предыдущих попыток Москвы умиротворить вечно недовольную Варшаву.

Единственным достижением России на западном направлении стала ратификация Сенатом США договора СНВ-3. Но этот успех тоже оказался не лишенным досадных двусмысленностей. Министр обороны Анатолий Сердюков заявляет, что договор более выгоден России, потому что его параметры требуют от США сокращения их стратегического потенциала, а Россия сможет заняться наращиванием своего потенциала. Но ресурсов для этого нет, и Москва добивалась заключения этого совершенно не нужного Вашингтону договора для того, чтобы попытаться сдержать рост ядерного потенциала Америки.

Еще, как пояснил министр иностранных дел Сергей Лавров, "договор недвусмысленно устанавливает взаимосвязь между СНВ и ПРО". Но американская сторона не считает эту связь юридически обязывающей, потому что она упоминается только в преамбуле документа. Кроме того, выяснилось, что стороны по-разному понимают содержательное наполнение ряда положений договора, касающихся контроля над его выполнением. Кроме того, в Вашингтоне полагают, что "носители с неядерным оснащением не покрываются новым договором", и это отражено в итоговой резолюции Сената, а в Москве уверены, что это не так.

Более того, убеждая сенаторов-республиканцев проголосовать за договор, Обама пообещал им реализовать планы по размещению объектов ПРО в Румынии и Польше и немедленно начать переговоры по контролю над обычными вооружениями, то есть вернуться к ситуации, когда Россия была ограничена в праве перемещать войска по своей собственной территории. Помимо этого, Обама согласился выделить $85 млрд на модернизацию ядерного потенциала США, что ставит под сомнение перспективы ядерного разоружения. Все эти нюансы резко снижают ценность договора по СНВ, если не лишают его какого-либо смысла.

На азиатско-тихоокеанском направлении внешняя политика России сводилась, главным образом, к расширению торгового и экономического сотрудничества. Во время многочисленных визитов в Китай, Южную Корею, Вьетнам, Индию и другие страны региона президент и члены правительства пачками подписывали соглашения и протоколы о намерениях. В то же время, Россия продолжает терять позиции на региональных рынках вооружений.

Индия при принятии важных стратегических решений все чаще оглядывается на США и не спешит подписывать контракты о сооружении третьего и четвертого блоков АЭС в Куданкуламе. Китай наращивает военную мощь, агрессивно работает на территории стран СНГ и все в большей степени рассматривает Россию в качестве источника ресурсов и поля приложения своих бизнес-интересов. Еще более двусмысленными представляются отношения с Японией, которая не только не реагирует на предложения наладить сотрудничество в сфере высоких технологий, но и продолжает политические демарши по поводу Южных Курил.

Демонстративный прагматизм Москвы на третьем приоритетном направлении привел к осложнениям в отношениях с государствами СНГ. Эйфория Харьковских соглашений с Украиной сменилась взаимным охлаждением и очередным разворотом Киева на Запад. На фоне административной реформы в украинской политике усиливается влияние группы Рината Ахметова, которая блокирует слишком тесное сближении с Россией.

Достаточно двусмысленно закончилась попытка перестроить отношения с Белоруссией. На фоне газового скандала и кампании по дискредитации Лукашенко в российских СМИ Минск продолжил заигрывания с Европой и заключил серию серьезных договоров о сотрудничестве с Китаем. Потом Москва пошла на уступки, сняв вывозные пошлины на экспортируемую в Белоруссию нефть, что повлияло на позицию Минска и позволило главам Казахстана, России и Белоруссии подписали пакет документов, формирующих базу Единого экономического пространства (ЕЭП) Таможенного союза. Затем, после президентских выборов в Белоруссии, закончившихся репрессиями против оппозиции, Европа снова отвернулась от Лукашенко, все вернулось на круги своя.

В уходящем году место России на постсоветском пространстве фактически занял Китай, все более агрессивно работающий не только в Центральной Азии, но и в таких государствах СНГ, как Белоруссия и Азербайджан. Россия не имеет ресурсов, необходимых для того, чтобы противостоять китайской экспансии, и не исключено, что именно этим объясняется отказ Москвы от роли "старшего брата". Это отчетливо проявилось во время событий в Киргизии, власти которой обращались к России с просьбой помочь в наведении порядка во время резни Оше, но получили отказ. Последующие дискуссии о полномочиях ОДКБ и, в частности, позиция узбекского президента Каримова, резко негативно отнесшегося к перспективе улаживать внутренние конфликты с помощью войск ОДКБ, показали, что Москва поступила разумно.

Но в целом новации во внешней политике привели к тому, что Россия продолжает проигрывать на всех направлениях. Попытки стать "своими" для Запада ради получения помощи в модернизации терпят фиаско. Более того, эта тактика приносят неприятности на других направлениях. Китай продолжает экспансию на постсоветском пространстве. Турция перехватывает инициативу на Кавказе и сближается с обиженным на Москву Ираном. Москва унижается перед Варшавой и тут же получает требование вывести войска из Приднестровья. Список подобных эпизодов достаточно велик и, несомненно, будет пополнен в следующем году.

Можно, конечно, предположить, что демонстративная гибкость и уступчивость Москвы является тактическим приемом, который позволит создать предпосылки для будущих стратегических успехов. Но пока податливость российского руководства провоцирует его партнеров на еще большую бесцеремонность, а за безмятежно "улыбающимся лицом российской политики" просматривается готовность Москвы к новым унижениям и отказу от самостоятельной политики, подразумевающей четкое осознание интересов своей страны.