Кремль сдался "улице"

ФОТО: AP

Изменив в последний момент тему состоявшегося вчера Госсовета, Дмитрий Медведев фактически признал необходимость корректировки продвигаемой им повестки дня. Ради навязанной уличными столкновениями проблемы межнациональных отношений было принято решение отложить обсуждение вопросов защиты детей и демографии, за которые власть, как подчеркивалось в послании Федеральному Собранию, "взялась всерьез и надолго".

Год назад внутренняя политика была сосредоточена вокруг задачи модернизации страны. Депутаты Госдумы готовились к рассмотрению нескольких сотен законопроектов, касающихся реформирования государственных институтов под задачи развития экономики. Январский Госсовет был посвящен развитию политической и партийной системы. Эксперты обсуждали перспективы военной реформы и изменений, которые ожидались в системе МВД. Для решения проблем республик Северного Кавказа был создан отдельный федеральный округ, и от назначенного туда полпредом Александра Хлопонина ждали наведения порядка в регионе.

Оптимисты, особенно те, кто подзаряжался модернизационной энергетикой в ходе непосредственных контактов с властью, демонстрировали уверенность, что еще немножко – и вся страна придет в движение. Ведь за модернизационной программой Медведева просматривалась заявка не только на новые смыслы – "умная политика", "современное государство", "экономическая демократия", "новые универсальные стандарты", – но и на существенные культурные сдвиги в обществе. Не зря же президент говорил: "То, что касается всех, должно получить поддержку многих".

Прошел год, и "модернизация" превратилась в фигуру речи: своеобразный пароль для одних и предмет глумления для других. Даже высокопоставленные сотрудники администрации президента уже прямо говорят, что "люди, которые живут на 10 - 15 тысяч рублей в месяц, не понимают, зачем стране нужны модернизация, Сколково, высокооплачиваемые иностранные специалисты". Из сказанного не следует, что работу нужно свернуть. Тем не менее к концу уходящего года в обществе возникло осознание некоего системного кризиса, который и привел к слому официальной повестки дня. Другой вопрос – как это произошло.

Не исключено, что все началось с презентации проекта Сколково, когда разочарование – "так это и есть ваша модернизация" – вошло в резонанс с мартовскими взрывами в московском метро. Или "первым звоночком" стала кампания против калининградского губернатора Георгия Бооса, начавшаяся сразу после январского Госсовета по политической реформе и закончившаяся решением не продлевать срока его губернаторства.

А может быть, все началось еще в октябре 2009-го, со скандала вокруг выборов в регионах или с противостояния вокруг Химкинского леса. Также к знаковым событиям года можно отнести серию отставок губернаторов-"тяжеловесов", заключительным аккордом которой стала публичная травля и отставка московского мэра. Все эти события сказались на ситуации в стране, создав некоторую иллюзию перемен.

Но гораздо более существенно повлияли на состояние общества летние пожары, продемонстрировавшие недееспособность всей системы государственного управления. Да, власть быстро спохватилась и даже сделала для погорельцев больше, чем делается в таких случаях в самых развитых странах. Тем не менее по итогам этой трагедии у людей осталось не только ощущение беззащитности и заброшенности, но и понимание, что их оставили наедине с пожарами, фактически предав в угоду лоббистам, которые добивались разрушения системы надзора над лесным хозяйством в своих интересах.

Эта история оказалась гораздо более значимой, чем все разговоры о коррумпированности депутатов и чиновников. Все и раньше знали или догадывались, что продаются не только должности, права на выигрыш тендера, контракты и прочие услуги, но и важные государственные решения. Но на этот раз это были не сведения, почерпнутые из СМИ, а прямой опыт, явленный в непосредственных ощущениях.

Аналогичный, а в чем-то еще больший эффект оказали на общество события в кубанской станице Кущевской, подтвердившие деградацию регионального уровня властной вертикали.

Эти истории подорвали авторитет власти и размыли мифологию "путинской стабильности". Потому что именно в годы его президентства до полного безобразия обнаглела милиция, криминальные авторитеты, подобные Цапко, подчинили себе прокуроров и судей, а лоббисты продавливали через Госдуму вредные для страны законы. Впрочем, это не вся правда, потому что, с другой стороны, главной составляющей путинского мифа было ощущение, что он является тем человеком, который представляет во власти интересы простых людей. Но бездарный пиар, явленный публике во время пожаров, поездки по Дальнему Востоку и общения с байкерами, нанес удар по имиджу премьера. Завершающим штрихом стали известные слова президента о "застое" и превращении стабильности - понятное дело, путинской, потому что никакой другой не было, – в "фактор стагнации".

В результате были разрушены практически все старые мифы, хоть как-то поддерживающие авторитет власти и обеспечивающие гражданский мир в стране. Произошло это не без деятельного и, очевидно, сознательного участия Дмитрия Медведева, который еще год назад начал говорить о необходимости "оживить политический процесс". Заигрывая с несистемной оппозицией, размывая представления о приличиях при увольнении немолодых и уважаемых политиков, Медведев работал на контрасте с премьером, не понимая, что удары по авторитету Путина подрывают основы его собственной легитимности.

В результате, к концу ноября на зачищенной от прежних иллюзий площадке остался только сам Медведев с Twitter. Были сформированы все предпосылки для того, что произошло на Ленинградском проспекте и Манежной. Поводом для протестного взрыва могло стать что угодно: ЧП с человеческими жертвами, приговор по делу Ходорковского или недовольство матерей новой системой оплаты декретных отпусков.

Но власти не повезло: наглость следователей спровоцировала выход на улицу тысяч футбольных фанатов. Они требовали исполнения действующих законов – задержания соучастников убийства и наказания отпустивших их следователей. Дальше за дело взялись провокаторы, превратившие этот, в сущности, антивластный протест в межнациональный конфликт.

Правоохранительные органы остановили беспорядки, а общество раскололось на сторонников протестующих и порицающих это "быдло" борцов за "дружбу между народами". Президент отреагировал на происходящее обещанием "упаковать" всех смутьянов и иными грозными заявлениями, усиленными металлом в голосе. А премьер пошел на контакт с фанатами и пустился в рассуждения о разнообразии людей и наций, населяющих Россию.

В этот момент казалось, что все вернулось на круги своя: президент во главе прогрессивной общественности и премьер на страже интересов всех униженных и оскорбленных. Но власть все-таки умеет учиться на собственных ошибках, подтверждением чему стало изменение повестки дня Госсовета. Было продемонстрировано понимание того, что ситуация может пойти в разнос, потому что люди разочарованы и раздражены.

При этом понятно, что народ готов и дальше закрывать глаза на многие художества власти при условии зачистки властной вертикали от "цапков" и гарантий элементарного соблюдения законов и справедливости. С самой властью сложнее: она не знает, какую стратегию избрать. Потому что уходящий год фактически "перевернул стол", сервированный для будущего электорального цикла, и дезавуировал практически все ценности: "путинскую стабильность", авторитет исполнительной власти, модернизацию, представительную демократию, представления о законности и приличиях, мифологию о преемственности и даже саму легитимность действующей власти.

В сухом остатке имеем только демократию прямого действия: выход на улицу в ответ на неприемлемые для тех или иных групп населения действия власти и ситуативную реакцию последней на этот протест.