Нужны ли стране малолетние зэки

ФОТО: ИТАР-ТАСС

Семьдесят семь лет назад был выпущен один из самых неоднозначных законов советских властей – постановление "О мерах по борьбе с преступностью среди несовершеннолетних". В нем, а позже и в нескольких закрытых разъяснениях, разосланных судьям и органам правопорядка, говорилось о привлечении к уголовной ответственности с 12-летнего возраста. В перечне статей, по которым малолеток можно было судить по всей строгости закона, значились причинение насилия, телесных повреждений, увечий, убийство или попытка убийства.

Статистики осуждения детей по этому закону нет. Поговаривают, что закон носил скорее профилактический и предупреждающий характер: детей все же предпочитали в тюрьму не сажать и в лагеря не ссылать. Хотя детские дома такими подростками, а также детьми "врагов народа", были переполнены. Так что очень сложно даже гипотетически обсуждать влияние подобных мер на ситуацию с подростковой преступностью в предвоенные, военные и послевоенные годы.

Сегодня этот опыт сталинской эпохи стоит вспомнить не только в свете псевдодискуссий, широко представленных в эфире центральных телеканалов. В начале марта стало известно, что депутаты Госдумы обдумывают возможность вернуться к практике социалистического государства, понизив возраст привлечения к уголовной ответственности несовершеннолетних с нынешних 14 (за наиболее тяжкие преступления) до 12 лет. Если соответствующий законопроект будет принят, то за особо тяжкие преступления – такие как убийство, изнасилование и т.п. – те, кого общество прежде считало детьми, будут отвечать наравне со взрослыми. Теоретически – вплоть до пожизненного срока.

Инициаторы законопроекта мотивируют введение подобных мер жестокостью и числовыми показателями совершаемых подростками преступлений. Росстат и МВД практически не описывают детскую преступность в абсолютных цифрах. Уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка Павел Астахов связывает проблему криминализации подростковой среды с ужасающей статистикой по беспризорности и безнадзорности: детей, оставшихся без попечения родителей, в стране порядка полтора миллиона человек.

Однако понятная реакция каждого гражданина в отдельности "дать жесткий отпор" малолетним преступникам не должна править бал в решении вопроса, касающегося столь сложной сферы. В старом анекдоте говорится об отце семействе, который в ответ на возмущение арендодателя, почему он вселяется не один, как было обещано, а с детьми, ответил: "Разве это дети? Это ж сволочи!" Создается впечатление, что адепты ужесточения наказания точно так же уже решили, что "сволочами" вполне можно назвать и 12-летних.

Но тут возникает дилемма. Опуская возраст уголовной ответственности и фактически признавая детей "маленькими взрослыми", по логике вещей, нужно пересматривать и весь корпус законодательства, связанный с преступлениями в отношении несовершеннолетних. Ведь если общество признает за 12-летним подростком допустимый для принятия судебного решения уровень его правового сознания, способность оценивать социально-правовую значимость своих поступков, то и в отношении него некоторые действия больше нельзя инкриминировать как преступление. Ну, вы догадываетесь, о чем идет речь.

Совершенно очевидно, что тут мы имеем дело с очевидной двусмысленностью, которую сложно игнорировать. Но дело даже не в логике. Давайте посмотрим на статистику. Благодаря специалистам из Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ) она все-таки есть, пусть и не всегда свежая. Но кое-какие закономерности проследить удается. Так, по данным за 2008 г., количество зарегистрированных преступлений, совершенных несовершеннолетними или при их соучастии, составило почти 116 тысяч. Из них особо тяжких – почти 800. Смотрим дальше: изнасилование и покушение на изнасилование – 568 случаев, разбой – 3600 случаев, грабеж – более 16 тысяч случаев.

Теперь посмотрим на цифры 2000 года. Общее число преступлений, совершенных несовершеннолетними, – почти 200 тысяч. Убийства или покушения на убийства – 1331 случай, изнасилования – 793 случая, разбой – 5273 случая, грабеж – 15 тысяч 200 случаев и т.д.

Получается, что в период 2000 – 2008 гг. подростковая преступность демонстрирует устойчивую тенденцию к снижению. Можно посетовать на то, что это данные ЮНИСЕФ, а не российского МВД. Что не понятна ситуация последних трех лет. Что несовершенны или в разные годы отличны методы статистических подсчетов.

Однако предположить, что в целом тренд именно таков, каким мы видим его в статистике ЮНИСЕФ, можно. "Тучные" годы принципиально социальное напряжение в обществе не сняли, но некоторое оздоровление все же произошло. Часть людей стала зарабатывать больше, семьи стали крепче, дети стали активнее социализироваться, появились социальные программы, которых практически не было в "лихие 90-е".

Иными словами, авторам законопроекта предстоит доказать обществу, что отмеченный ЮНИСЕФ тренд обратился вспять. Причем с убедительными цифрами в руках, которые должны учитывать, прежде всего, именно срез по особо тяжким и тяжким преступлениям.

Сам факт высокой подростковой преступности никто не оспаривает. Но зачастую она носит ответный характер: говоря о криминализации детей, нужно помнить и о высоком уровне насилия в отношении них самих: дома, в школе, в детских домах и т.п.

Реальным ответом на эту ситуацию должна стать принципиально иная политика в отношении социализации детей. Их нужно укоренять в среде, избавленной от рисков криминального свойства. Значит, такую среду нужно создавать, и повсеместно. Не стоит изобретать велосипед: кружки по интересам и спортивные секции, планетарии и лектории, библиотеки и летние лагеря – все должно быть масштабно и качественно по наполнению. Это огромные средства, но государство и общество сэкономят гораздо больше. Дети и их родители, столкнувшиеся со сложной жизненной ситуацией, должны получить по-настоящему квалифицированную помощь – и юридическую, и психологическую. В закрытых школах, где учатся трудновоспитуемые подростки, должны работать не надзиратели, а профессиональные воспитатели и детские психологи.

Детская преступность не может быть персонифицирована. Это роскошь, которую может себе позволить только очень благополучная страна, где каждый подобного рода эксцесс – телесенсация. Нам же нужно настраиваться не на месть, а на тяжелую работу. Потому что исправление нравов – кстати, и у взрослых тоже – тюрьмой не решается.