Суды становятся проблемой для власти

Фото из архива ИТАР-ТАСС

Машина отечественного правосудия начала давать сбои. В самых неожиданных, казалось бы, местах. В минувшую среду Вельский районный суд на три с лишним года сократил срок заключения Платону Лебедеву. Это почти в два раза больше, чем соглашался скостить прокурор, и если принятое решение устоит в вышестоящих инстанциях, то уже в следующем году Лебедев может выйти на свободу. Формально ничего экстраординарного в этом нет – к сегодняшнему дню освободились многие второстепенные фигуранты дела "ЮКОСа" – от юриста Светланы Бахминой до заместителя управделами компании Алексея Курцина. Однако Лебедев – не второстепенный персонаж, а ближайший соратник Ходорковского, про которого главный человек в стране сказал, что "вор должен сидеть". А это значит, что сидеть он должен – даже если придется завести третье по счету "дело ЮКОСа". С другой стороны, дело у Ходорковского с Лебедевым одно на двоих, и приговор – тоже. Поэтому, если Лебедев выйдет на свободу, а Ходорковский останется за решеткой, это будет выглядеть еще более шизофренично, чем третье дело "ЮКОСа".

Так что, похоже, Ходорковского все же постепенно готовят к выходу. Не исключено, что подаваемые властью, в том числе и через Вельский суд, сигналы – начало торга об условиях освобождения. До сих пор в качестве ключевого условия выхода Ходорковского на волю выдвигалось его признание и "чистосердечное раскаяние". Однако, вполне возможно, нашлись новые актуальные поводы для торга – например, отказ Ходорковского от активной политической борьбы после освобождения. И нетипичное поведение Вельского суда можно было бы списать на особенности переговорного процесса, если бы не целая серия совпадений.

Так, уже на этой неделе может выйти на свободу спортсмен Расул Мирзаев, которого судят по делу о смерти Ивана Агафонова. На прошлой неделе прокуратура неожиданно заявила о необходимости переквалифицировать его действия с более тяжкой 111 статьи УК РФ ("Причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть потерпевшего"; предусматривает до 15 лет лишения свободы), на гораздо более легкую 109-ю статью ("Причинение смерти по неосторожности"; до двух лет), причем в качестве наказания гособвинение считает достаточным ограничение свободы.

Поначалу Мирзаеву инкриминировали именно 109-ю статью, а Замоскворецкий суд даже отпустил его под залог. Однако внезапно позиция следственных и судебных органов изменилась: обвинение переквалифицировали на более тяжкую статью, а спортсмена опять взяли под стражу, объявив, что он "социально опасен". Такой точки зрения правоохранительные органы придерживались целый год (арест Мирзаеву много раз продлевали) – а теперь вдруг выясняется, что обществу с его стороны более ничего не угрожает.

Принятое год назад решение об аресте Мирзаева объяснялись довольно просто: боязнью вызвать повторение событий на Манежной площади, когда гибель болельщика Егора Свиридова в драке с выходцами из северокавказских республик стала поводом для массовых беспорядков с участием националистически настроенной молодежи. Однако нет никаких очевидных причин, позволяющих объяснить поступившую теперь команду "отставить". А она явно была отдана: просто так, по собственной инициативе, прокуратура смягчаться не умеет.

Наконец, еще один симптом: в прессу просочились слухи о том, что громкого дела о массовых беспорядках на Болотной площади 6 мая как такового вообще не будет. Якобы обвиняемых хотят судить по отдельности и без лишнего шума. Возможно, учтен опыт суда над обвиняемыми в беспорядках на Манежной площади. Тогда следствие пыталось выставить их организатором "Другую Россию", но версия самым некрасивым образом рассыпалась в суде.

Складывается впечатление, что власть постепенно теряет веру в пользу "показательных" процессов. Что, в общем, немудрено – они не выполняют своего прямого предназначения. Судебное действо, которое проводится в лучших традициях советского процесса, не в состоянии убедить общественность в обоснованности обвинений. Хуже того: часто оно убеждает ее как раз в обратном. Нередко все оказывается так запущено, что ситуацию не в состоянии исправить даже государственная машина пропаганды. Разумеется, на телеканалы попадает тщательно отфильтрованнный контент. Но аудитория телеканалов стремительно сужается, столь же стремительно теряя в качестве. Общественное мнение давно формируется на основании совсем других источников информации – и вот как раз там официальная пропаганда чрезвычайно ограничена в возможностях.

Самым очевидным примером такого рода "медвежьей услуги" стал суд над участницами Pussy Riot. Репутационный ущерб, нанесенный этим процессом тандему действующей власти и РПЦ, трудно переоценить. Что примечательно, еще несколько месяцев назад "панк-молебен" в ХХС вызвал резкое отторжение у большей части общества и даже либеральной общественностью была воспринята как моветон. Но даже суперпрофессиональная команда пиарщиков не сделала бы для Pussy Riot того, что стало возможно благодаря катастрофически низкому уровню квалификации следователей, прокуроров и судей. В кратчайшие сроки девушки превратились в знамя и символ российской оппозиции. Как с некоторой досадой замечает бывший юрист "ЮКОСа" Дмитрий Гололобов, "международная и внутрироссийская поддержка Pussy Riot превосходит десятикратно поддержку "ЮКОСа" и Ходорковского на "самом пике" дела. Я лично слабо представляю себе Мадонну, танцующую с надписью на спине: "Свобода МБХ!"

В итоге под вопросом оказалась не только "адекватность" светской власти, спровоцировавшей резкую радикализацию протеста, но и духовная власть православных пастырей, то есть идеологический фундамент действующего режима – тот самый, что он так ревностно пытается защищать. Окончательно ясно, сделан ли главными действующими лицами вывод из этой истории, будет уже на этой неделе, когда судья Марина Сырова огласит приговор. Гособвинитель настаивает на трехлетнем сроке наказания для девушек, поэтому намек на возможный компромисс общества и власти пока только один – призыв Путина "не судить строго".

Обсудить на Facebook