Страсти по "аленькому цветочку"

ФОТО: Getty Images

Вряд ли кто-то усомнится в том, что лес является одним из главных природных богатств России. Более того, в отличие от нефти и газа, это возобновляемый, что при грамотном и рачительном использовании делает его практически вечным. В связи с этим огромную роль начинают играть четкие правила использования лесных ресурсов, позволяющие поддерживать работу этого "вечного двигателя".

При всех плюсах и минусах существующего лесного законодательства, сложившегося на основе опыта нескольких веков использования лесных богатств России, государству, лесопромышленникам и экологам удалось добиться определенного статус-кво. Это позволило бизнесу привлечь инвестиции и увеличить глубину переработки сырья, населению отдаленных регионов – получить работу, а государству – налоги. Более того, устоявшиеся правила игры способствовали увеличению площади лесного фонда в ряде регионов страны.

И все же совершенству нет предела. Не так давно на сайте Рослесхоза появился текст проекта Лесной политики России. Данный документ является новой Лесной конституцией страны, и то, какой она окажется в итоге, зависит от результатов дискуссии, развернувшейся сегодня среди представителей лесного хозяйства, экологов и экспертов. Уже сейчас можно сказать, что легкой она определенно не будет. Некоторые места в проекте документа вызывают у заинтересованных сторон вопросы, ответы на которые еще только предстоит найти.

Пока же едва ли не первыми с поддержкой проекта Лесной политики и, особенно, некоторых его частей выступили представители международных неправительственных природоохранных организаций, сотрудничающих с Лесным попечительским советом (ЛПС). ЛПС можно рассматривать, как единую систему добровольной лесной сертификации, сертификат которой де-факто является для лесопромышленников пропуском на международные рынки. Штаб-квартира Лесного попечительского совета находится в Бонне (Германия). Активное участие в создании ЛПС принимал Всемирный фонд дикой природы (WWF), приложивший много усилий для внесения изменений в российское лесное законодательство. Некоторые из них выглядят следующим образом: "При планировании и осуществлении хозяйственной деятельности в лесах используется экосистемный подход, обеспечивается сохранение редких видов живых организмов и экосистем, лесов высокой природоохранной ценности, в том числе старовозрастных (малонарушенных) лесов, ключевых биотопов, особо защитных участков лесов, горных лесов и лесов, произрастающих на вечной мерзлоте, а также других уязвимых экосистем и их элементов. Должны предприниматься меры для сохранения биоразнообразия при рубках и предотвращения фрагментации лесов". Так звучит один из фрагментов поправок к действующему документу, вызывающий сегодня наибольшее количество вопросов у работников лесной отрасли.

По мнению "зеленых", предложенные нововведения вполне стыкуются со сложившимися устоями лесопользования и не идут вразрез с уже действующим законодательством. Более того, по их мнению, поправки не несут особой угрозы для бизнеса. А беспокойство лесопромышленников во многом связано с недостаточно понятным трактованием новых терминов. "Концепция лесов высокой природоохранной ценности (ЛВПЦ) прошла проверку временем и применяется в странах с абсолютно разными лесными условиями. Она работает, выгодна для бизнеса и является удобным инструментом, – пояснил "Yтру" координатор по лесной политике WWF России Николай Шматков. – На самом деле в российском Лесном кодексе есть аналог ЛВПЦ – такое понятие, как "защитные леса". Если сравнить те леса, которые входят в это понятие, и леса, попадающие в рамки ЛВПЦ, можно увидеть, что есть много взаимных перекрытий. Одновременно есть большое поле соприкосновения. Не все защитные леса – это леса высокой природоохранной ценности, и не все ЛВПЦ попадают под понятие "защитные леса". Также есть крупный объект, который не попадает в эту категорию и под охрану российского лесного законодательства, – это крупные малонарушенные лесные массивы, или, как их правильно называют, малонарушенные лесные территории".

Между тем с экологами категорически не согласны представители бизнеса, особенно те, кто уже сделал большие инвестиции в аренду лесозаготовительных участков и лесопереработку. По их мнению, за игрой слов и терминов в тексте поправки содержится угроза для всех, кто занимается заготовкой и переработкой леса серьезно и легально.

"Тут определенно присутствует "зеленый экстремизм, – считает председатель Совета директоров ЗАО "Лес экспорт" Георгий Пузынкин. – По этим законам лесная отрасль работает столетиями. Сейчас "зеленые" хотят продвинуть вот эту вроде бы незаметную поправку. Однако после ее принятия любое предприятие можно будет поставить на колени: найти какой-нибудь "аленький цветочек", произрастающий на территории, где оно работает, и сказать, что теперь эти территории трогать нельзя. И сделать это будет достаточно легко. Можно найти "научных сотрудников", которые докажут, что вот именно здесь этот "цветочек" и произрастает. И в первую очередь это отразится на крупных предприятиях, потому что и территории у них больше. И противостоять этому будет очень тяжело".

Экологи, между тем, непреклонны. По их мнению, одна из причин недовольства лесопромышленников концепцией кроется в опасении потерять часть используемых им территорий. "Лесопромышленники чувствуют, что есть некая угроза отчуждения малонарушенных территорий и заодно мест, которые важны для местного населения. Сейчас без сертификации, без этой концепции ЛВПЦ по закону никто у населения ничего спрашивать не должен – где они собирают грибы и ягоды, какие места важны для отдыха и т.д.", – говорит Николай Шматков.

Между тем ситуация, складывающаяся в России с лесами, которые занимают значительную часть ее площади и являются одним из важнейших возобновляемых ресурсов, выглядит довольно странно. Сегодня объем защитных лесов, без учета площадей лесных заповедников и национальных парков, составляет более 22%. А, например, в таких районах, как Приморский край, на долю защитных, охраняемых, защищаемых и особо защищенных лесов приходится 6758 тыс. га, или 56,5 % от общей площади лесного фонда края. С учетом предлагаемых Амурским филиалом WWF изменений, общая площадь защитных территорий составит 81,8 % от общей площади лесного фонда.

По мнению экспертов-лесоводов, такие обширные площади экологического каркаса Приморского края избыточны – по сути, речь идет о сплошном запрете на рубку, чего нет ни в одной стране мира. Предполагаемые же изменения и введение в лесное законодательство новых терминов в руках заинтересованных лиц имеют все шансы стать действенным инструментом давления на легальных лесозаготовителей практически на всей территории страны.

"Многие новые понятия, такие как "старовозрастные леса", "ненарушенные леса", у нас не приняты, а приняты среди неправительственных природоохранных организаций. Наше законодательство такими терминами до сих пор не располагало, – пояснил "Yтру" профессор, заслуженный лесовод РФ, заведующий отделом леса Биолого-почвенного института Дальневосточного отделения РАН Юрий Манько. – И если мы введем их сейчас в основной документ, получится, что значительная часть лесных массивов может исключаться их хозяйственного оборота. Так как теперь все они подпадают под категорию старовозрастные, ненарушенные леса. На сегодняшний день у нас есть понятие "девственные леса". Они хорошо изучены, особенно на Дальнем Востоке. Это нетронутые, разновозрастные леса и т.п. И тут все понятно. А вот все эти новые термины настолько неопределенные, что они, по-моему, будут все время приводить к конфликтам хозяйствующих элементов и природоохранных организаций. Что значит "старовозрастные леса"? Это могут быть и уникальные лесные культуры типа Линдуловской рощи, которая очень старовозрастная; а могут быть и вторичные леса, но тоже имеющие высокий возраст. И как тут быть? Я думаю, что продавливание этих поправок происходит под напором WWF, представителей неправительственных природоохранных организаций, которые сейчас буквально атакуют лесную промышленность".

Дальневосточные лесопромышленники и ученые сходятся в том, что менять складывавшиеся десятилетиями правила ведения лесного хозяйства, да еще и используя при этом малопонятные иностранные термины, нет никакого смысла.

Однако WWF действующая редакция лесного законодательства определенно не устраивает, и оставлять все как есть и как это было всегда, они явно не намерены. "Российский Лесной кодекс и подзаконные акты сейчас не в должной мере обеспечивают сохранение защитных лесов, – говорит Николай Шматков. – Согласно Лесному кодексу и правилу заготовки древесины, допускается аренда лесов с целью заготовки древесины в защитных лесах. Это нонсенс: по сути защитные леса не должны служить для этих целей. Возможны какие-то санитарные рубки, другое лесопользование, но с целью заготовки. Целью должно быть сохранение защитных свойств".

По мнению эколога, основной причиной беспокойства представителей лесного бизнеса является сокращение количества доступных угодий, разрешенных для рубки. "Возьмем, например, Приморский край, где регионы активно противостоят любым поползновениям в сторону усиления охраны лесов, – говорит Шматков. – Почему это происходит? Это происходит из-за исчерпания ресурсов доступных лесов, которые не являются защитными".

С другой стороны, подобный подход повергает в шок тех, кто намерен вести легальный лесозаготовительный бизнес и вынужден арендовать лесные угодья. Использование новых поправок заинтересованными силами в своих интересах способно обескровить любой открытый бизнес в области лесного хозяйства посредством запрещения рубок на значительной части арендованных им лесных угодий. Причем, при необходимости эта часть без труда может быть доведена едва ли не до 100%. "У нас покрытие лесов больше 70% территории страны. И они хозяйственно не используются, также устаревают, сохнут, горят, и страна с этого ничего не имеет. Взгляните на Европу: она вся изрезана автобанами, трассами, и никого это не смущает. Там ничто не помешало проложить дороги и построить жилье и предприятия там, где это было надо. У нас же все время находятся какие-то "аленькие цветочки"", – сетует Георгий Пузынкин.

Примечательно, что новый расклад практически никак не задевает т.н. "черных лесорубов", действия которых, в отличие от соблюдающих все правила рубок реальных арендаторов, действительно наносят колоссальный ущерб природе. В сложившейся ситуации для экологов они не представляют интереса, так как бороться с ними трудно и малоэффективно. Очевидно, что все это не устраивает легальных лесопромышленников.

По словам Георгия Пузынкина, "зелеными" движут сегодня совсем иные мотивы. "Неплохо бы посмотреть, откуда они финансируются, – пояснил "Yтру" руководитель "Лес экспорта". – Они (WWF) присутствуют на территории Приморского края, и каждый год в Управлении лесами берут справку о свободных территориях, не закрепленных за арендатором. За это они получают деньги. На спорных территориях рубки проходили на протяжении многих лет: у нас есть федеральный акт проверки, который это подтверждает. Их это не волновало. Но как только появился хозяин, они забеспокоились. Ведь когда теперь они будут брать эту ежегодную справку, объем лесофонда в ней будет уменьшаться.

По приводимым СМИ словам директора Амурского филиала WWF России Юрия Дармана, речь идет о доходе в 2 млн евро от продажи так называемых углеродных единиц. Не скрывается, что WWF получает деньги от Министерства окружающей среды, охраны природы и безопасности ядерных реакторов ФРГ, - продолжает Георгий Пузынкин. - Схема простая. Те говорят: давайте, ребята, вы будете не нас доставать, а сохранять где-то леса. А мы вам будем давать на это деньги. Потом для этого находятся слаборазвитые страны, и создается определенный ажиотаж вокруг местных лесов, что они, якобы, особо ценные, тогда как в большинстве случаев это самые обыкновенные леса. И начинают бороться с их освоением. Просто так же деньги им никто платить не будет. Они предоставляют справки о свободности того или иного участка леса и получают за это деньги. Когда мы с ними беседовали (неформально), они говорили: ребята, не берите эти участки под лесопользование, возьмите, допустим, под не древесное лесопользование (собирать шишки и т.д.), а там назначьте рубки ухода и возьмите их полностью на себя. У них тогда будет отражено, что этот лес используется не под древесное лесопользование, а значит, эти территории проходили бы как свободные (от хоз. деятельности). То есть, они не пекутся за наше будущее. Это просто бизнес.

Выполняя волю своих грантодателей, WWF не скупится на громкие слова, скажем, в защиту амурского тигра, обвиняя лесопромышленников в создании для него угрозы. Эти необоснованные обвинения нам приходится развенчивать – так, в арбитражном суде Приморского края сейчас находится на рассмотрении дело о защите деловой репутации по иску ЗАО "Лес экспорт" к Амурскому филиалу WWF России"".

С продвижением в российское лесное законодательство поправок, столь рьяно поддерживаемых неправительственными природоохранными организациями, ситуация рискует принять самый серьезный оборот для всей отрасли, которая и так находится не в самой лучшей форме. "Для лесной промышленности нынешняя ситуация напоминает шагреневую кожу – то не трогай, туда не ходи, – считает Юрий Манько. – В результате из цивилизованной трудовой деятельности могут выпадать целые районы. В сельской местности у нас и так населенные пункты сплошь и рядом угасают. В таежной местности они уже почти все угасли. Если все так пойдет и дальше, то скоро в тайге вообще некому будет жить".

Аналогичные проблемы другие страны решают принципиально иначе. В "Первой еженедельной финансовой газете" Китая 05.07.2012 опубликована статья Чжан Кэ "КНР вносит коррективы в процесс сертификации лесных хозяйств. Международные организации в замешательстве". Из статьи следует, что власти Китая планируют возможное исключение Совета FSC (одной из двух основных мировых организаций по сертификации лесных хозяйств) из работы, связанной с системой сертификации лесных хозяйств КНР. Причина указана: если Совет FSC хочет остаться в этой системе, "то есть лишь единственный способ – взаимное признание". "Если хочешь вести деятельность в КНР, но не признаешь систему страны, то такой вариант невозможен. Если ты меня не признаешь, то и я тебя не признаю, так справедливо для обеих сторон".

В России экологи пока не идут ни на какие компромиссы, даже вопреки здравому смыслу. Очевидно, что у представителей неправительственных природоохранных организаций свое видение этой ситуации. Многие из них, возможно, действительно полагают, что живущие в тайге люди могут жить и процветать благодаря сбору шишек и ягод. Только реальные примеров такого выживания сегодня можно пересчитать по пальцам, чего не скажешь о все новых пустеющих таежных поселках.

Так или иначе, ситуацией вокруг изменений в лесное законодательство должны озаботиться представители исполнительной и законодательной власти. Хотя бы потому, чтобы за заботой о редких растениях и животных, а быть может и о чем-то еще, не были забыты люди, живущие в отдаленных уголках страны и рискующие лишиться источников средств к существованию.