Иран и США идут на таран

Иран и США продолжают идти на обострение конфликта. Иран не прекращает работы по обогащению урана, Махмуд Ахмадинежад заявил, что его страна "уже является ядерной державой, однако мы будем использовать атомную энергию только в мирных целях". Вашингтон не верит Тегерану и недвусмысленно намекает, что если тот не свернет свою ядерную программу, то применение силы со стороны США будет практически неизбежно. Не зря же в недавно принятой стратегии национальной безопасности Иран назван основной угрозой для США. И все-таки непонятно, насколько далеко могут зайти обе стороны в нагнетании напряженности, и вообще, хотят ли они открытого вооруженного столкновения?

Упрямство на грани отчаяния

С Ираном в этом смысле все более-менее ясно. Он располагает одной из самых мощных армий в регионе, имея на вооружении ракеты малой и средней дальности, современные российские средства ПВО (только что проданные зенитно-ракетные комплексы Тор-М1) и бронетехнику, женский батальон смертниц и даже никому неведомые шустрые торпеды и ракеты-невидимки. Однако в Тегеране прекрасно сознают, что весь этот арсенал не сможет противостоять вооруженным силам сверхдержавы: американским крылатым ракетам, авианосцам, стратегическим бомбардировщикам, наконец, ядерному оружию. Поэтому Иран и ощетинивается как еж, издавая устрашающие звуки: он хочет таким образом предотвратить вооруженное столкновение.

В то же время в Тегеране, видимо, решили твердо и до конца следовать своей атомной программе. И дело здесь, конечно, не в необходимости развития энергетики: для страны, располагающей одними из крупнейших в мире запасами газа и нефтяными ресурсами, наличие атомных электростанций не является вопросом выживания. Это, во-первых, вопрос международного престижа и авторитета, а во-вторых, возможность со временем (особенно при создании полного цикла обогащения урана) заполучить ту самую "большую дубинку", которой можно будет отмахиваться от назойливых крестоносцев.

Кроме того, Иран прекрасно сознает, что сейчас на него смотрит весь исламский мир: кто-то открыто поддерживает, кто-то тайно симпатизирует его мужественному противостоянию западной цивилизации. Мусульман можно понять: в последние годы США – оплот и олицетворение Запада – давлением, угрозами и силой покоряют одно за другим исламские государства. Иран остался едва ли не последней непокоренной державой внушительного масштаба. Это, конечно, придает ему отчаянной решимости стоять до конца. Впрочем, до какого конца – еще вопрос. Пока Тегеран чувствует поддержку Китая (являющегося крупнейшим импортером его нефти) и России (пойманной им на "крючок" сотрудничества в атомной энергетике и перспективы участия в крупных инвестиционных проектах – в том числе, в разработке огромного месторождения "Южный Парс"), он ведет себя независимо, даже вызывающе. Однако останется ли он столь же тверд, если эта поддержка вдруг ослабнет? А последнее не исключено: после недавних заявлений Ахмадинежада о том, что российское предложение о создании СП по обогащению урана на территории РФ "устарело", Иран может лишиться поддержки Москвы, несмотря на все радужные перспективы двусторонних проектов. Китай же, в свою очередь, может расценить столь упорно отстаиваемую атомную программу Тегерана как реальную угрозу появления новой ядерной державы у себя под боком – и тоже занять более нейтральную позицию.

Если Россия и Китай отступят от Ирана, он будет вынужден выбирать: или открытая конфронтация с США, или уступка требованиям мирового сообщества, то есть, отказ от реализации полномасштабной ядерной программы. Скорее всего, он выберет второе. Причем, к этому его будут подвигать все здравомыслящие единоверцы из других стран. Им ведь не захочется потерять последний оплот фундаментального ислама на государственном уровне ради его ядерных амбиций. Да и сам Тегеран вряд захочет разделить судьбу соседнего Ирака. Конечно, его торпеды и шахиды нанесут западному сообществу куда более ощутимый урон, чем иракские партизаны, но в том, что Иран в итоге военной акции окажется под фактической властью США, можно не сомневаться. А это значит, что Иран лишится возможности жить по своим канонам, проводить самостоятельную внешнюю политику. Лишится он и контроля над своими углеводородными ресурсами. Поэтому очевидно, что Иран ушел бы от вооруженного конфликта, если бы противоположная сторона дала ему такой шанс.

Победы на грани фола

А вот с Соединенными Штатами все гораздо сложнее. Сейчас фактически именно они ведут дело к войне. Но чтобы ответить на вопрос, хочет ли в действительности Вашингтон войны в Иране, попробуем проанализировать все "за" и "против" такого сценария для США.

У силового варианта решения иранской проблемы есть множество достоинств. Прежде всего, он дает возможность устранить последний в мире "непослушный" исламский режим, а вместе с ним – и угрозу появления ядерного оружия в руках у фундаменталистов. Будет пресечена недобрая традиция "расползания" ядерных технологий – "втихую" от клуба участников ДНЯО. Исчезнет опасность для нефтяного трафика в Персидском заливе, а американские компании получат не только доступ, но и фактический контроль над иранскими нефтегазовыми ресурсами. Кроме того, в лице завоеванного Ирана у США появится точка опоры в самом центре Евразии, что даст им возможность "разделять и властвовать" на нашем континенте. Удастся здорово "насолить" Китаю, лишив его иранской нефти, и России, которая потеряет лакомые контракты в иранском ТЭК. Наконец, президент Буш, чья популярность в последнее время сильно упала даже в США, получит возможность "набрать очки" как победитель очередного злостного и недемократичного режима.

Однако это все – лишь идеальная модель развития ситуации. В то же время совсем недавний иракский (да и афганский) опыт подсказывает, что военное решение проблем в странах исламского мира имеет свойство развиваться не по сценариям. Несмотря на то, что режим Саддама Хусейна давно свержен, США вынуждены держать в Ираке 135-тысячную армию, причем даже она не спасает от партизанских нападений на нефтепроводы и терактов в отношении военных и мирного населения. Такая вот получилась победа... И сейчас эксперты очень осторожно высказываются о перспективах "победы" США над Ираном. Ведь его население втрое превосходит иракское, а вооруженные силы гораздо более боеспособны и на порядок лучше оснащены. Так что на быстрый исход операции не рассчитывают даже самые отъявленные "ястребы" в администрации Буша. Будет гораздо больше потерь, гораздо больше "ответных" терактов в западных странах. Так что ни о каком повышении рейтингов Буша, скорее всего, не может быть и речи. И контроль над Ираном у США будет весьма условным.

Кроме того, эта война может привести к катастрофическим последствиям для нефтяного рынка. Во-первых, прекратится (или резко сократится) экспорт иранской нефти. Во-вторых, возникает угроза длительной блокады Ормузского пролива (через который на мировые рынки поступает 80% нефти из Персидского залива), с трех сторон "окруженного" территорией Ирана. Недавно проведенные учения иранской армии в принципе подтвердили такую возможность. Так что в случае начала войны взлет цен на нефть до $100 за баррель никого не должен удивить. Еще хуже то, что нефти на рынке станет просто не хватать.

Можно привести еще немало аргументов против военного решения "иранской проблемы", как то: дальнейшее сужение круга союзников США и увеличение числа оппонентов "мирового жандарма", нарастание террористической угрозы со стороны всего исламского мира, неизбежность дальнейшего роста бюджетного дефицита США, нехватка у Вашингтона сил и средств для успешного проведения своей внешней политики на других направлениях. Словом, очевидно, что риски чересчур велики, чтобы начинать военную кампанию. В этом сходится абсолютное большинство экспертов, в том числе, весьма авторитетные представители политической и военной элит США.

Остается идти на таран...

Иран и США сейчас похожи на разъяренных водителей, мчащихся навстречу друг другу по однополосной дороге. Они идут на таран. Точнее, как бы идут, ведь каждый из них уверен, что столкновения не будет, что у противника не выдержат нервы, и он в последний момент свернет с дороги и улетит в кювет. Они уверены в этом, поскольку им очевидно, что вооруженный конфликт одинаково невыгоден и даже губителен для обеих сторон. Но пока они надеются на благополучный исход за счет смены курса другой стороны, расстояние между ними неумолимо сокращается. То есть, в нашем случае – нагнетается напряженность, ужесточается риторика, "разогревается" общественность. По сути, стороны уже сейчас практически не оставили себе пути к отступлению. Президент Ахмадинежад заявил, что его страна не собирается отказываться от ядерной программы, а агрессорам тут живо "отрубят руки". Вашингтон же в лице Госсекретаря Кондолизы Райс сказал, что "пора переходить к действиям". Правда, Райс уточнила, что речь идет о коллективных действиях: "у СБ ООH есть то, чего нет у МАГАТЭ, - способность посредством главы VII Устава ООH принудительно обеспечить выполнение страной-членом ООH воли международной системы". Но, как известно, США нередко в одиночку выступают "от имени коллектива"... Так что столкновение становится все более и более вероятным. Настолько вероятным, что совсем скоро станет практически неизбежным.

Однако история американо-иранских отношений показывает, что в последний момент все может произойти и по-другому. Ведь так уже было – ровно десять лет назад. "Мы сталкивались с похожей ситуацией, работая в Совете национальной безопасности в середине 1990-х годов, - пишут на страницах The International Herald Tribune бывшие высокопоставленные сотрудники СНБ Ричард Кларк и Стивен Саймон. - Недовольство США Ираном росло, и в начале 1996 года спикер палаты представителей Ньют Гингрич публично призвал к свержению иранского правительства. Он и ЦРУ подготовили пакет соответствующих мер стоимостью $18 миллионов. Законодательное собрание Ирана ответило инициативой стоимостью $20 млн, направленной на противодействие их спецслужб американскому влиянию в регионе. Иранские агенты начали слежку за американскими посольствами и другими объектами по всему миру. В июне 1996 г. диверсионное подразделение Исламской революционной гвардии Ирана "Кодс" организовало взрыв жилого дома американских ВВС в Хобаре, Саудовская Аравия, убив 19 американцев. В это время администрация Клинтона и Пентагон обсуждали бомбардировки. Но после долгих дебатов военное руководство не смогло найти вариант, который привел бы к благоприятным для США результатам. США ответили правительству Ирана серьезной угрозой и осуществили глобальную операцию, которая парализовала иранскую разведку. Иранский терроризм против Америки прекратился. По существу, обе стороны рассмотрели возможность конфликта и решили от него воздержаться. Избрание реформатора Мохаммада Хатами президентом Ирана в 1997 г. дало Вашингтону и Тегерану необходимое прикрытие для отхода от пропасти"...

Вполне возможно, и даже наиболее правдоподобно, что и на этот раз стороны в последний момент еще раз просчитают все "за" и "против" и постараются увернуться от лобового столкновения. США при этом, разумеется, будут стремиться получить хоть какие-то обязательства со стороны Тегерана. Конечно, идеальной для США развязкой было бы получение от руководства Ирана неформальных (и, разумеется, негласных) гарантий доступа к разрабатываемым в стране ядерным технологиям. В свое время США добились такого доступа к пакистанскому ядерному оружию: министр иностранных дел этой страны как-то обмолвился, что пакистанское ядерное оружие находится теперь под "надежным опекунским контролем, исключающим случайное применение". Взамен Исламабад получил щедрую помощь и гарантии безопасности от сверхдержавы, а Вашингтон получил собственное спокойствие и дополнительный козырь в геополитическом раскладе. Но весь вопрос в том, согласится ли Иран принять подобные или вообще какие-либо обязательства перед американцами?