По крайней мере до 5 мая, дня второго тура президентских выборов во Франции, Европа будет пребывать под впечатлением числа голосов, отданных за лидера ультраправых Жана-Мари Ле Пена (Jean Marie Le Pen). И хотя, полагают многие, нынешнему президенту Франции Жаку Шираку все же удастся сохранить за собой кресло президента, рост популярности правых радикалов внушает опасение не только за судьбу отдельно взятого государства, но и Евросоюза в целом. Что означает для Франции и для Европы ошеломительный успех Ле Пена, рассказывает читателям "Yтра" научный сотрудник Института Европы РАН Александр Тевдой-Бурмули.
Многие говорят, что сегодняшняя победа Ле Пена стала возможной вследствие низкой явки избирателей. Отчасти это правда. Однако есть и иные, на мой взгляд, подлинные причины произошедшего. Нельзя отрицать, что на протяжении последних 8-10 лет мы наблюдаем в Европе очевидный рост праворадикальных настроений, а на его фоне и вследствие него – продвижение ранее маргинальных политических групп на новый уровень. Налицо некий тренд, в который укладываются Хайдер (Йорг Хайдер – лидер крайне правой Австрийской партии свободы, пришедшей к власти в результате парламентских выборов), ситуация с ростом популярности правых в Норвегии, Дании и Швейцарии. Собственно, то, что случилось в Австрии, сегодня происходит во Франции, хотя, по моему мнению, в несколько меньшей степени.
Однако хотя история самого Ле Пена демонстрирует, что прогноз – дело неблагодарное, все же нынешний успех крайне правых – это их предел. Победа Ле Пена во втором туре практически невозможна. Другое дело, что, опираясь на голоса 20% сочувствующих идеям ультраправых граждан (сам Ле Пен набрал 17,07% голосов, но вместе ультра набрали как раз 20%), он становится более легитимным. Это, в свою очередь, заставляет другие партийные группы на политической арене модифицировать свои позиции в смысле их поправения. Действует традиционный алгоритм смещения политического спектра.
Для правых и правых популистов на европейской арене произошедшее во Франции станет очень мощным допингом. Весь вопрос в том, смогут ли они этот допинг реализовать. На уровне местных выборов это, может быть, и возможно. И все же ждать радикального изменения политического ландшафта как во Франции, так и в Европе не приходится. Следует ожидать ответной реакции. Она будет в первую очередь идти по линии сплочения левоцентристских и центристских группировок и выработки новой программы действий, привлекательной для масс. В ближайшее время активизируется работа над новыми идеологическими исканиями, которые, собственно, уже давно идут, но сейчас просто убыстрятся.
Конечно же, нельзя с полной уверенностью утверждать, что на ближайших парламентских выборах победа Ле Пена не материализуется в полной мере и ультраправые не станут самой влиятельной партией в парламенте страны. Но можно предположить, что их политические противники уже завтра начнут принимать экстренные меры, чтобы этого не произошло. Да и, в конце концов, даже на уровне парламента можно устроить крайне правым "блокаду" – политические технологии в этом смысле отработаны. Интереснее, если все это по каким-либо причинам не сработает. Ле Пен совершенно искренне выступает за выход своей страны из Евросоюза. Если, придя во власть, крайне правые сумеют осуществить эту "задумку", то по своему значению это станет событием катастрофическим. Мы знаем прецеденты выхода Франции из НАТО. Но НАТО – это не ЕС, Североатлантический блок гораздо менее глобален. Есть прецедент довольно старый – 1966 год, когда Франция пару месяцев бойкотировала ЕС, и бойкот это прекратился только по достижении т.н. Люксембургского компромисса. Однако сегодня речь идет о принципиально ином уровне европейской интеграции, а потому сложно предположить, что умеренные как во Франции, так и в Европе допустят такой сценарий событий.
Фото AP © 2002 Associated Press