Третье действующее лицо негуманоидное. Это обыкновенная домашняя кошка, которой, в принципе, безразличны человеческие передряги. Кисонька бесцельно бродит по дому, натыкается на гроб, в котором лежит ее покойная хозяйка, взбирается на него и там принимается за свои кошачьи дела. Может, умываться начинает, а может, и спать укладывается. Странно, верно? Кошки, вообще-то, твари умные, они отлично знают, где живой человек, а где покойник, и к покойнику на пушечный выстрел не подойдут... разве только очень отдельные экземпляры. В общем, странно себя кошечка повела.
Вот и Николае Михуту показалось, что странно. И он эту информацию с присущей ему сообразительностью взял на заметку. Однако сомнению факт смерти маменьки не подверг, ибо, согласно румынскому фольклору, на который он сослался позже, кошка, забравшаяся на гроб покойного, является верным знаком вампирской природы мертвеца.
Приглядевшись к "покойнице" повнимательнее, Николае обратил внимание на ее слишком розовые губы и щеки и понял, что это неспроста. Еще бы! Цветущий розовым цветом покойник – это что-то совсем неестественное. Тут уж либо розовый цвет, либо покойник (но тогда, соответственно, и трупные пятна). Так что теряться в таких случаях нельзя никак, а надо звать на помощь.
Эрудированный молодой человек и не растерялся, а поступил как верный почитатель устного народного творчества и хранитель памяти предков. То есть призвал местного священника. Священник тоже оказался не промах. Метод обезвреживания упыря, предложенный им, новизной не блистал, но, вероятно, этим и приглянулся любителю традиций. Поп присоветовал сиротинушке пронзить сердце покойной маман серебряным кинжалом, чтобы гарантировать ее дисциплинированность по окончании похорон. По мнению священника, такой способ обращения с дохлыми вампирами железно препятствует какому-либо их передвижению вне могилы.
Сиротина долго не ломался. Молодецким ударом он рассек бренную "упырскую" грудную клетку, после чего "покойница" тяжко вздохнула, немедленно сбледнула с лица и окончательно удалилась в мир иной. "Мы знаем, что когда душа не покидает тело мертвого человека, кто-то должен пронзить сердце или живот покойного", – мужественно сказал молодой борец с темными силами журналистам.
(Вот так лежишь себе во гробе, пораженный тяжким летаргическим недугом, вспоминаешь Петрарку, который "воскрес" за четыре часа до собственных похорон, а потом еще лет тридцать свою Лауру склонял по-разному... н-да... нет, наверное, Петрарку не вспоминаешь. Едва ли матушка столь страстного почитателя народных традиций знала о существовании Петрарки. Ладно, допустим, просто лежишь в гробу и медленно-медленно так думаешь: закопают живьем или не закопают? А вокруг красота, Трансильвания родная. Кошка рядом бродит, опять же. Ах, кабы эта кошка имела возможность пригласить кого-нибудь в дом, то пригласила бы она, вероятно, не больного на всю голову сельского попа, а самую что ни на есть городскую "неотложку"... Но тут уж ничего не поправишь. Кошки, как назло, не имеют понятия не только о попах, но и о "неотложках".)
Самое потрясающее заявление Николае сделал, комментируя момент убийства матери: "Это было ужасно, но мы должны были это сделать, иначе она бы вернулась и, возможно, убила бы нас".
Вот так. А вы говорите – сатанисты… Да они, как выяснилось, просто дети по сравнению с полуграмотными, но истинно правоверными ослами, способными зарезать кого угодно, когда угодно и за что угодно.
Лишь бы злые силы не прорвались, а там хоть трава не расти.