Национализация, конечно, пугающее слово. Однако речь идет не о том, чтобы "взять все и поделить", а как раз о том, чтобы испуга этот термин не вызывал. Всякое в государстве бывает – может и так случиться, что понадобится частную собственность в казну отчуждать, каковая возможность предусмотрена Конституцией и Гражданским кодексом РФ. Однако отсутствие обстоятельного закона (на необходимость которого прямо указывают оба документа) оставляет в таком случае обширное поле для произвольных решений – вплоть до фактической конфискации имущества. Кроме того, пока нет закона, содержащего исчерпывающий перечень оснований для национализации, не может быть полной уверенности и в том, что итоги приватизации пересматриваться не будут. На слушаниях в Госдуме первый замминистра имущественных отношений Александр Браверман в качестве одной из главных целей закона "О национализации" называл именно успокоение инвесторов, подчеркивая, что по духу и букве законопроекта национализация предусматривается действительно как исключение ("это будут единичные случаи в длительные промежутки времени"). Правительственный законопроект не носит конфискационного и деприватизационного характера, а направлен лишь на конкретизацию положений Конституции и Гражданского кодекса.
Статья 35 (п.3) Конституции гласит: "Никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения". Согласно статье 55, права и свободы могут быть ограничены (включая, по смыслу, внесудебное отчуждение частной собственности) не иначе как федеральным законом и "только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства". А вот что говорится в Гражданском кодексе: "Обращение в государственную собственность имущества, находящегося в собственности граждан и юридических лиц (национализация), производится на основании закона с возмещением стоимости этого имущества и других убытков" (статья 235), причем в соответствии со статьей 306 "споры о возмещении убытков разрешаются судом".
Правительственный вариант закона "О национализации" допускает для такого акта только одно основание – обеспечение потребностей страны в стратегической продукции, необходимой для нужд обороны и национальной безопасности; к тому же, лишь при том условии, что нет возможности произвести соответствующие закупки на открытом рынке либо разместить государственный заказ. Никаких иных, в частности экономических, оснований для национализации не предусматривается. В этом главное отличие правительственного варианта от законопроектов, рожденных в стенах Госдумы. Так, по проекту Арефьева, национализировать можно практически любой "стратегический" объект, в том числе не имеющий отношения к обороне и национальной безопасности. К примеру, таким объектом может выступать ТЭЦ, обеспечивающая светом и теплом какой-нибудь медвежий угол. В других депутатских законопроектах основания для национализации представляли собой, по сути, кальку со статьи 55 Конституции и позволяли прибрать к государственным рукам, скажем, телеканал, мотивируя это необходимостью защиты общественной нравственности. Кстати, если в правительственном варианте (исходя из указанного ограничения оснований для национализации, которые находятся в сфере исключительной компетенции Центра) отчуждаемое имущество может обращаться только в федеральную собственность, то в предложениях Арефьева и Ищенко правом национализировать (правильней тогда уж говорить "регионализировать" и "муниципализировать") чужое добро наделяются также региональные и местные власти.
Очень интересны те положения законопроектов, которые касаются компенсаций прежним владельцам. Так, Арефьев предлагает компенсировать собственнику только затраты на покупку имущества, а также стоимость осуществленных капиталовложений. Коммунистические уши топорщатся тут во всей красе. Если, допустим, в силу конъюнктуры на фондовом рынке капитализация вашей компании возросла гораздо более значительно, чем формальное увеличение основного капитала на сумму произведенных инвестиций, то про этот "навар" можете забыть.
Правительство намерено поступать честнее и компенсировать стоимость имущества по рыночным расценкам. Необходимые ассигнования должны утверждаться законом о бюджете; определять же предприятия (имущественные комплексы или производственные мощности), подлежащие национализации, правительство будет по согласованию с президентом. Только после принятия бюджета начинается собственно процедура национализации, включая оценку рыночной стоимости имущества (оценщик выбирается через тендер) и судебные разбирательства в случае разногласий с собственником. Здесь, однако, сразу встает резонный вопрос: а что если в результате независимой оценки заплатить нужно будет существенно больше заложенного в бюджете? При этом судебные тяжбы можно считать гарантированными уже в силу того, что единой методики подобного рода оценок не существует и, к тому же, непонятно, как считать и даже как трактовать само понятие других убытков, также подлежащих возмещению согласно статье 235 ГК.
Немало вопросов вызывают и другие разделы правительственного законопроекта. Например, какую продукцию считать стратегической и что такое национальная безопасность? Существует, скажем, понятие "продовольственная безопасность". Почему бы не национализировать все комбайны и зернохранилища? А если стратегическую продукцию выпускает предприятие-монополист (тот же "Газпром", к слову), то, чтобы обезопаситься, его и подавно следует сделать государственным. Как-то само собой получается, что возможные поводы для национализации мало отличаются от предлагаемых тов. Арефьевым.
От подобного расширительного толкования (вполне допустимого из-за недостаточной отточенности формулировок) правительственного законопроекта уберегает лишь наличие дополнительного условия о невозможности получения необходимой государству продукции иначе чем через национализацию. Данное условие подразумевает, что требуемые производственные мощности отсутствуют на казенных предприятиях, а на частных загружены под выпуск чего-то другого. Но ведь в рыночной экономике удовлетворение желаний – это лишь вопрос денег. Конечно, проще выкупить предприятие по дешевке, чем предложить за товар достойную цену, при которой владельцы сами, задрав штаны, бросятся перестраивать производство. Вот только стоит ли при такой простоте ожидать успокоения инвесторов, о котором говорил г-н Браверман?