|
Странно, что такой лакомый кусок столь долго был не востребован – хотя идея-то лежала на поверхности. Но вот, наконец, после нескольких показов американского оригинала на отечественные экраны выходит наша версия. Называться она будет "Бальзаковский возраст, или Все мужики сво...".
Заняты в сериале три известных в шоу-бизнесе барышни: Юлия Меньшова, Алика Смехова, Лада Дэнс. И одна "темная лошадка" – Жанна Эппле. Про трех других уже все известно, а вот с последней корреспондент "Yтра" решила поговорить.
Мы встречаемся в каком-то маленьком ресторанчике. Вот вам сюжет для фильма: встречаемся поговорить о русской версии американского сериала, а в ресторане – банкет американских клоунов, живущих в России. Они что-то празднуют из своей клоунской жизни. Все в костюмах, париках, гриме свистят в свистульки, дудят в дуделки, создают страшный шум и видимость веселья. А вы говорите, Нью-Йорк – сумасшедший город...
Жанна заказывает кофе: "Я с сахаром буду, мне в жизни сладкого не хватает". А я внимательно к ней присматриваюсь.
"Yтро": Послушайте, но насчет бальзаковского возраста продюсеры, кажется, несколько преувеличили.
Жанна Эппле: В общем, да. В нашем понимании бальзаковский возраст – это за 45. Когда нашли актрис, оказалось, что эти взрослые женщины в таком кино смотрятся не очень интересно. Поэтому бальзаковские женщины резко помолодели до 28-35 лет. И в итоге выбрали нас.
"Y": Кастинг проводил режиссер? Я знаю, что обычно канал утверждает актеров на главные роли– тех, кто сделает рейтинг.
Ж.Э.: Почему у нас в кино – только пятнадцать звезд? Когда начинается какой-то сериал, канал дает список актеров на главные роли. Режиссеры могут только в эпизоды брать тех, кто им нужен. Для "бальзаковского возраста" трех актрис назначили. А я прошла огромный конкурс, чтобы получить четвертую. Была тысяча человек на это место. Я поразилась, какое количество у нас невостребованных, не раскрученных красивейших актрис, которых никто не видит. Мне, можно сказать, повезло.
"Y": Этот фильм дает вам хороший шанс.
Ж.Э.: Так получается – жизнь все дает тебе тогда, когда ты перестаешь ждать. Мне уже немало лет, и в какой-то момент я подумала – чего ждать? Наверно я больше женщина, мать, а не актриса. Будут приглашать – я буду работать, но не в этом мое предназначение. И на каком-то этапе я просто перегорела. А теперь, думаю, получится обрести новый статус.
"Y": Кажется, для всех актрис, занятых в сериале, эта работа – возможность открыть второе дыхание, сменить творческое амплуа.
Ж.Э.: Возможно, но для меня это все-таки другое, чем для них. У меня сейчас не очень много предложений, поэтому я соглашаюсь практически на все – и хотя мне хотелось бы играть драматические роли, я не отказываюсь от комедийных, потому что пока еще я не могу себе позволить выбирать. И я буду очень благодарна этому сериалу, если он мне поможет потом делать только то, чего я хочу. А другие наши девочки уже состоялись каждая в своей профессии. Но Лада всегда хотела быть актрисой, и наконец-то у нее есть такая возможность. Юля Меньшова – телеведущая, это другой жанр, это технология, штампы, а здесь от нее требуется искренность, потому что роль ей это диктует. Алика Смехова – она похожа на свою героиню... у нее есть статус, есть все. Для каждой из нас эта роль очень важна.
"Y": Выбор актрис на главные роли повлиял на сценарий?
Ж.Э.: Да, мы с Аликой поменялись ролями. Моя героиня – так называемая профессиональная вдова, по сценарию должна быть изящная, маленькая, устремленная в будущее. По фактуре подходила я. Но я сама попросила режиссера дать мне другую роль – Юлю. По сценарию она была полная, крупная, в очках – но была в ней какая-то вечная женственность. По природе своей она немножко инфантильная, искренняя, эротичная и при этом очень несчастливая в любви... Мне показалось, что я на нее больше похожа, чем на профессиональную вдову. И, хотя я была уже утверждена на ту роль, мы сделали новые пробы: и поменялись. Так что теперь сценарий пишется уже с учетом наших индивидуальных особенностей.
"Y": Если вы похожи на свою героиню, значит на съемках вкладываете свой опыт, свои переживания в роль? Без этого же невозможно?..
Ж.Э.: Я всю жизнь старалась спрятать свою душу. Мне всегда казалось, что она никому не нужна. А вот этот режиссер увидел именно то, что я старалась спрятать. Он вытащил из меня романтичность, искренность, надежду. Жизнь тебя бьет, а ты все равно веришь во что-то, ждешь, ищешь. Несмотря на то, что фильм комедийный, я все время плачу. Меня все мужчины бросают. А я их слишком, люблю, я каждому слишком открываюсь. И впервые вот эта моя природа, с которой я старалась всю жизнь бороться и от которой мне приходилось прятаться – мне все-таки сложно было с моей душой жить всегда – впервые оказалось, что именно такая природа и нужна. Дима Фикс именно это увидел и вытащил из меня. И я на фоне всех этих женщин – успешных, реализованных, состоявшихся – выгляжу как вечный ребенок. Они помогают мне бесконечно мудрыми советами. Каждый раз я прихожу на наши встречи с расширенными от изумления глазами и рассказываю им про какой-то эротический массаж ступней, который мне делал один мужчина... А другой, когда я сломала ногу, целовал мне гипс... А через неделю я прихожу и плачу, потому что они оба меня бросили. Ко мне все время тянутся какие-то странные люди – с изъяном. Потому что, по этой роли, во мне, видимо, есть какой-то душевный изъян. Мою героиню, что ли, папа в детстве недолюбил... Ну, и я в каждой серии занимаюсь с кем-нибудь сексом.
"Y": В каждой?!
Ж.Э.: Точно. А серии-то снимаются как? Сегодня – все, что на натуре, завтра – все, что в интерьере. И снимают сразу три-четыре серии. Получается, что в один съемочный день в моей квартире, в моей постели бывает трое-четверо разных мужчин, из разных серий. И я каждый раз с ужасом гляжу на него: ты кто? Важно не перепутать имена, чтобы текст потом на озвучании хорошо ложился. Сколько было пересъемок, потому что я кого-то не его именем называла... Вообще-то трудно, когда к тебе вдруг вскакивает в кровать незнакомый мужчина и ты должна быстренько проявить весь спектр эмоций. Хотя совсем откровенных сцен у нас нет, и я даже ни разу не была совсем раздета, но приходится глазами изображать все.
"Y": То есть это возможность для наших соотечественниц, придя домой, разувшись, разложив продукты по полкам холодильника, а детей – по кроватям, сесть, включить телевизор и отдохнуть, глядя на красивую жизнь, помечтать о ней перед тем, как снова окунуться в купание/питание/воспитание и работу...
Ж.Э.: Мне кажется, помечтать, никогда не повредит. Но вот представить себя на месте наших героинь, я думаю, трудновато. Мне – актрисе – и то сложно это сделать. По-моему, включив это кино, можно только сесть и удивляться – ух ты, как она одета! Какая у нее прическа! Когда фильм выйдет в эфир, я буду сидеть со своими детьми и мужем дома – мы четверо живем в однокомнатной квартире, – а младший сын будет показывать на экран и говорить: "Мама, я тоже хочу пожить в такой квартире!".
"Y": Хорошая квартира?
Ж.Э.: Шикарная! Какие мы интерьеры снимаем! Я все время спрашиваю сценаристов – почему я не работаю? На что я живу? Откуда у меня квартира пятикомнатная? Они говорят – подожди, потом все объясним. Я, правда, только в седьмой серии узнаю, кто мои родители. А недавно я выяснила, что меня, оказывается, именно родители содержат. Я сценаристам предлагаю – может мою героиню полечить чуть-чуть? Она рыдает все время – так ведь жить невозможно! Она все время на грани нервного срыва. Подожди, говорят, посмотрим, что-нибудь придумаем.
"Y": Вообще-то, врагу не пожелаешь – жить в пятикомнатной квартире, не знать, на что живешь, и еще быть на грани нервного срыва.
Ж.Э.: Мне кажется, что я там мучаюсь от безделья. Мне работать надо! Я сказала сценаристам, что мне надо чем-то заняться. Невозможно же развлекаться только тем, что меняешь любовников: йога на скрипача.
"Y": Четыре барышни, ищущие спутников жизни. Насколько я понимаю, вы уже миновали этот этап в своей жизни, и тут, по роли, вам приходится переживать все заново. Каково это?
Ж.Э.: Мне кажется, что женщины находятся в вечном поиске. Иногда останавливаешься, глядишь на свою, в общем-то, устроенную жизнь – и вдруг думаешь: и это все?! Ну, что касается актрис... У всех у нас есть дети. У наших героинь детей нет, они о них и не думают – это, конечно, американский вариант. Мне кажется, что наши женщины всегда в первую очередь думают о семье.
"Y": Думаете, у нас не приживется образ эмансипированной карьеристки?
Ж.Э.: Не знаю... Вот я смотрю на свою падчерицу – это дочь моего мужа от первого брака, она с семи лет жила с нами, – смотрю на нее и любуюсь, восхищаюсь вашим поколением – ей 25 лет. Очень сильные, с хорошим образованием, очень умные. У вас другие возможности, вам другое время досталось. Поэтому мне кажется, что приживется этот образ. Те, кого играем мы, очень похожи на современную молодежь – через десять лет у нас в стране появятся именно такие женщины.
"Y": Вряд ли – в стране. Может быть, в больших городах...
Ж.Э.: Конечно! Хотя наше кино – даже и не про Москву, наверно. Не про средний уровень точно. Какие у нас машины, квартиры, наряды – обалдеть можно. И проблемы у нас какие-то не наши...
"Y": Для удачных съемок, для атмосферы на площадке вы должны быть не только хорошо сыграны профессионально, как актрисы, но и подружиться. Получается?
Ж.Э.: Мы все такие самодостаточные... Мы, конечно, общаемся. Но когда женщины добиваются такого статуса в жизни, когда у них такие сильные характеры, они с большим трудом пускают в свою жизнь посторонних людей. Им все время приходится защищаться. С сильными женщинами сложно дружить. Мы все приятельствуем, ходим друг к другу на дни рождения – но близкой дружбы нет.
"Y": Но в фильме-то вы подруги. Четыре женщины, которые друг друга понимают, поддерживают, сочувствуют – при этом они все друг другу чуть-чуть завидуют. Одна хотела бы быть стройнее, как ее подруга, другая хотела бы быть моложе всех, а не старше, третья хотела бы быть натуральной блондинкой. При том что они друг к другу хорошо относятся, они постоянно друг другу завидуют.
Ж.Э.: То есть женская дружба – это гнездо змей? Может быть... Хотя в сценарии этого не заложено – они все очень искренни, добры, но всегда рады приложить кого-нибудь по поводу дурного вкуса. А блондинка у нас одна – Юля Меньшова. Алика Смехова – совершенно черная, у Лады Дэнс мелирование. Мне остался огненно рыжий цвет. Но он очень эффектный на экране.
"Y": На экране вы – обеспеченная барышня, у которой все есть. Но это же неправда? Расскажите про вашу жизнь. Настящую.
Ж.Э.: Всю правду рассказать? В театре я пока сейчас не работаю. Но я вернусь в театр Станиславского, где я играла в "Хлестакове" у Мирзоева. Моему старшему сыну 12 лет. Еще у меня маленький ребенок – второй. Он очень трудно мне дался. Мы лежали в реанимации, он родился шестимесячный. Было много проблем с неврологией, поэтому возвращаться в театр очень сложно. Тем более что там платят 60 долларов в месяц. Что еще? Денег все время нет. Муж не зарабатывает. Мы живем с ним лет шестнадцать или уже семнадцать. Он очень хороший человек, из известной киношной семьи, сын режиссера Ильи Фреза, классика советского кинематографа.
Мне всегда в жизни интересно было то, что для меня трудно. Я очень долго не могла родить, дети достались мне тяжело. И пока все занимались карьерой, я занималась решением именно этой проблемы. Я поняла, что пока не реализуюсь как женщина, как мать, я не смогу идти вперед как актриса – во мне чего-то не хватает. И вот сейчас я могу сказать, что, родив наконец-то этих детей, я стала уже взрослой, реализованной женщиной – и именно поэтому я стала сейчас востребованной. У каждого свое время для расцвета.
Беседовала Маша Кузьмина.