|
Школьники и их родители освобождены. Фото
Захват школы в г. Беслан. Фотогалерея
Корреспондент "Yтра" беседует с представителем оперативного штаба, работавшего в дни теракта в Беслане Николаем Николаевичем Мосинцевым-Озеранским, президентом фонда "Дети и молодежь - против терроризма и экстремизма".
"Yтро": Прежде всего, как вы оказались в Беслане и попали в состав оперативного штаба?
Н.Н. Мосинцев-Озеранский: Когда я узнал, что произошел захват детишек, то, естественно, посчитал просто циничным оставаться в стороне и быть просто крикуном, как многие организации антитеррористические, которые только могут, попивая пивко издалека, давать какие-то рекомендации, как будто они находятся в центре событий. Хотя бы потому, что я президент всемирного благотворительного фонда "Дети против терроризма и экстремизма". Поэтому я приехал туда самостоятельно, без всяких приглашений. С доктором Рошалем мы хорошо знакомы. Он меня очень приветливо встретил, и я тут же включился в работу штаба. Так я попал в штаб, и, естественно, мы тут же начали делать воззвания к народу, чтобы не было никакой паники, что штурма не будет. За это мы отвечали вместе с Теймуразом Мансуровым (напомним, у Т.Мансурова в школе пострадали оба ребенка, тяжело ранена дочь, ранен в ногу сын парламентария. Когда Аушев договорился о выводе детей из школы, в ответ на предложение вывести и детей чиновника он заявил: "Мои дети ничем не лучше других, они такие же, как и все, поэтому выйдут на свободу вместе с остальными заложниками. Лучше выводите из школы грудных детей"). Это председатель парламента Осетии, и мы договорились вплоть до того, что мы встанем в цепь всем штабом и "Альфу" не пустим на штурм, чтоб не повторить "Норд-Ост". И тут же, как приехали, я и директора филиалов нашей организации готовы были передоложить себя в заложники, чтобы хотя бы четверых-пятерых детей отпустили. Естественно, они этого не приняли. Для них, как это не цинично, основным товаром дети были. Взрослых мужчин 20-30 минут они выводили и расстреливали просто для потехи, а детей держали. Когда началось освобождение, еще когда был обстрел учебного корпуса, мы вошли туда, и я вытащил одну девочку. То, что я там видел, было, конечно, ужасно.
"Y": Когда стало известно приблизительное число заложников?
Н.М-О.: Да, сначала заявили 350 с лишним, потом, уже когда Руслан Аушев приехал и вывел матерей с грудными детьми оттуда, он сообщил, что их около 1200. Ну, и подсчитали по классам - это одна из самых больших школ Беслана. Но чтобы не создавать панику, не нагнетать еще более эту обстановку, было принято решение не оглашать подлинное число. Как психолог я считаю это правильным: нельзя было раскачивать обстановку. Надо было говорить, что ситуация управляемая, что штурма не будет, потому что люди, собравшиеся у штаба, уже высказывали намерения отправиться в соседнее ингушское селение и громить дома. Именно этого мы опасались и делали все, чтобы этого не произошло.
И, забегая вперед, после штурма, когда захватили живых бандитов, на танке их перевозили во двор к нам. Из танка их вытащили, чтоб никто не видел, закрыли заслоном и затолкали их в подвал. И только потом, после окончания этого кошмара, уже было объявлено, что есть живые бандиты. А так я даже не знаю, кто это мог рассказать, это была закрытая информация.
"Y": Проходила информация о самосуде, который жители города устроили боевику.
Н.М-О.:Да, это правда. Когда террористы поняли, что это провал, они снимали с трупов тренировочные костюмы, камуфляж сбрасывали и переодевались, чтобы слиться с толпой. Женщины тоже переоделись, кто в белые платья, а кто в халаты медицинские. Когда они вытащили раненого бандита, местные жители не дали его засунуть в машину "скорой помощи" и отвезти: столкнули с носилок и просто растерзали, растоптали. Толпу невозможно было удержать, несмотря на то, что террориста пытались спасти.
"Y": Как, по вашим данным, обращались с захваченными детьми?
Н.М-О.: Когда шли переговоры, мы не то что просили, мы просто умоляли, унижались, как могли. Говорили: давайте все что угодно, мы идем на все условия. Рядом стояли машины с водой, машины с продуктами питания – они подошли из Кабардино-Балкарии, там можно было пять таких школ накормить. Когда звонил Рошаль, он сказал: "Ну там же дети умирают!". А тот, с кем он общался, ответил, что у него тоже от голода умерли двое детей и пускай здесь тоже умирают. Они были неуправляемы. Когда туда заходил Руслан Аушев, у одного ломка началась, они там сидели все на наркотиках, вполне возможно, что были неадекватны.
"Y": Выдвигались ли какие-нибудь требования?
Н.М-О.: Они над нами просто издевались. То одно требование выдвинут, то другое. Мы говорим: хорошо, ради детей – все сделаем. Вывести войска из Чечни – пожалуйста. Освободите из тюрем всех чеченцев – пошли даже на это. Потом они выдвинули требование: пусть Путин напишет указ о свободе Чечни. Террористы просто не знали, какие еще требования выдвигать. У меня создалось впечатление, что кто-то давал им команды, а потом указаний не стало, и у них началась паника. Они поняли, что они брошены всеми. Может быть, кто-то из них и спровоцировал взрыв. Может быть, был какой-то разлад между ними. Картина прояснится уже в дальнейшем – сейчас спецслужбы опрашивают тех, кто остался в живых.
"Y": Как вели себя местные жители и родители захваченных детей?
Н.М-О.: Они действительно были вооружены ружьями, и это очень негативно отразилось на действиях наших спецслужб. Когда ситуация накалилась до предела, они начали стрелять, что и помешало профессиональным действиям спецслужб по освобождению заложников. Позже ополченцев оттеснили, и к зданию пошли спецслужбы.
"Y": Общались ли вы с пострадавшими уже после освобождения?
Н.М-О.: Конечно, я даже девочку одну вынес оттуда. Мне часто задают вопрос, что говорили дети. Они просто просили пить и хотя бы немного еды, а в остальном неадекватно себя вели. Им не до интервью было. Многие журналисты вели себя просто недостойно, пришлось не допускать их к детям. Ребенок с ошарашенными глазами, после пальбы, после взрывов, опаленный, весь в крови, а у него спрашивают: "Как ваши впечатления?". Мне это напомнило гибель принцессы Дианы, когда она умирала, а у нее спрашивали, что она чувствует и о чем думает. А журналисты со всех стран мира были.
"Y": Как случившееся отразится на детской психике?
Н.М-О.: Несомненно, это скажется на детях. Но, может, с первого по третий класс воспримут полегче. А вот детям начиная с четвертого и выше предстоит пройти целый цикл адаптации и реабилитации. Маленькие часто даже не понимают, что происходило, почему не давали пить. Знаете, там люди нашли какую-то бутылочку, дети в нее писали, и взрослые пили мочу. Это рассказывал маленький мальчик, который находился там.
"Y": Сколько, по вашему мнению, погибших?
Н.М-О.: По официальным данным, 335, но это слишком заниженная цифра. В итоге выйдет где-то 450–460 человек. Я сам видел: еще до конца крыша не обвалилась, а люди уже горели, там было столько тел. Их надо собирать буквально по кусочкам. Хочется особенно отметить пожарных - это удивительные люди! Пули свистят, даже шланг пробило, а они во время перестрелки все равно тушили, чтобы хоть кого-то спасти, водой остудить.
"Y": Чем могут помочь простые россияне жертвам теракта?
Н.М-О.: Мы готовы оказать содействие, в данный момент собираем деньги. Завтра будут похороны наших спецназовцев, и мы сейчас собираем средства, чтобы помочь их семьям помимо того, что им даст государство.
"Yтро" публикует реквизиты фонда для тех, кто хотел бы оказать посильную помощь семьям погибших бойцов спецназа и сотрудников МЧС:
Некоммерческая организация Всемирный благотворительный фонд "Дети и молодежь - против терроризма и экстремизма"
ЗАО АКБ "АЛГОНБАНК" ИНН 7706010518 к/с 30101810000000000618 в Отделении 5 Московского ГТУ Банка России БИК 044552618 ОКОНХ 96120 ОКПО 29303773 расчетный счет Всемирного Благотворительного Фонда 40703810600000000031