|
Главным политическим событием года должна была стать инаугурация президента Путина. О выборах, подразумевая выбор, говорили мало: в стране каждый от мала до велика знал, кто еще четыре года будет с голубого экрана поздравлять их с Новым годом. Вялое оживление вызывали лишь дискуссии, кто в этот раз засветится в предвыборном марафоне: якобы из этого можно будет сделать какие-то выводы. Однако быстро выяснилось, что выводы все равно на ум нейдут – причем не только народу, но и политтехнологам, и потому кремлевские мудрецы решили встряхнуть общество отставкой правительства.
Нельзя сказать, что прежний премьер Михаил Касьянов заранее не готовился к такому повороту. "Прикипать сердцем можно к любимой женщине, но ни в коем случае не к месту производственной активности", - говаривал он вслух. Однако он вряд ли предвидел такую неожиданность, как отставка кабинета министра не после, а до выборов президента. Путин позволил Касьянову безмятежно отпраздновать мужской праздник 23 февраля, а уже на следующий день случилось это кремлевское ноу-хау.
Это было ново. Нелогичность в последовательности смены власти порождала слухи о "кремлевском заговоре", "операции наследник", раскрытой "попытке переворота". Не менее важным становился вопрос о преемнике премьера, тем более что пауза затянулась. Гадали долго, перебрали почти всех по алфавиту, званиям и прописке, но выбор оказался неожиданным. Новоиспеченный премьер Михаил Фрадков, назначенный на должность 5 марта, стал "компромиссной фигурой" уже потому, что оставил в дураках решительно всех политических оракулов. Для постоянного представителя Российской Федерации при Европейских сообществах в Брюсселе новое назначение стало таким же сюрпризом, как и известие об этом - для всех остальных. Имидж президента укрепился – сакральность власти осталась непроницаемой.
14 марта российский народ доверил Владимиру Путину управление страной на следующие четыре года. В то время как постановочная группа, ответственная за церемонию инаугурации президента, одалживала у съемочной группы второй части "Гарри Поттера" телевизионную спецтехнику, Путин делегировал Дмитрия Козака, одного из самых способных своих сотрудников, в правительство на помощь Фрадкову. Этот тандем должен был начать-таки административную реформу, о необходимости которой прежде только велись разговоры. Правительство назначали долго и мучительно, министерства расформировали, агентства создавали, делили помощников, прерогативы, "зоны ответственности" и секретарш. Наконец пришли к консенсусу: к концу 2004 г. мы имеем правительство, едва ли не более забюрократизированное, чем при Касьянове, к тому же, похоже, все еще не разобравшееся с функционалом. Михаил Фрадков – умный и хладнокровный - с самого начала попытался опровергнуть расхожее предположение о себе как о "свадебном генерале", позволяя перечить то Герману Грефу, то Алексею Кудрину, то взирая арбитром на их перепалки, то игнорируя заседания кабинета по деликатным темам "социалки", то создавая собственную рабочую группу из советников, с которыми можно советоваться исключительно на даче за городом.
"Удвоить ВВП к 2010 году!" из заклинания "партии власти" - "Единой России" - к концу году превратилось в саркастический пассаж Грефа: "К 2010?! Ну, разве что к 2015..." Созданное летом правительство работало по схеме распределенных центров – кто-то укреплял "вертикаль", кто-то отлавливал Басаева и Масхадова, кто-то высчитывал в столбик денежный эквивалент несуществующих льгот, кто-то разбирался с укрепляющимся рублем, и каждый – в порядке "приоритетов". Сплачивало главное – нефтедолларовый дождь, который обрушился на Россию в связи с рекордно высокими мировыми ценами на черное золото. Избыток долларов, который, похоже, уже не мог переварить даже Стабилизационный фонд, заставлял с непривычки думать, в какую перспективную отрасль все это можно с выгодой для экономики пристроить. "Надо себя иголкой кольнуть в одно место, чтобы очнуться от привычной схемы работы и напрячься", - подытожил некоторые итоги работы на этом направлении Михаил Фрадков.
Накануне парламентских выборов 2003 г. "Единая Россия" бесстрашно заявляла о намерении "взять ответственность" за все, что будет сделано в стране в отчетный период. В 2004 г. Владимир Путин предоставил своей партии такую возможность. Прежде всего пришлось взять ответственность за крайне спорные инициативы в области социального обеспечения граждан, медицины, образования и здравоохранения, а также за новую трактовку понятия "выборы главы субъекта Федерации": в предложенном президентом прочтении это стало означать назначение главного должностного лица региона. Процедура наделения полномочиями в общем и целом понятна, как и механизм монетизации льгот. Однако пока непонятно, как они покажут себя на деле. Сильно нервничающие Путин и Фрадков уже не просят Михаила Зурабова внятно разложить реформенный процесс на цифирь, довольствуясь обещанием, что все будет о’кей. Что касается предложенного Путиным проекта закона о назначении губернаторов, с ним все еще сложнее. Централизация власти в форме, весьма смахивающей на унификацию, вызвало панику в Татарстане, Башкирии и Чувашии, получивших в начале 90-х элементы самостоятельности, и возбудило дискуссии об имперских замашках России.
О своей високосности, заранее не предвещавшей ничего хорошего, 2004-й страшным образом напомнил на стыке лета и осени. Теракты на двух российских авиалайнерах, взрыв близ станции метро Рижская и неописуемая трагедия в Беслане потрясли Россию, но не стали для нас Армагеддоном, вроде того, что пережили американцы 11 сентября 2001 года. Гибель сотен детей и взрослых практически в прямом эфире подвела государство под огонь критики своих и чужих, обнаружило неэффективность существующих схем предотвращения угроз. Россия попыталась сделать из произошедшего выводы. Доказательством того, что они верны, может стать лишь предотвращение теракта, сопоставимого с бесланской трагедией. В том, что у спецслужб такая возможность представится, к сожалению, сомневаться не приходится: в Чечне продолжаются вылазки бандитов, а плановое задание отловить Масхадова, Басаева и их приспешников плавно перекочевывает в 2005 год.
Последний опрос, проведенный Фондом общественного мнения, показывает, что в целом 2004 г. оценивается существенно хуже 2003-го. Тех, кто сказал, что истекающий год был лично для него лучше, чем предыдущий, по сравнению с прошлым годом стало значительно меньше (22% против 35%). В то же время стало больше тех, для кого уходящий год оказался хуже предшествующего (28% против 19%). В этом году впервые за последние пять лет число тех, кто сказал, что уходящий год был для него хуже, превысило число тех, для кого он был лучше. Не внушает оптимизма и опрос, проведенный ВЦИОМом.
Впрочем, у государства – своя статистика. Если верить ей, то мы стали жить лучше и веселей. Просто счастья своего не осознаем, вот и ворчим. Если так – то пусть мы об этом узнаем не от власти, а от друзей и близких уже в новом, 2005-м году.