|
Для выяснения истинных причин незавидного положения миллионов маленьких россиян мы побеседовали со специалистами российского представительства одной из крупнейших благотворительных организаций мира, британского фонда Charities Aid Foundation (CAF) Ириной Ерзой и Кириллом Ежовым.
По мнению специалистов, в центре внимания государственной политики по охране прав ребенка – вовсе не дети, скорее, различные государственные программы отражают ведомственные интересы. Работа ведется не из нужд детей, что, естественно, не может положительно сказаться на результатах. Известный консерватизм российских чиновников не позволяет оперативно реагировать на изменения во внешней среде. К тому же, у нас до сих пор мало современных гуманитарных технологий по защите прав своих маленьких граждан.
В этой ситуации более эффективными оказывается деятельность общественных организаций, хотя такая ситуация развращает государство: зачем заботиться о детях, если есть какие-то структуры, которые берут на себя эти затратные функции? И все же, в результате активности негосударственного сектора государство постепенно становится гибче.
Так, несколько лет назад, наконец, стали появляться экспериментальные программы семейной формы устройства детей-сирот. В Пермской области приняли прогрессивный местный закон "Об усыновлении", и теперь каждый детский дом региона участвует в программах усыновления. Сейчас нечто подобное происходит и в Москве. В качестве позитива работники CAF отметили, что у государства появилось понимание того, что изменения в сфере защиты прав детей – процесс пошаговый. Раньше каждое изменение сопровождалось форменной ломкой всей системы.
Есть среди проблем такие, которые невооруженным глазом обывателя совсем не видны. Только официальная статистика за 2003 г. зафиксировала в России 699 200 сирот, среди них в детских домах жили только 186 тыс. детей, а 357 тыс. находились под опекой. К сожалению, как свидетельствует практика, часто опекунов и детей не готовят к совместной жизни, а ведь до 90% детей поступает из криминальных или асоциальных (алкоголики, наркоманы, бомжи) семей. Представляете, какие стандарты жизни усвоил там ребенок? И еще проблема: многих детей передают под опеку фактически в ту же семью – бабушке, тете, дяде. Но "если бабушка вырастила такую дочь, ей самой нужна помощь", говорит Ирина Ерза. Конечно, не все опекуны плохи, однако целый комплекс проблем остается нерешенным.
С проблемным ребенком сложно наладить контакт, а количество специалистов из органов социальной опеки у нас – 1 человек на 5 тыс. детей. Могут они вникнуть в суть происходящего с каждым ребенком? Вот и сводится их роль в лучшем случае к функциям учета и контроля, как в детских комнатах милиции во время оно. Положительные примеры, впрочем, тоже есть. В Ростове-на-Дону, например, организовали специальный клуб опекунов. Собрались в нем в основном, эдакие бабушки – лидеры по натуре, теперь обсуждают проблемы, ищут решения.
Важная проблема, которая только-только обозначилась для органов социальной защиты детей и общественных организаций, – помощь семьям в трудных жизненных ситуациях. В момент появления проблем решить их гораздо проще, но у нас предпочитают дождаться критической ситуации и сразу лишить родителей прав. Наверное, чиновникам так проще. Наши собеседники утверждают, что информировать о неблагополучной ситуации в семье должна школа и педиатры (последних у нас, правда, хотят вывести как класс) – они непосредственно общаются с ребенком.
В неразрывной связи с озвученной выше проблемой находится вопрос об общественной позиции по вопросу помощи детям. Специалисты CAF так обозначили сегодняшний инфантильный, по сути, взгляд общества – "помогая тебе, я делаю это за тебя". В этом смысл системы социальных пособий. В то время как в цивилизованном мире, куда мы так стремимся, ответственность делится между государством и родителями. Часть забот берут на себя учреждения, а часть обязаны, по договору, взять на себя родители или опекуны. Это необязательно материальные затраты, это могут быть обязательства по воспитанию ребенка. Так государство мудро подтягивает по социальной лестнице и ребенка и родителей одновременно. В России же пока социальные работники или общественники встречают непонимание со стороны родителей: "Как это я его не так воспитываю?!". А ведь очень часто проблема коренится не в ребенке, а в родителях, в их жестокости и безответственности.
Существенным недостатком среди прочих остается обучение кадров для работы в учреждениях опеки. Основная часть специалистов сформировалась еще в советские времена, а значит, их воззрения на опеку давно устарели. А новых специалистов почти не готовят. Как следствие, в России до сих пор нет полноценных программ по развитию у сирот навыков социальной адаптации. Речь идет не только о профессиональной ориентации выпускников детских домов, как часто думают, но – шире – о способности их нормального существования в обществе.
В последнее время происходят подвижки в сфере благотворительности. Крупный российский бизнес 2-3 года назад начал переходить от простого дарения к развивающим программам. Вообще, помощь детям занимает значительную часть всех благотворительных программ бизнеса. Исключение составляют разве только дети-инвалиды – им помогают, как правило, те бизнесмены, кто лично сталкивался с аналогичными проблемами. Почти всегда помощь детям осуществляется в тех регионах, где располагаются производственные мощности предпринимателей, поэтому деньги по стране распределяются неравномерно. Впрочем, главное, по словам работников фонда, то, что с бизнесом можно договариваться о формах взаимодействия. Тот же CAF сейчас реализует программу помощи детям, находящимся на грани жизни и смерти: "Линия жизни". Средства на нее собираются сотрудниками нескольких крупнейших российских компаний. 143 жизни уже спасено.
Что мы имеем в сухом остатке? Массу проблем на уровне государства, невнимание к детям государства и части родителей и, пожалуй, надежду. Надежду на изменение ситуации к лучшему. С Днем защиты детей вас!