Фото: newizv.ru |
Чеховский фестиваль в этом году сюрпризами не балует, да и вообще не балует: привезенные из-за границы спектакли вызывают разве что радостное чувство, что у нас в театре все не так плохо, как кажется, и смутную ностальгию по фестивалям прошлых лет. Заявленный как звезда фестиваля швейцарец Кристоф Марталер в Музей Ленина, где он должен был показывать свою "Защиту от будущего", в итоге не приедет, и теперь о нем старательно никто не говорит, как будто его и не было никогда. Зато все еще приезжает в конце июля театр "Комеди Франсез", где великий русский режиссер Петр Фоменко поставил "Лес" классика Островского. Тем интереснее будет посмотреть классика Островского в постановке классика Фоменко, что другой "Лес", поставленный в этом сезоне звездой радикального театра Кириллом Серебренниковым, возглавил все театральные чарты, включая рейтинг сайта "Театральный смотритель". Но интерес к Фоменко скорее внутренний, чем внешний, и уже сейчас можно сказать, что Чеховский театральный фестиваль повторил судьбу прочих фестивалей эпохи 60-летия Победы – не удался.
"Манекены Тейлора" – спектакль-шоу, вариация на тему мужчин, женщин и воображаемых и не воображаемых отношений между вторыми и первыми. У нас бы сказали – пантомима, изящная клоунада, британцы говорят – физический театр. Где вместо реплик выступают жесты, и всякая эмоция, обильно сдобренная клюквенным соком, выражается в стократном размере. И от этого создается обманчивое ощущение, что на самом деле никаких эмоций на сцене нет.
В "Манекенах Тейлора" поставлен уникальный для русского театра эксперимент по построению фантазийных миров. Трое мужчин существуют в выдуманном пространстве, судя по всему, в голове самого Тейлора, где нарушены всякие правила гравитации, перепутано вертикальное и горизонтальное, стол в ресторане может свободно двигаться с пола на стену, а дверь, в которую во чтобы то ни стало надо попасть, – спокойно оказаться на потолке. Этот фантазийный мир наряду с живыми людьми населен манекенами, поющими куклами и разрозненными частями женских тел: туфли на каблуках и руки от магазинных манекенов, женские ножки и настоящие женщины, податливые и неживые, манят и дразнят и обманывают как самого Тейлора, так и его друзей – джентльменов, как будто позаимствованных из книжек Вудхауса.
Для общества, более привыкшего к женским откровениям, от "Секса в большом городе" до "Монологов вагины", такая необычайная мужская открытость не может не показаться как заманчивой, так и милой. Как будто мужчины, которые, стиснув зубы, все еще разыгрывают из себя сильную половину человечества, неожиданно признаются в том, что они тоже слабы, одиноки и несчастливы. "Манекены Тейлора" – спектакль-признание, что женщину не получится, как в прежние прекрасные времена, вытащить из ребра и стачать по образу и подобию своему, и потому остается лишь мечтать, но и мечтания себя не оправдывают. Под джазовые мелодии 60-х и дикую барабанную дробь идеальный придуманный мир так же быстро создается, как и разрушается. Вот она уже здесь – волнующая, прекрасная, манящая ножками, ручками, туфельками, платьицами – но стоит попытаться приблизиться, и иллюзия в буквальном смысле дает тебе тумака. Всякая фантазия, не успевши быть построенной, стремительно разрушается. И иногда разверзаются врата, огромные, как врата рая, перед которым Тейлор стоит маленький и беззащитный, и божественный голос речет с небес "Что это ты такое делаешь, Тейлор? Какого, понимаете ли, черта?"
Какого черта надо было обязательно смотреть этот спектакль, тем не менее, понятно. Оставив в стороне мужчин, женщин, британцев, манекены и сложные отношения между всеми вышеперечисленными, в остатке мы имеем чистый и беспримесный театр. В чистом театре есть английский стиль, английская выдержанность и умение, при этом при всем, показать историю в голове, в лучших традициях Мейерхольда подчинив спектакль единой постановочной задаче. Но монтаж аттракционов с цирковыми номерами, нарушенными плоскостями и отчаянной барабанной дробью оказывается в итоге вовсе не про то – а про любовь. Еще раз про любовь.