|
Выясняются все новые неожиданные подробности прошлогодней трагедии, которые серьезно расходятся с первоначальной версией следствия. Свидетели рассказывают о том, что спасением заложников занимался не только спецназ, но и сами боевики. Об этом пишет сегодняшний "Коммерсант". Издание приводит текст выступления Тамары Цкаевой, которая оказалась в заложниках вместе с сыном-первоклассником. Он выбежал из школы сразу же после первого взрыва – это и спасло ему жизнь. Сама Тамара без чувств осталась лежать в спортзале. "Когда я пришла в себя, увидела боевика, явно араба, с зачесанными назад волосами, – вспоминала женщина. – Он протянул мне руку и поднял на ноги. Я подумала, что сейчас он меня расстреляет, но этого не произошло. Он вместе с другими боевиками поднимал оставшихся в живых заложников и заводил или в столовую, или в актовый зал. Я попала в актовый зал, где меня и нашли "альфовцы". Я была ранена, и они на себе потащили меня вниз. Когда меня проносили мимо спортзала, я посмотрела внутрь и увидела трупы. Много трупов. Но они не горели. Потом я узнала, что случился пожар. Не понимаю, с чего... Видела, как выбегают из школы люди, как в них стреляют и они падают. Не видела, с какой стороны стреляли, но было очень страшно".
Гособвинение попросило Тамару Цкаеву рассказать о первом и втором днях пребывания в заложниках. "Когда нас загнали в спортзал, боевики почти сразу начали переговариваться с кем-то по телефону, доказывали что-то, кричали, – рассказывала потерпевшая. – Потом они узнали, что по телевизору говорят, что нас 354 человека. Они дали учителям ручки и тетради и приказали составить список заложников. Потом об этом забыли, они просто смотрели телевизор и спрашивали у нас: "Вы знаете, сколько вас?". Они от этого числа приходили в бешенство, кричали, что никто не хочет выйти на связь. Когда им в очередной раз не удалось связаться ни с Дзасоховым, ни с Мамсуровым (тогдашним главой парламента Осетии), боевики сказали нам, что не могут найти наших руководителей, что их все время не оказывается на месте. После этого уже в первый день они объявили, что начинают голодовку, и перестали давать нам воду. Они говорили: "Вы своей России не нужны!". У каждого в руках был Коран, они молились и говорили, что пришли совершить джихад во имя Аллаха".
"А как произошел первый взрыв?" – поинтересовалась гособвинитель Мария Семисынова. – "Не знаю, что взорвалось, но мне показалось, что это было рядом с моими ногами, – ответила потерпевшая. – Но бомба, которая там была, не взорвалась. Ходов (один из лидеров террористов), когда нас выводили боевики, кричал, чтобы мы шли быстрее, что там "одна бомба осталась, и она вот-вот взорвется".
Выступление потерпевшей Аллы Ханаевой-Рамоновой журналисты практически не услышали – на мониторе, установленном в зале для прессы, неожиданно пропал звук, а из всего допроса оказалась слышна лишь конечная фраза о том, что боевики требовали доктора Рошаля. "Они говорили, что нам нужен Рошаль, потому что у нас с ним свои счеты, – говорила потерпевшая. – Наверное, за "Норд-Ост".
После допроса Аллы Ханаевой-Рамоновой гособвинение продолжило зачитывать протоколы допросов не явившихся в суд потерпевших – короткие документы объемом не более одной страницы. Вчера гособвинитель Мария Семисынова огласила 60 таких протоколов. В шесть часов вечера судья Тамерлан Агузаров объявил перерыв до четверга.