В Берлине предпочитают отклонения

ФОТО: moviereporter.net

Мощный фестиваль в районе Потсдамской площади в гигантских мультиплексах CinemaxX и CineStar, построенных на месте злополучной Стены, встретил всемирную кинотусовку метелью из огромных снежных хлопьев. Красная ковровая дорожка для дефиле звезд мгновенно была прикрыта актуальной в ненастье крышей. Так маленькая площадь Марлен Дитрих перед Фестивальным дворцом никогда еще не выглядела. Снег растаял к вечеру, когда Берлинале, угадавший погодную конъюнктуру, открывался кинопродуктом канадца Марка Эванса "Снежный торт" ( Snow Cake). Зрелище оказалось трогательное и убогое одновременно. Все помнят картину Барри Левинсона "Человек дождя", где душевного аутиста разыгрывал Дастин Хоффман. В фильме открытия фестиваля появилась импровизированная "женщина снега" – Сигурни Уивер осваивала в кадре новые ужимки, валялась в канадском снежке и лепила из него тортики, которые в аутичном одиночестве с аппетитом поедала. Начавшийся как автомобильный инцидент со смертельным исходом, фильм плавно деформировался в предсказуемый трагифарс с выяснением, кто из героев более асоциален. Кривляющаяся мама погибший девушки (Уивер) с определенным диагнозом? Или только вышедший из тюрьмы неудачливый господин, волею сценариста оказавший шофером машины, в которой погибла дочь аутистки? Алан Рикман, меняя очки, сыграл самую нетипичную роль в своей кинокарьере, успев влюбить в себя Кэрри-Энн Мосс.

А вот вторая по значимости официальная программа – "Панорама", ориентированная прежде всего на Берлинский кинорынок EFM (впервые представший в новом качестве в отдалении фестивального центра в Волшебном доме "Мартин Грепиус Бау"), стартовала действительно примечательной и запоминающейся картиной молодого британского режиссерского дуэта – Кит Фултон и Луис Пепе. Brother of The Head – жестковатая музыкальная экранизация одноименного романа британского фантаста-классика Брайена Олдиса – фильм-биография реальных сиамских близнецов. Вся параболическая история сложных отношений двух сросшихся в районе живота братьев превращена в первый фантастический фильм, утопленный в эстетику наркотической панк-культуры середины 70-х. Это фильм-концерт с элементами mockumentary. Дикий мессия британского кинематографа Кен Рассел уместно появляется в кадре с рассказом об остатках своего проекта фильма о сиамских феноменах.

Конкурс отрыла датская дебютная лав-стори "Мыло" (En Soap), снятая ученицей Кшиштофа Занусси – лесбиянкой среднего возраста Пернилле Фишер Кристенсен. Датская звезда с безумным взглядом – Трине Дирхольм сыграла кризис среднего возраста у женщины, расставшейся после многих лет совместной жизни со своим парнем. Переехав на новую квартиру, она неизбежно влюбляется в плохо выбритого хрупкого трансвестита на грани фатальной хирургической операции и с романтичным именем Вероника. Фильма приправлена черно-белыми виньетками – стоп-кадрами, с простодушно позаимствованными из триеровского "Догвилля" закадровыми краткими моралите. За шутками о мыльных сериалах кино превратилось в настоящее мыльце.

Продолжилось киносоревнование голливудом, и знакомый до боли знак братьев Уорнеров конъюнктурно появился на экране под звуки мусульманской молитвы. "Сириана" (Syriana) Стивена Гэгана, получившая уже свою кучу призов американских профессиональных гильдий, призвана была прогулять Джорджа Клуни, отгулявшего уже в роли режиссера по ковру Венеции, на такой же полоске красного ковролина и в Берлине. Толпа фанатов выла, а зрители на просмотре вздрагивали, когда арабский злодей отдирал клещами ногти у любимого актера миллионов. Сценаристы "Сирианы" проделали огромную исследовательскую работу. У них вышла масштабная мультикультурная мозаика, сложенная в безнадежный политический триллер. Страшные люди правят миром, контролируют спецслужбы, а сами служат интересам нефтяных мегакорпораций. Сохранившие мораль честные одиночки и фанатичные фундаменталисты гибнут в необъявленной войне почем зря. Майкл Мур своим "Фаренгейтом 9/11" на ту же тему наделал много шума. У "Сирианы" таких возможностей нет, поэтому ей остается баловать зрителя вечнодеревянным Мэтом Дэймоном и душевным, раскормленным для роли и обросшим бородой Клуни. А новые нефтемонстры плодятся теперь и в России.

Самым удачным конкурсным фильмом первого дня блеснул на мгновение документалист-классик, австриец Михаэль Главоггер. Его вторая игровая картина "Трущобные прогулки" (Slumming) – анекдот-перевертыш. Перекрестные истории вечно счастливого поэта-алкоголика, как скальпель преодолевающего границы, и богатенького пресыщенного негодяя-бездельника, фотографирующего камерой в мобильнике женские промежности под обеденными столиками, полна смачных деталей, а движение сюжета непредсказуемо.

Интроверт-затворник из Мальме Лукас Мудиссон в конкурс не попал. Его картина "Содержимое" (Container), которую он представил в "Панораме", – радикальный авангардный удар по зрению зрителя. Люди уходили из зала колоннами, что нисколько не умалило достоинств этой визуальной черно-белой трансгрессивной поэмы. Закадровый монолог девушки – поэтический и хаотичный поток деформированного окружающей средой сознания. Две предыдущие чернушные драмы шведа дали неожиданное продолжение, наследующее традициям параллельного кинематографа и андеграундных картин Майи Дерен. В главной роли – хрупкая эротичная японка, танцовщица буто со скандинавской фамилией Оберг сообщила благодарным киноманом после просмотра, что импровизировала, участвуя в этом безумии, очень мало, почти не задумывалась. "Лукас говорил: "Лижи зеркало" – и я лизала".

Следом Берлинале встряхнет экранизацией Мишеля Уэльбека "Элементарные частицы" и новыми картинами Мишеля Гондри и Теренса Малика.