|
Андрей Александрович Черкизов (настоящая фамилия у него была такая же, как у известного писателя, чьим литературным секретарем он был в молодости, – Семенов, и, видимо в связи с возможной путаницей, он носил псевдоним) родился 1 апреля 1954 г. в Москве.
В 1979 г. Черкизов окончил исторический факультет Московского государственного педагогического института (МГПИ) им. Ленина. В начале 1989 г. был редактором первого номера самиздатского бюллетеня Московского Народного фронта "Новости МНФ". С 1989 г. по 1991 г. работал заместителем генерального директора советско-британского издательства "Интер-Версо". В конце 1992 г. был назначен президентом Ельциным руководителем пресс-центра временной администрации в зоне осетино-ингушского конфликта (глава администрации – Сергей Шахрай). С 1992 г. по январь 1993 г. – старший советник при генеральном директоре РАИС Михаиле Федотове, член коллегии РАИС. Двадцать седьмого января 1993 г. распоряжением президента РФ был назначен генеральным директором Российского агентства интеллектуальной собственности (бывшее ВААП), сменив на этом посту Николая Четверикова. Сразу после вступления Черкизова в должность тогдашний генеральный прокурор РФ Валентин Степанков возбудил против него уголовное дело за клевету и оскорбление по факту отдельных высказываний Черкизова в эфире "Эхо Москвы", где тот с самого основания радиостанции в 1991 г. сотрудничал в качестве политического обозревателя. Двадцать шестого июля 1993 г. Андрей Черкизов был освобожден от занимаемой должности в РАИС без формального объяснений причин.
С декабря 1996 г. по ноябрь 1997 г. Черкизов – автор и ведущий программы "Час быка" на НТВ Гусинского. Все последующие годы, вплоть до кончины, он работал на "Эхе Москвы", став одним из самых узнаваемых ведущих на самой известной политической радиостанции страны.
В жизни Андрей Черкизов был довольно экстравагантной фигурой, не стеснялся своей эксцентричности и любил эпатировать окружающих некой брутальностью, что его многочисленные недоброжелатели, симпатизирующие советской власти, которую Андрей люто ненавидел, принимали за грубость. На самом деле, за несколько вызывающей манерой общения Андрей Александрович скрывал ранимое сердце, предельно неравнодушное к чужим страданиям. Ему ничего не стоило нецензурно "послать" какого-нибудь "пламенного коммуниста", но, в отличие от многих куда более сдержанных комментаторов, он мог заплакать при известии о чьей-нибудь гибели. Эти качества – ум, прямота, независимость, полная открытость – заставляли слушателей неизменно воспринимать его мнение как весьма авторитетное, хотя сам он говорил так: "Когда вы слушаете то, что я вам несу, вы только об этом думайте, спорьте, полемизируйте, соглашайтесь или не соглашайтесь. Это не более чем витамин размышления" (из программы "Сотрудники").
Черкизов до конца оставался одним из символов "Эха Москвы" как одного из форпостов независимой прессы. Он никогда не боялся остаться со своим мнением в меньшинстве, и ему было присуще одно из самых ценных качеств в среде тех, кто посвятил жизнь журналистике: у него отсутствовало чувство страха перед властью, как и любой вид самоцензуры. Его взгляд на те или иные проблемы мог отличаться предельным субъективизмом, но смелость, с которой он его выражал, вызывала неизменное уважение у всех, хоть раз столкнувшихся с этим человеком в эфире или в жизни. В современной России профессиональные качества, какими обладал этот незаурядный комментатор, становятся крайним дефицитом, и, выражая соболезнования коллегам и близким Андрея Черкизова, остается надеяться, что с его уходом традиция честной и мужественной работы в СМИ не превратится в реликтовую редкость.