|
"Yтро": Что, на ваш взгляд, было на прошедших выборах ожидаемым - и, напротив, не вписалось в ранее озвученные прогнозы?
Алексей Макаркин: Вполне ожидаемыми были как высокая явка избирателей, обеспеченная всеми возможными средствами - от активнейшей кампании в СМИ до административных возможностей предприятий и учреждений, так и высокий результат ЕР, прогнозировавшийся в связи с плебисцитарным характером выборов. Президенту нужно было перед своим уходом заручиться максимальной поддержкой и доверием общества, и ему это удалось. "Единая Россия" получила конституционное большинство.
Второе место КПРФ после решения Путина возглавить список ЕР также было неизбежно: если до этого момента еще обсуждались варианты между СР и КПРФ, после того, как президент возглавил список ЕР, произошла консолидация абсолютного большинства путинского электората на стороне ЕР. А те, кто ни при каких обстоятельствах не стал бы голосовать за ЕР, поддержали "Справедливую Россию". Этого хватило, чтобы преодолеть семипроцентный барьер, но не хватило, чтобы занять второе место. Хотя и СР, и ЛДПР находились в полупроходной зоне, ЛДПР было весьма вероятно преодолеть барьер за счет электоральных возможностей Жириновского, что он снова подтвердил, проведя свою партию в парламент. Шансы ЛДПР уменьшились, когда Путин возглавил ЕР, но вырос за счет хорошо проведенной избирательной кампании и удачных слоганов вроде "Не врать, не бояться!".
"Y": Если рейтинг власти достаточно высок, зачем Кремлю "громоотвод" в виде ЛДПР?
А.М.: ЛДПР ориентировалась на два слоя избирателей: на тех, кто разочаровался во всей элите и хочет в нее плюнуть, и на тех, кто просто пошел на выборы проголосовать за самого эпатажного нескучного политика. Первый слой - это потенциал "Другой России". Пока они с Жириновским, они не опасны. Но, если не будет ЛДПР, эти избиратели начнут оглядываться по сторонам и могут остановить свой выбор на чем-нибудь вроде ДПНИ или ДР. А вот это уже никому не нужно.
Элемент неожиданности выборов, пожалуй, в том, что СР все же удалось в конце избирательной кампании прибавить рейтинг. До этого их все хоронили. Но после того, как они исключили из списков определенные фигуры (Лебедева, Ройзмана) и приняли таким образом правила игры, негативная кампания против них на федеральном уровне прекратилась, и они получили достаточно благоприятный информационный режим. С другой стороны, потеряв несколько сильных фигур, они осложнили свои электоральные возможности.
"Y": То есть все беды СР заключались в Ройзмане? Стоило его выкинуть, как мнение по поводу партии Миронова в Кремле тотчас изменилось?
А.М.: Нет, конечно – само по себе это не привело бы к успеху. Хотя и доказало желание СР конструктивно сотрудничать и идти на уступки, когда к их спискам предъявлялись претензии. Более важен другой момент: тот самый "несовместимый" с ЕР избиратель не проголосовал бы также ни за КПРФ ("слишком архаична"), ни за ЛДПР ("слишком эпатажна"). Но этот избиратель не имеет ничего против президента. Такой избиратель рационален: он не хочет голосовать за безнадежных, он предпочтет поддержать тех, у кого есть некие реальные шансы. Избиратель видит, что СР возглавляет спикер Совета Федерации, что эта партия прилично выступила на региональных выборах, что у нее есть в списках достойные фигуры. Кто-то за Хованскую голосовал, кто-то за Дмитриеву, кто-то за Горячеву.
"Y": Интересно, сколько голосовали за самого Миронова.
А.М.: Электоральные возможности Миронова невелики, но совокупность фигур, которые он объединил, стала единственным шансом пройти в парламент. И этот шанс реализовался. Плюс - социально окрашенная идеология СР. Таким образом, СР предстала как проходная, социальная и антиномернклатурная партия. Отсюда и результат.
"Y": Как вы оцениваете дальнейшие перспективы демократов?
А.М.: В поражении СПС и "Яблока" никакой неожиданности нет. СПС не надеялся "прорваться" за счет своего традиционного избирателя (такой электорат разделен между несколькими демократическими колоннами, но, даже объединив его, пройти в Думу шансов было мало) и стал апеллировать к пенсионерам. Но российская власть всегда рассматривала этих избирателей как "своих". К СПС возникли претензии: мол, вы зашли на чужую площадку. Против СПС началась кампания, в ответ "правые" радикализировались. СР, конкурируя с партией власти, тоже "залезла в чужой огород", но была готова к уступкам. А вот СПС, согласись они на компромисс, вернулись бы к своему традиционному маленькому электорату. В идеале - если бы СПС с "Яблоком" объединились и начали осваивать "левую" поляну вместе, шансы бы увеличились. Но, как мы уже говорили, эта поляна оказалась очень опасной. Здесь власть в условиях плебисцитарных выборов не могла пожертвовать ни процентом голосов. В конце прибавился еще один негативный фактор - мобилизация избирателей вокруг Путина, который обозначил врага: 1990-е, "правые". Так что для СПС вся кампания сложилась предельно неудачно. Последствия от их проигрыша могут быть очень серьезными - когда проиграли выборы один раз, есть надежда на реванш. Теперь же и эта надежда, и шансы на выживание не просто сомнительны, а минимальны. Причем Союзу правых сил придется сложнее: "Яблоко" изначально не имело особых амбиций и не ориентировалось на электоральный успех, это идеологическая партия. А вот СПС такие амбиции имел.
"Y": Насколько было разумным решение "правых" выступить с критикой популярнейшего в стране президента? Не приговорили ли они себя сами к поражению?
А.М.: Полагаю, что 7% антипутинской, радикально настроенной оппозиции в стране наберется, другой вопрос, что не все из этих вероятных 7%, которых в идеале хватило бы для преодоления барьера, готовы голосовать за СПС. Кто-то портил бюллетени, кто-то голосовал за КПРФ, кто-то писал "Другая Россия", кто-то не пошел вообще на выборы. Так что призывы к радикальной оппозиции также оказались малоэффективным ходом.
"Y": Как вы оцениваете шансы Немцова как единого кандидата от оппозиции на предстоящих президентских выборах?
А.М.: Думаю, что у того же Явлинского гораздо больше шансов.
"Y": Если СПС развалится, кто займет эту нишу?
А.М.: Будет много претендентов. Хотя у всех имеющихся результаты также невелики.