|
Президентская кампания проходит под двумя лозунгами: "Вперед в Европу!" и "Не отдадим Косово!". Ее участники единодушно поддерживают сближение с ЕС и в большинстве своем осуждают планы отделения Косова. Исключением стали либеральный демократ Чедомир Йованович и представитель венгерской диаспоры Иштван Пастор, призвавшие избирателей забыть о Косове, "шансы на сохранение которого давно упущены", и пойти по этому вопросу навстречу Западу ради вступления в ЕС. Столь откровенно демонстрировать соглашательскую позицию могут позволить себе только политические маргиналы. Вопрос о Косове является для сербов крайне болезненным, и готовность политика уступить "исконно сербские земли" за "чечевичную похлебку" Евросоюза равноценна его самоубийству. С другой стороны, население Сербии, измученное войнами и кризисами 1990-х гг., хочет мира, покоя и сытости, которые ассоциируются с Евросоюзом, и привыкло считать, что источником всего негатива, связанного с национальным унижением и военной агрессией, являются США. То есть, попросту говоря, в Сербии с надеждой смотрят на Европу и очень не любят Америку.
Что касается России, сербы хорошо помнят, что российские добровольцы воевали рядом с сербами за их независимость, что российский премьер Евгений Примаков развернул самолет над Атлантикой в ночь начала "гуманитарных бомбардировок" 1999 года. Помнят в Сербии и марш-бросок на Приштину 12 июня того же года, а также тот факт, что только российские миротворцы реально защищали сербское население Косова от албанских экстремистов. Помня все это, сербы прекрасно отдают себе отчет в том, что Россия все же вывела своих миротворцев с Балкан и оставила сербов один на один с их проблемами. Правда, лидер нынешней президентской гонки, кандидат от Сербской радикальной партии Томислав Николич объяснил недавно, что во всем виноваты прозападные сербские элиты, которые выдали президента Милошевича Гаагскому трибуналу и "вынудили – своим откровенным потаканием Западу – русских уйти из Косова".
Сегодня, как подчеркивает Николич, Сербия нуждается в переменах, которые в его понимании означают отказ от тотальной ориентации на Запад. И хотя лидер национал-радикалов постоянно говорит о своей готовности работать на сближение с Европой, его возможная победа расценивается в странах ЕС как возврат к курсу Милошевича и торжество национализма, ведущего к самоизоляции Сербии. Такая реакция вполне закономерна: среди прочего Николич обещает "поставить на место тех, кто любит Америку и не любит славян", а также предлагает разместить в Сербии российские военные базы и разорвать отношения с ЕС и США, если Приштина решится на провозглашение независимости.
Совсем иначе выстраивает свою предвыборную риторику соперник Николича, нынешний президент Сербии Борис Тадич. Один из его главных лозунгов: "Не позволю вернуть нас в 1990-е годы". Тадич тоже поддерживает сближение с Россией, но приоритетным направлением считает Европу и постоянно говорит о том, что единственным способом решить косовский вопрос является интеграция Сербии в Евросоюз.
Столь принципиальные различия позиций двух кандидатов позволили наблюдателям сравнить второй тур президентских выборов с "референдумом о будущем страны". В ходе пошлых президентских выборов в Сербии тоже велись разговоры об их судьбоносности, а во второй тур вышли все те же Тадич и Николич. А потом прозападная части населения и элит объединились и обеспечили победу Тадича. Тем не менее, глубинный конфликт, разъедающий сербское общество, остался неразрешенным.
Описывая эту коллизию, политики и эксперты используют – в зависимости от исповедуемых ими ценностей – принципиально разные, зачастую оскорбительные для их оппонентов образы. Но это не меняет суть проблемы, нервом которой является необходимость забыть старые обиды и жить дальше, выстраивая новые отношения с обидчиками. Пять лет назад казалось, что Сербия к этому готова. Избавившись от наследия Милошевича, элиты и значительная часть населения с надеждой смотрели на Европу. Однако вскоре выяснилось, что там их никто не ждет, а обострение проблемы Косова вообще переформатировало весь расклад. И на этом фоне вполне прозападный премьер-министр Воислав Коштуница неожиданно для многих вошел в клинч с президентом Борисом Тадичем. Несмотря на то, что оба политика являются членами правящей коалиции, Коштуница поддержал на нынешних выборах не Тадича, а самовыдвиженца-демократа Велимира Илича, риторика которого оказалась ближе радикалу Николичу, нежели западнику Тадичу.
Корнем этой интриги является Косово. Фактически Тадич, хотя и призывает не смешивать отношения с ЕС и проблему Косова, ведет себя как человек, готовый смириться с неизбежным и сдать Косово ради дружбы с Европой. Коштуница же пошел на принцип и начал говорить, что "для Сербии Косово важнее, чем Европа". Разумеется, многое в этой коллизии замешано на личных амбициях и административных разногласиях, которые бросались в глаза после парламентских выборов 2007 г., когда два лидера в течение четырех месяцев не могли поделить министерские портфели.
Но Коштуница в первую очередь является политиком, и в конце концов компромисс был найден, как найден был и противовес Тадичу в виде Томислава Николича, избранного при поддержке сторонников Коштуницы председателем сербского парламента. И очень похоже, что аналогичная игра ведется и сегодня. С одной стороны, Коштуница является действующим премьером, в компании с Тадичем подписывающим соглашение о строительстве газопровода вместе с Россией. А с другой – его выдвиженец Велимир Илич, набрав почти 8% голосов, занимает третье место в первом туре президентских выборов, и все экспертное сообщество начинает твердить, что судьба второго тура находится в руках Коштуницы.
Между тем, примитивные арифметические подсчеты, базирующиеся на представлении о том, что электорат можно расколоть, а потом снова собрать, не вполне адекватно отражают ситуацию. Разумеется, электорат можно консолидировать, но не в рамках арифметических действий, а под какую-нибудь идею. Это было проделано в ходе прошлых выборов в Сербии, во время президентской кампании 1966 г. в России или в 2003 г. во Франции, когда во второй тур выборов прошел националист Ле Пен.
Самым лучшим инструментом такой консолидации является лозунг "Они не пройдут!", и именно в этом направлении с самого начала работала команда Бориса Тадича, активно поддержанная западными СМИ. Тадич позиционирует себя в качестве защитника Сербии от наследия Милошевича и националистов, толкающих страну на путь самоизоляции. А обещания хорошей жизни в объединенной Европе используются как приправа, дополняющая вполне принципиальную позицию. В свою очередь, Томислав Николич предлагает защитить Сербию от воинствующих западников, или, как выразился Никита Михалков, от "мирового Макдональдса". Эта дихотомия навязана избирателями, но их решение, равно как и возможность достижения согласия между разными группами сербской элиты, в том числе между Коштуницей и Тадичем, будут в значительной степени зависеть от общего расклада сил в мире.
Эксперты рассуждают о том, западные наблюдатели не случайно воздержались от оценки легитимности первого тура. По их мнению, в случае победы Тадича Запад будет праздновать победу. Возможно, даже начнутся переговоры о вступлении Сербии в ЕС, под прикрытием которых Косово в одностороннем порядке провозгласит независимость. А если победит Николич, итоги выборов будут оспорены и Сербию ждет либо тотальная обструкция, либо "оранжевая революция".
Но и эта схема представляется сегодня слишком упрощенной, просто потому, что Запад не един, как не едина в своем отношении к проблеме Косова Европа. Что касается России, она, судя по всему, совсем не готова – тем более, накануне собственных выборов – вмешиваться во внутренние дела Сербии. Одно дело – патетические выступления Никиты Михалкова, приехавшего в Белград по личной инициативе, и совсем другое – разговоры о военных базах и вводе войск. И все это прекрасно понимают политики и в Москве, и в Белграде, и в Брюсселе.