Сердитый опоссум, или Страсти по Сбербанку

Если этика вообще – это проблемная сфера философии, объектом изучения которой является мораль и нравственность, то надо полагать, что российская корпоративная этика – это проблемная сфера нашей экономики, которая сама является объектом изучения на предмет наличия в ней хоть каких-нибудь моральных и нравственных начал.

Впрочем, мораль и нравственность – суть понятия вторичные, производные, ну, хотя бы от метаисторического контекста, а раз так, то наличие определенной доли субъективизма в их интерпретации, наверное, вполне оправдано. Возьмем, к примеру, гримасы российского капитализма образца 2001 года. Вряд ли кто-нибудь будет спорить, что исторический контекст их появления, то есть тот самый переходный период от одних иллюзий к другим, есть нечто уникальное, не имеющее аналогов в мировой истории. Но это говорится отнюдь не в оправдание наших безобразий. Просто если некая данность не вписывается в идеал, то это вовсе не значит, что она плоха. Тут, как минимум, одно из двух, поскольку ведь и в выбор идеала могла закрасться субъективная ошибка.

Как бы то ни было, но на сегодняшний день наша экономика со всей присущей ей корпоративной этикой есть изрядное отражение нашего менталитета, и с этим тоже не поспоришь. За примерами далеко ходить не надо, они повсюду: от ларька до финансово-промышленного монстра. Но наиболее показателен в этом плане, наверное, все же наш "становой хребет" – естественные монополии, где переплетение частных и государственных интересов приобретает порой самые причудливые формы.

Еще Пушкин в свое время отмечал, что "в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань". И баснописец Крылов, помнится, высказывался в том же духе, приводя в пример альянс лебедя, рака и щуки. Уроки классиков были усвоены, но своеобразно. Если коня с ланью – "не можно", то почему бы не впрячь в "телегу" естественных монополий, скажем, слона и дикобраза? Или, на худой конец, какого-нибудь опоссума? Все лучше, чем у Крылова; по крайней мере не так безнадежно. Сказано – сделано. Правда, "воз и ныне там", ну и черт с ним, зато смешно получилось, не соскучишься. Скандал следует за скандалом, и конца этому не предвидится. Сначала "задымилось" РАО ЕЭС, потом "Газпром". Теперь настала очередь Сбербанка – священной коровы российской финансовой системы: "сердитый зверь опоссум", возмущенный попранием элементарных основ корпоративной этики, решил показать всем "кузькину мать".

Нет дыма без огня, и главными виновниками разгорающихся скандалов являются, как правило, отечественные мастера пиротехники государственного, так сказать, масштаба. Причины "возгорания" разные, но есть и одна общая для всех конфликтов черта – участие в них частных институциональных акционеров как российского, так и иностранного розлива. Еще совсем недавно вотчина Андрея Казьмина – непотопляемый "Сбер" – казалась воплощением стабильности и процветания. Но тут и ему на ворота повесили черную метку. 15 российских и зарубежных институциональных инвесторов во главе с инвестиционно-консалтинговой компанией "Эрмитаж Кэпитал Менеджмент" собрали требуемые по закону 10% голосов акционеров и подали в Совет директоров Сбербанка официальное заявление с требованием созыва внеочередного собрания акционеров.

Судя по основательной юридической, финансовой и экономической проработке вопросов, вынесенных в предполагаемую повестку дня внеочередного собрания (анализ проводили эксперты таких компаний как "Атон", "Ренессанс Капитал", "Тройка Диалог"), ребята подошли к делу серьезно. А требуют они, ни много ни мало, отставки президента Сбербанка Андрея Казьмина, переизбрания Совета директоров, внесения в устав Банка изменений, обеспечивающих большую защиту прав миноритарных акционеров, и переизбрания Ревизионной комиссии. По словам самих инициаторов, все это необходимо сделать для прекращения дальнейшего падения рыночной стоимости акций Банка и для защиты интересов акционеров.

Запах очередного скандала привел нас в пресс-службу Сбербанка, где уверенно подтвердили, что, действительно, в 1998 году собрание акционеров решило выпустить дополнительную эмиссию акций для выполнения норматива достаточности собственного капитала. Однако, в соответствии с уставом Банка, право непосредственного технического решения этого вопроса (сроки и проч.) было передано Наблюдательному совету банка. Дальнейшие расспросы уперлись в глухую стену. Кстати, аналогичный прием нас ожидал и в пресс-службе ЦБ, с той только разницей, что там, в отличие от "разговорчивых" сбербанковских пресс-службистов, местный "Герасим" прошел между слов и смыслов аки по воздуху, ничуть их не коснувшись. Впрочем, в конце концов пресс-служба Сбера заявила, что вообще-то обычно, когда Наблюдательный совет банка что-то решает, то поручает ей оповестить общественность. А поскольку никакого поручения нет, то, соответственно, нет и никакой информации. А было решение, не было – понимайте, как хотите. Ну что ж, видимо, ничего другого не остается, как поверить на слово Виктору Геращенко (руководителю главного акционера Сбербанка), который совсем недавно подтвердил, что решение о дополнительной эмиссии уже принято и ее можно ждать со дня на день. Такое бывает: когда гора не идет к Магомету, Магомет пользуется другими источниками информации. Так в чем все-таки суть претензий миноритарных акционеров?

Начнем с главного: в результате дополнительной эмиссии доля миноритарных акционеров будет размыта и снизится с 21,4% до 15,8%. Но не только. Момент для эмиссии выбран, мягко говоря, не самый удачный. Цены на акции Сбербанка, несмотря на благоприятную конъюнктуру, стабильно снижались и в конце концов упали ниже, чем цены акций любых других "голубых фишек". При этом руководство Банка, по мнению миноритарщиков, намеревается продать крупный пакет акций какому-то неизвестному покупателю по рыночной цене, которая в настоящее время значительно ниже их бухгалтерской (ликвидационной) стоимости. Поясним, что "бухгалтерской" называется стоимость, которая образуется после закрытия баланса, когда произведена расплата по всем обязательствам и оставшаяся часть делится на количество акций. В настоящее время бухгалтерская стоимость акций Сбербанка оценивается в 110 долл. за акцию. Рыночная же стоимость, по которой намереваются продавать означенный пакет, ниже бухгалтерской в четыре раза.

Но кто же этот "неизвестный" покупатель? На этот счет существуют как минимум две версии. Либо ЦБ играет сам с собой в одни ворота, либо он забивает гол в свои ворота в пользу какой-то третьей стороны. Первая версия выглядит более правдоподобно. Скажем, ЦБ решил прикупить немного Сбера для ВТБ или какой-нибудь другой своей "дочки", например, одного из росзагранбанков, чтобы сохранить контроль после выхода из состава акционеров. А почему нет? Хотя, понятно, это всего лишь слухи. Вторая версия: кто-то "высокий и крутой" решил использовать возможности ЦБ для приобретения акций Сбербанка. Но это менее вероятно: сам Геракл мараться не будет, а вся прочая "крутая тусовка" ему не указ. Как бы то ни было, тому, кто сейчас по дешевке купит этот лакомый кусочек блокирующего меньшинства в банке, который является важнейшим финансовым институтом страны, здорово "повезет". Впрочем, последнее слово не зря взято нами в кавычки, потому что, несмотря на "открытую подписку", судьба-индейка в нашей стране продолжает оставаться самой предсказуемой птицей.

Теперь, уяснив эти нехитрые основы корпоративной этики, можно смело отвечать и на другие недоуменные вопросы миноритарщиков. Например, почему разработка планов эмиссии ведется тогда, когда проблема норматива достаточности собственных средств начала разрешаться? Почему Сбербанк не использовал другие, более дешевые и эффективные способы решения проблемы "норматива достаточности"? Какова роль ЦБ во всем этом деле? И проч. Да что вы, ей-богу! При чем тут какие-то нормативы достаточности? И вообще, это не вашего ума дело.

На этом можно было бы поставить точку, но – не корысти ради, а токмо справедливости для – приведем еще два обвинения, которые представляются нам серьезными. Заметим, кстати, что по этому поводу мы также испрашивали комментарии в пресс-службе обвиняемого. Нетрудно догадаться, что их не последовало, а жаль. Был, правда, указан "путь" и направление поиска – в том смысле, что, если вы такие крутые аналитики, то вам не составит труда по балансу банка просчитать всю несостоятельность обвинений. Мы обязательно это сделаем, но позже, а пока почти процитируем по материалам презентации "Эрмитажа".

Первое. Ссылаясь на данные PWC, миноритарные акционеры утверждают, что руководством Сбербанка была допущена несбалансированность "коротких" обязательств и "длинных" активов. Это значит, что, если в течение года вкладчики захотят изъять свои кровные $12,5 млрд., которые находятся на депозитах, то Сбербанк за тот же период сможет вернуть денег лишь на сумму $6,4 млрд. Таким образом, либо вкладчики не получат $6,1 млрд., либо государству придется покрывать эту разницу. И второе. Опять же ссылаясь на исследования PWC, говорится о том, что заинтересованные лица, по всей видимости, получают большие прибыли по своим депозитам, нежели рядовые российские граждане. Так, например, по вкладам аффилированных лиц, которые на 31 декабря 1999 года составляли $19 млн., было получено процентов на сумму $50,1 млн. Таким образом, эффективная процентная ставка для аффилированных лиц составила 264%, в то время как для обыкновенных вкладчиков – 25,7%.

Вполне возможно, что эти обвинения голословны и у Сбербанка есть ответы на все неприятные вопросы. Во всяком случае, хочется надеяться и верить, что ЦБ, имеющий около 70% в капитале Сбербанка, "разберется" с младшими братьями по разуму не по праву сильного, а по праву умного. Мы также выражаем надежду на то, что дружественные (PR) структуры Сбербанка и ЦБ не воспримут данную статью ни как "полив", ни как приглашение к стриптизу с финальным харакири. Ведь если проблема корпоративной этики считается у нас фактором риска, то разве конструктивный диалог на эту тему не послужит всеобщему благу?