Куда плывет российская рыба

На рассмотрение сегодняшнего заседания правительства выносится вопрос, который на первый взгляд не так значим, как увеличение доходной части бюджета, зато имеет прямое отношение к благосостоянию каждого российского гражданина, если сузить это понятие до разнообразия на обеденном столе. Членам кабинета министров предстоит разобраться, чья концепция повышения эффективности функционирования рыбной отрасли лучше – Минэкономразвития или же Госкомрыболовства.

С тех пор как в рабочих столовых отменили "рыбные четверги", потребление даров моря и рек на душу населения снизилось вдвое: с 20 кг в 1990 году до 10 кг в минувшем. Объемы добычи рыбы уменьшились с 1991 года по наши дни на 42% – с 7 до 4 млн. тонн, а в "открытых районах мирового океана" – на 77%. Приватизация в отрасли в 1992-93 гг., признают в Госкомрыболовстве, привела к ее весьма своеобразному подстраиванию под рыночные условия: переработка выловленной рыбы на берегу, превращение ее в привычные советскому человеку "бычки в томате", была практически задушена, мощности промыслового тралового флота не обновлялись со времен первого путча. Производство "пищевой рыбной продукции" снизилось на 20%, объемы выпуска консервов упали в 5,2 раза. Вместо этого "валютоемкие рыбы", к каким специалисты комитета относят и краба дальневосточного, практически сразу из сетей отечественных рыбаков уплывают в аквариумы зарубежных ресторанов или оказываются в жестянках с заграничными этикетками после многоэтапного процесса переработки.

Иногда эти метаморфозы с российской рыбкой происходят вполне легально. Но только иногда. По оценкам экспертов, контрабандный вылов только в дальневосточном бассейне ежегодно достигает 4-5 миллиардов долларов.

Цифра выглядит чудовищной. Выпущенное 27.12.2000 года постановление правительства №1010 "О квотах на вылов (добычу) водных биологических ресурсов внутренних морских вод, территориального моря, континентального шельфа и исключительной экономической зоны Российской Федерации" в Госкомрыболовстве поначалу считали панацеей от всех бед и всерьез надеялись, что этот документ станет отнюдь не бумажным оплотом порядка в рыбном бизнесе и "повысит роль государства в его регулировании". Хотя при внимательном изучении этот обязательный к исполнению акт вызывает вопросов куда больше, чем способен дать ответов, в комитете стараются с ним не спорить, и на заседание правительства были вынесены предложения в основном с глаголами типа "расширить и углубить".

Постановление делит рыбные квоты на четыре вида, один другого причудливее.

По иронии авторов на первом месте там стоит предоставление права иностранным юридическим лицам забрасывать сети в наши моря "в соответствии с ранее заключенными межправсоглашениями", хотя именно из-за хорошо оплачиваемых басурманских аппетитов браконьеры истребляют целые виды подводной живности. Как бы там ни было, полное право удить рыбку в наших территориальных водах имеют Южная Корея, Китай, Япония, Норвегия, а также государства, имеющие прямой выход к Каспию. Только одной Польше отпущен "официальный вылов" в объеме 39 тысяч тонн ежегодно. Но если "западная угроза" отечественному рыбному бизнесу ограничивается нахальной рекламой норвежских конкурентов на нашем телевидении, агрессия с востока становится похожа на японскую Годзиллу.

Казалось бы, чего проще – взять и отказать нашим восточным соседям в удовольствии делать суши из российской рыбки – мол, они и так ее воруют немерено. Увы, не получается... В Госкомрыболовстве всю вину за эту тупиковую ситуацию возлагают на так называемую "дырку" в Охотском море. Эта прореха на волнистой морской глади является на самом деле чисто юридической: представляет собой не огороженный даже бакенами участок воды, который не относится к исключительной экономической зоне России, а следовательно, мы не можем запретить нашим соседям вести там промысел. Но есть джентльменская договоренность: они делают вид, что их траулеры в "дырку" не наведываются, тем более что российские пограничники не имеют права их там задерживать, а мы за такое доброе отношение честно предоставляем корейцам и японцам квоты на беспрепятственный вылов рыбы в наших водах.

Говорят, что этой торгово-дипломатической нелепости уже много лет. А российский МИД и уж тем более Госкомрыболовство вместе с Федеральной погранслужбой и таможней никак не могут решиться махнуть рукой на дырку в Охотском море и выгнать самурайские шхуны из наших вод насовсем. Остается лишь мечтать о том, насколько легче стало бы нашим ученым после такого решительного шага реанимировать истребляемые колонии морских гребешков. Равно как и о том, что "под напором стали и огня" контрабанда (напомним, $4-5 млрд. ежегодно только на Дальнем Востоке) могла бы стать хотя бы на порядок поменьше, а в Россию не возвращалась в ярких импортных упаковках вздорожавшая в разы отечественная рыбка: с 1991 года наш рыбный экспорт вырос всего на 17%, зато импорт увеличился в 2,3 раза.

Второй вид квот определен на "вылов для использования в научно-исследовательских, контрольных и рыбоводных целях, определяемых на основании научных программ и планов ресурсных исследований". Далекому от тонкостей практической ихтиологии человеку, пожалуй, действительно будет трудно понять, что для выяснения степени упитанности средней селедки, вычисления среднестатистического количества икринок в брюхе минтая и подсчета клешней у морских ракообразных требуется ежегодно вылавливать 166 тысяч тонн "морских биоресурсов", а только одних крабов – 11 тысяч тонн. В комитете по рыболовству и этому найдено объяснение: поскольку научного флота в России не хватает, рыбоведы вынуждены заключать договоры с судовладельцами и расплачиваться с ними... крабами как самым "валютоемким" товаром. Вопрос о том, не дешевле ли купить в Японии, куда уходит "научный краб", пару напичканных электроникой исследовательских яхт, чем ежегодно, в плановом порядке, терять колоссальные средства в живой валюте, в Госкомрыболовстве не комментируют. В Минэкономразвитии на это безобразие обратили большее внимание: в докладе, подготовленном ведомством Германа Грефа к заседанию правительства, приводятся еще более чудовищные цифры: если бесплатный "научный" вылов сайры не превышает 1% общего улова этой пролетарской рыбки, то аппетиты ученых в отношении аристократа краба куда выше – 73%! И по другим видам плавающей продукции та же картина: меньше всего интерес у исследователей вызывают сайра, минтай и навага, наибольший – крабы, креветки и морской гребешок. Поэтому МЭРТ предлагает разделить биоресурсы на два вида: хорошо изученные, на которые можно вообще прикрыть практику выделения научных квот, и малоизученные, доступ к которым получат только научно-исследовательские суда с действительно ученой репутацией, а не кто попало.

Третий вид квот, обозначенный в постановлении, больше других похож на рыночно упорядоченный. Это "промышленные квоты на вылов для продажи на аукционной основе". Первый из запланированных на этот год 12 таких аукционов состоялся 17 февраля, на него были "выставлены" лицензионные права на вылов 100 тыс. тонн минтая и 2 тысяч тонн сельди. В рыбном ведомстве эти мероприятия не очень-то жалуют, хотя при задании Минфина в объеме 4,5 миллиардов рублей они уже принесли чистого дохода в казну в объеме 5,9 млрд. При этом российские участники скупили 86% выставленных лотов, иностранцам достались сущие крохи из того, что наши просто не смогли "выбрать", а про элитные сорта рыб и говорить нечего. Организаторы аукциона злорадно объясняют, что слабый шанс протиснуться в очередь за желанными квотами у иностранных фирм может появиться только в том случае, если они сделают своим секретным посредником российское предприятие либо получат права на ловлю русской рыбки "по остаточному принципу", когда наши все квоты вдруг не скупят. Но такое везение для них очень маловероятно, потому что интерес к биоресурсам моря растет как на дрожжах. Не говоря уже о ценных породах, вылов банальной общепитовской трески за прошлый год вырос на 12%, составив 67% в общем объеме квот. Другой вопрос – куда она потом "уплыла", если среднедушевое потребление рыбы упало на 10 кг...

Нововведение с аукционами, будем справедливы, является прорывным моментом в наведении порядка с рыбным бизнесом в стране, но, увы, оно остается лишь первым и единственным шагом. Потому что помимо "Охотской дыры" и "научного краба" пока остается еще и четвертый вид квот: выделяемый на промышленный вылов субъектам РФ, "территории которых прилегают к морскому побережью, для распределения между заявителями, осуществляющими поставки рыбного сырья на рыбоперерабатывающие предприятия, расположенные на территории РФ, или реализацию продукции на территории РФ". Общий объем квот четвертой категории перекрывает все остальные: если на аукционы выставляется 1 млн. 20 тысяч тонн, то регионам в этом году оставляют 2 млн. 253 тысячи. Даже в Госкомрыболовстве признают, что это остается благодатной почвой для реализации интересов местных властей и немалых злоупотреблений. Именно поэтому от них, в основном, и поступают яростные возражения против проведения аукционов вообще. Аргументы для маскировки приводятся самые разные, в основном связанные с "болью об отрасли". Мол, "рыбаки и так много платят, а в их поселках – социальный кризис". Отвечая прибрежным губернаторам, специалисты напоминают, что "рыбаки освобождены от налогов на имущество, а НДС платят только 10%". Только эти две льготы позволили предприятиям в прошлом году получить половину от общего объема их прибыли, при том, что благодаря расширению производства они даже стали платить больше налогов: в 1999 году – 3,2 млрд. рублей, а в 2000-м – уже 3,6 млрд. Иными словами, первая попытка перераспределения квот в пользу аукционов, поставившая преграду на пути регионального рыбного беспредела, стала кое для кого костью в горле и первым сигналом бедствия. По данным Минэкономразвития, с промышленными квотами происходят вещи прямо-таки мистические: пользуясь отсутствием федеральных стандартов на их выделение, в 2000 году Госкомрыболовство изменяло квоты Приморскому краю 34 раза, Камчатке – 28 раз, а перераспределяло их еще интереснее: Сахалину – 42 раза, Приморью – 157 раз, а Камчатке – 674 раза... То есть в среднем полтора-два раза в сутки. А следствия выделения квот различным "субъектам рынка" еще смешнее: в Сахалинской области, получив квоту на совокупный вылов рыбы в объеме 28 тысяч тонн, 11 предприятий к промыслу так и не приступили, в Приморском крае такой же казус произошел с 24 предприятиями и с правом вылова 12 тысяч тонн.

Как ни грустно, приходится согласиться с тем, что беспредельничать с квотами на вылов рыбы в общероссийских морях местные власти будут до тех пор, пока деньги за эту рыбу не окажутся под жестким федеральным контролем. Давно пора. МЭРТ предлагает регионам раз и навсегда угомониться: если предложение министерства будет принято, 60% средств от квот будут оставаться в центре, 40% – на местах.

Не претендуя на оригинальность, можно твердо сказать, что на очередном заседании правительства будет сделана попытка навести во всем этом хоть какой-то порядок. В прошлый раз эта проблематика выносилась на обсуждение кабинета министров осенью 2000 года – в результате возникла здравая идея аукционов, нашедшая отражение в постановлении от 27 декабря. И в правительстве считают, что неплохо продолжить начатое, не очень-то прислушиваясь к протестам агрессивного лобби, в течение 10 лет ловившего золотую рыбку в мутной воде. Первый шаг сделан, остаются еще 3 вида рыбных квот.