Вопросы к фабуле террора

Спустя несколько дней после завершения драмы с заложниками, удерживаемыми террористами в театральном центре на Дубровке, явственно выкристаллизовались основные вопросы, волнующие общество и СМИ в связи со всем произошедшим. Журналисты "Yтра" попытались составить список вопросов к властям, ответы на которые так или иначе должны быть получены. При этом "Yтро" постаралось отделить действительно важное от конъюнктурного, от имеющего, с нашей точки зрения, второстепенное значение.

Второстепенно:
1. Какой именно газ применялся при штурме ДК? Следует признать, что многочисленные рассуждения специалистов и псевдоспециалистов никак не проясняют ситуацию, а лишь запутывают. Вопреки тому, что требования выдать подробности о газе становятся все громче, смысла именно в этом нет никакого. Ни химический состав газа, ни тем более его название обществу ничего не скажет. Более того, именно это, пожалуй, только это и следует счесть по настоящему секретной информацией.

Отмечается, что западные спецслужбы весьма заинтересованы в раскрытии формулы примененного вещества. Стоит обратить внимание, что даже специалисты, анализирующие клиническую картину у пострадавших от действия данного спецсредства, высказывают подчас прямо противоположные мнения. К примеру, московские врачи утверждают, что высокая смертность среди заложников была предопределена их состоянием, в частности голодом, в то время как другие утверждают, что именно голод является непременным условиям при применение наркоза (в Министерстве здравоохранения говорят, что для приведения заложников в чувство использовался "Налоксон", применяемый для выведения людей из-под действия наркоза после операции).

2. Насколько оправдан срок, выбранный для начала штурма? Первоначально власти оправдывали начало спецоперации по освобождению заложников начавшимися расстрелами заложников. Теперь, когда некоторые обстоятельства последней ночи перед штурмом стали известны благодаря свидетельствам самих заложников, стало ясно, что расстрелы эти не были связаны с заранее озвученными угрозами.

Двое мужчин (по другим сведениям - мужчина и женщина) были убиты, что называется, "не по плану": по некоторым данным, один из них запаниковал, а другой пробрался в ДК снаружи и был принят за лазутчика. На этом основании некоторые комментаторы сейчас выражают сомнения в своевременности штурма, в его подготовленности. Между тем, совершенно очевидно, что спецслужбы по понятным причинам могли и не знать всех обстоятельств уничтожения этих двух человек. По словам тех переговорщиков, кому удалось последними общаться с захватчиками, последние были взвинчены и плохо себя контролировали. В этих условиях расстрелы действительно могли быть приняты за начало акции по устрашению властей.

3. Насколько оправдано тотальное уничтожение боевиков? Уже сейчас раздаются голоса, обличающие спецназ в чрезмерном применении силы в отношении боевиков. В частности, замечается, что часть женщин-террористок были уничтожены в момент сна, вызванного применением газа, убиты с близкого расстояния, в висок. Задается вопрос: почему эти люди не были пленены? При этом обходится вниманием то обстоятельство, что именно женщины-камикадзе должны были привести в действие взрывные устройства, а значит, риск допустить это должен был быть максимально минимизирован.

Стоит напомнить, что в момент штурма зрительного зала в нем находились и бандиты, избежавшие последствий газовой атаки. Следовательно, и кто-то из "уснувших" мог оказаться дееспособным ровно в той степени, которая необходима для приведения взрывного механизма в действие. Кроме того, как следует из анализа всей операции, взятие зала было лишь первой стадией, и потому времени возиться с потерявшими сознание террористами, носившими "пояса шахидов", могло и не быть.

Важное:
1. Все ли было сделано для преодоления последствий газовой атаки? Самый главный вопрос на этот момент. Обществу необходимо знать не название газа и не его состав, а то, знали ли все это врачи, и, что еще важнее, были ли они готовы столкнуться с последствиями применения спецсредств. Вопрос серьезный, и вместе с тем достаточно простой для власти. По сведениям, имеющимся у "Yтра", информация о возможной клинической картине у пострадавших не предоставлялась компетентными органами больницам до самой первой минуты штурма. Делалось это по вполне понятным соображениям безопасности: как заявил "Yтру" наш источник в бывшем штабе по освобождению заложников, имелись серьезные основания считать, что информация о подготовке к газовой атаке может просочиться к боевикам извне, в том числе и из больниц. Однако у власти, если это единственное объяснение происходящему, нет видимых причин не сказать обо всем прямо, тем более сейчас, когда общество в основном одобряет действия государства, осознавая всю драматичность сделанного выбора. Государство же молчит, более того, предпринимаются попытки отделить вопрос о последствиях применения газа от причин смерти почти 120 заложников.

2. Как боевикам удалось захватить почти 800 человек близ центра Москвы? Вопрос, пугающий своей актуальностью, ибо задается не впервые. Он намертво увязан со степенью ответственности лиц, от которых зависело предупреждение подобного рода эксцессов. При этом речь идет не только о московских начальниках. Напомним, что две недели назад заместитель командующего Объединенной группировкой войск на Северном Кавказе полковник Подопригора официально заявил об уничтожении Мовсара Бараева, который позже чудесным образов воскрес в Москве. Это обстоятельство ставит под вопрос не только эффективность всей цепочки взаимодействия силовых структур, но и вселяет объективные сомнения в правдивости информационного потока, предоставляемого нашими военными из Чечни.

3. Насколько грамотно была взята под контроль общая оперативная обстановка вокруг здания ДК? Достоверно известно об одном гражданском человеке, сумевшем проникнуть в здание театрального центра спустя 4 часа после его захвата террористами. Ольга Романова, сделавшая эта, стала первой жертвой боевиков. По свидетельствам некоторых членов оперативного штаба, включая вице-мэра Москва Валерия Шанцева, одной из жертв в ночь перед штурмом стал некий человек, пробравший в здание извне: говорят, что среди заложников был его сын. Вопрос, как через состоявшее из не одного кольца оцепление в здание могли попасть гражданские люди, вызывает другой вопрос: могли ли "дыры" в блокаде здания обеспечить безнаказанный уход из него части боевиков?

4. Причастен ли Масхадов к произошедшему теракту? Сразу стоит оговориться, что отрицательный ответ на этот вопрос заведомо не означает необходимость начала политических переговоров с этим человеком. Общество, как показывают опросы общественного мнения, разделено по вопросу о переговорном процессе примерно поровну. Однако недоказанная причастность "президента Ичкерии" к терактам может бросить тень на любые действия властей, и потому в стратегическом отношении явно невыгодна. Из того, что было продемонстрировано общественности, явно не проистекала причастность Аслана Масхадова к событиям прошлой недели. Боевики прямо заявляли о том, что они подчиняются "эмиру" Шамилю Басаеву, а смысл их высказываний о Масхадове сводился к "почитанию" последнего, к признанию в нем президента.

На видеопленке, предоставленной ФСБ центральным каналам телевидения, Масхадов рассуждает о "переходе в наступление" и о подготовке "еще более уникальной операции", но до конца не ясно, когда было сделана эта видеозапись и каких операциях говорит ичкерийский лидер. Ранее звучали противоречивые заявления на этот счет. Так, заместитель министра внутренних дел Владимир Васильев, говоря о попытке оперативного штаба связаться с Асланом Масхадовым, заявил, что "даже если бы это и удалось, то ни к чему бы не привело, т.к. Масхадов всячески отмежевывается от причастности к теракту". С другой стороны, Васильев утверждал, что эта причастность доказывается "средствами технического контроля".

Ответы на поставленные вопросы в равной степени важны и для общества, и для власти. Иначе попытки нивелировать то положительное, что впервые за многие годы власть смогла продемонстрировать стране и миру, могут оказаться вполне успешными.