Сердца, одетые в черное

Водка-лимон (Vodka Lemon)
Франция – Италия – Швейцария – Армения, 2003
Режиссер: Хинер Салеем
В ролях: Ромен Авинян, Лала Саркисян

Сначала по снегу едет кровать. Потом сидящий на ней старик вынимает изо рта вставную челюсть и начинает играть на дудке. А потом стартует нетривиальная любовная история в горах Армении, сыгранная на трех языках: армянском, курдском и русском, но понятная без слов.

Старик-курд Хамо ждет денег от сына, который уехал в Париж, и каждый день ходит на могилу жены, рассказывая ей, как у ее близких все хорошо. На самом деле все плохо, и Хамо сначала продает старый шкаф, потом телевизор и, наконец, свою военную форму, которая еще отлично сидит на его сухопаром теле. Так же перебивается и Нина, муж которой похоронен недалеко от жены Хамо. "Водка-лимон", так называется напиток, который Нина продает (вернее, почти не продает) в открытой горным ветрам палатке у заснеженной дороги. Когда один из покупателей спрашивает: "Почему это называется "Водка-лимон", если на вкус – как миндаль?", Нина дает исчерпывающий ответ: "Потому что это Армения".

Режиссер Хинер Салеем, родившийся в Южном Курдистане, но десять лет проживший в Париже, снял в курдских деревнях в Армении уже второй свой фильм. Первый, "Перевозчики снов", он сделал в 1999 г., и, хотя поклялся никогда больше не возвращаться, снова приехал четыре года спустя в места, напоминающие ему о Родине: "По-моему, все армяне – волшебники, потому что я не понимаю, как им удалось выжить. Думаю, они и сами не понимают". Жизнь, как чудо, возникает в "Водка-лимон" из самых обычных вещей. Обшарпанные стены и красный диван, мотоцикл, который непременно глохнет на полдороге, а потом сам заводится и уезжает без пассажиров, люди, которые не получают зарплату, но считают деньги в долларах, а чтобы найти общий язык, поют или говорят по-французски.

"Водка-лимон", получивший в 2003 г. "Приз Святого Марка" как лучший фильм на фестивале в Венеции, кино немногословное, метафоричное, с неуловимой пропорцией отчаяния и надежды, в отличие от залихватского смеха сквозь слезы специалиста по балканской этнике Эмира Кустурицы. Оно скорее опирается на традиции "поэтического кинематографа" Кавказа прошлого века. Фильм иногда словно накапливает абсурд жизни, которую ведут его герои, и на секунду отрывается от реальности, не в силах больше ее выносить. Покупатели на рынке дружно отдают честь парню, надевшему старую форму Хамо, фото его жены хмурится, когда он начинает поглядывать на Нину, а старое расстроенное пианино ездит не хуже мотоцикла.

Герои каждый по-своему сражаются со своей неприкаянностью. Сын Хамо стреляет в своего зятя, не получив от него обещанных денег, безымянные женщины мастерски сбивают назначаемые Хамо цены, супружеская пара, покупающая у него шкаф, ссорится, но не может бросить покупку на дороге и с трудом втискивает ее в автобус.

Эти желтые, зеленые и красные автобусы – настоящие лодки Харонов, поющих за рулем "Tombe la neige". Только они и связывают тонущие в снегу деревни, доставляют живых к мертвым и сплетают судьбы тех, кто еще борется здесь, наверху. Только автобусы и путешествуют по пустым дорогам, где изредка лишь проскачет неведомый всадник или проедет черная "Волга" городского нувориша. А местные все больше сидят на складных стульях у своих домов и смотрят на снег.

Снег идет непрестанно, заметая дороги и залепляя портреты на могильных плитах, которые каждый день очищают заботливые руки Хамо и Нины. А "Tombe la neige", кажется, любимая песня здесь, и даже на свадьбе внучки Хамо с приезжим джигитом из Новосибирска снова звучит: "Падает снег, ты сегодня не придешь, и мое сердце оделось в черное".

Но сердца все еще бьются, и хотя в конце, когда шаткое равновесие жизней Нины и Хамо, казалось, наладилось, их, как водится, ждут новые удары, герои не собираются признавать себя побежденными. Они решают не продавать пианино, лишившись верных ста долларов, но сохранив достоинство, и отбывают на нем в наливающиеся весной голубые дали.

С 3 марта в кинотеатре "Фитиль"