После Пугачевой подражать стало некому

"Yтро": Лев Валерьянович, совсем недавно наша страна отпраздновала 60-летие Победы. Вы являетесь проводником этой темы на эстраде с незапамятных времен. Как-нибудь изменилось ваше отношение к военной теме с советского времени?

Лев Лещенко: Я думаю, да. Если раньше все, что касается Победы, звучало как назидание, как нечто абсолютно ясное и однозначное, отношение к этому событию непререкаемое, то сейчас все по-другому. В советские времена никто не хотел понимать, что многие войну воспринимали неоднозначно. Сейчас этот факт вылез на поверхность, появилось очень много вопросов – о тех же штрафных батальонах, о судьбах миллионов интернированных людей, военнопленных, о бессмысленных жертвах и т.д. Было много обиды, много недосказанного, но в советское время на эту тему разрешен был только сплошной позитив. А каждому человеку хотелось понять и разобраться, что же для него такое война? И этот внутренний негатив вызвал такое отношение к этому великому событию, немного подозрительное, что ли...

Не случайно прибалтийские республики, да и все остальные, кто очень пострадал во время войны, ведут себя сейчас так. Их можно понять и их чувства надо уважать, хотя до какого-то определенного предела, конечно – марши бывших эсэсовцев и людей, которые воевали на стороне фашистов, я считаю недостойным делом... Время, которое мы переживаем, опять возвращает нас к событиям войны, но уже с позиции современного восприятия. В этом и свои плюсы, и минусы, но главное, что советский народ выиграл страшную битву. И каждый человек, через сомнения, сегодня подошел к этому уже серьезно.

"Y": В честь 60-летия Победы вас снова приглашали петь ваши знаменитые военные шлягеры?

Л.Л.: Ветераны тоже по-разному все воспринимают, знаете. Одни с радостью, другие с грустью, кто-то был обездолен страшно, кто-то награжден. В этом плане к каждому ветерану нужно найти свой подход. Я старался петь не только марш "День Победы", но и какие-то грустные, ностальгические военные песни. Я пою иногда "Эх, дороги", "Темную ночь" – то, что может растрогать душу каждого, кто воевал, да и вообще любого нашего человека.

"Y": Как вам кажется, что изменилось в плане отношения публики к песне в постсоветское время? Наша эстрада скатывается к чистой попсе, вы согласны?

Л.Л.: Профессия композитора и поэта-песенника ушла из нашей жизни. Сейчас все – авторы-исполнители. Сам пишу, сам записываю, сам себя прославляю, сам стригу купоны. И в результате профессионализм как бы нивелируется.

Я могу написать четверостишье, зарифмовать несколько слов – какие проблемы? Могу написать 2-3 гармонии – тоже элементарно. Но у одного есть ощущение, что он непрофессионал и есть те, кто действительно владеет этим языком – мелодии или поэзии, а у других нет вообще никаких тормозов. Это какая-то безумная идея – называется "самовыражаться". Каждый хочет сам оценить тот или иной процесс или событие, зачастую это все поделки на уровне китча. Надо очень тонко чувствовать жанр, всевозможные требования к песне, песня должна быть адресной. Если это для тех, кто имеет много денег и ни о чем больше не думает, то, наверное, тут можно спеть такую шальную песню, чисто развлекательную – что повсеместно мы слышим. А если перед нами человек, который настроен на философский лад, ему хочется, чтобы в песне были стихи, ну, по крайней мере, если не Цветаевой или Ахматовой, то Андрея Дементьева или Роберта Рождественского... Из-за царящего китча не осталось примеров, на которые можно было бы равняться, нет стиля определенного.

Вот мы сейчас говорили – а зачем Сочинский фестиваль? Ведь есть "Фабрика" и тому подобное. Но если родится один какой-то мелодист или поэт, выступивший не в жанре попсы, это может породить новое движение, явиться примером настоящего хорошего образа поэтического. Вот раньше – Тухманов, "По волнам моей памяти". Это же целое движение в музыке родилось! Или появилась Пугачева, с ее жанровостью, необузданностью, с ее бесконечными эмоциями широченными... И это вызвало целую волну певиц, которые подражали ей, это была школа. А сейчас подражать некому, примера перед глазами нет.

С другой стороны – нет песен о профессиях, как раньше, о простых людях. У нас сейчас герои жизни – бизнесмены, женщины легкого поведения, киллеры, менты. Но ведь страна-то наша держится на тех, кто дает ВВП, на сельскохозяйственных тружениках, на рабочих. Это же не бизнес, не олигархи, не банковские служащие дают ВВП, который надо удваивать... Поэтому, плохо, что эта песня ушла, это целый пласт эпохи...

"Y": А почему ушла, что случилось?

Л.Л.: Потому что рынок. Сейчас надо продать скоропортящийся товар, заполнить эфир, чтоб быстро это "схавали" и как жвачку выплюнули. Деньги – главное.

Если б Меладзе, или Кристина Орбакайте, или Валерия – я не говорю про наше старое поколение, – если б они задумались и подняли эту тему, тот же Дима Билан спел бы гражданскую песню, он не пел бы свои "шуры-муры и что-то такое, ля-ля...". Только большой художник может поднять этот пласт. Последний шлягер на эту тему был "Погода в доме", Миша Танич нашел же правильные слова. О том, что все зависит от климата в семье, это и климат в доме, и в стране. Я сейчас со Славой Добрыниным и Мишей Шабровым написал песню о России, и она очень здорово принимается. Или вот на концерте к юбилею Якубовича самым потрясающим номером было, когда Тамара Гвердцители и Сосо Павлиашвили пели вместе патриотическую песню. А потом Буба Кикабидзе исполнил "Виноградную косточку" – ну, это было самое лучшее в концерте.

"Y": Лев Валерьянович, у вас есть ученики?

Л.Л.: Да, достаточно много, я преподавал в институте им. Гнесиных. Это и Марина Хлебникова, и Надя Шестак, и, позднее, Катя Лель, Варвара. И Оля Арефьева. Вот она великолепная певица, с глубокой темой, но, как ни странно, она – "не формат". Сейчас патриотическая песня стала андеграундом, это удивительно. Хотя нет, все, как я уже говорил, ясно – СМИ, рынок, все хотят быстро зарабатывать, а это можно делать только на чем-то легком таком.

"Y": Так будет и дальше?

Л.Л.: Я думаю, постепенно надоест жевать одну и ту же резинку, люди захотят какого-то хорошего кушанья, от бормотухи перейдут к французскому вину, может быть. Это все от уровня жизни зависит. Западные страны прошли эти этапы: эстрадной разнузданности, засилья попсы. Я не против этого, пусть это будет, но в ограниченном пространстве. И главное – это не должно подаваться в качестве эталона!

"Y": А когда свершался переход от советского времени к сегодняшней жизни – что вы, лицо советской эстрады, делали, как выплывали?

Л.Л.: Я начал сам писать. Сначала сделал музыкально-поэтический спектакль, но он не пошел. Время перестройки захлестнуло и смыло все старое. Эти молодые ребята, которые пришли на телевидение и СМИ, эти комсомольцы, которые громче всех кричали раньше "вперед, к победе коммунизма!", стали уничтожать все созданное до них, они просто убили это все. И только потеряв целое поколение, спустя 20 лет, они начинают задумываться: надо на чем-то детей воспитывать. Нельзя же их воспитывать на улице, на рынке, палатках, на уголовщине и прочем подобном. Они задумались и поняли, что воспитать-то можно, только взбудоражив и затронув глубокие чувства, струны души и колебания мозга, так сказать.

Композиторы сейчас зарабатывают деньги. Я не против Фадеева и люблю свою ученицу Катю Лель, но это ж чисто коммерческий продукт, "Муси-пуси" и все такое. Развлекаловка, для того чтобы люди попрыгали на яхте у себя, расслабились и все такое. Но надо же создавать и серьезные произведения.

"Y": Есть ли сейчас что-либо такое, о чем можно говорить серьезно в смысле воспитания молодежи?

Л.Л.: Трудно сказать. Ну, Матвиенко что-то делает с группой "Любэ" в плане патриотической песни, Андрюша Макаревич написал несколько вещей, но не появилось чего-то подобного песне "За того парня". Ей 35 лет уже, хоть уже извратили отношение, но все равно "все, что было не со мной, помню" – это же образ! А как Рождественский о войне писал: "Утром, ярким как лубок, страшным, долгим, ратным, был разбит стрелковый полк, наш, в бою неравном...". Это же строчка, от которой цепенеешь. Это художественное воплощение образа, от которого становится ясно, как у Окуджавы – "для чего на Земле этой вечной живу"...

"Y": Как проходит день певца Льва Лещенко?

Л.Л.: Я много работаю, вот видите, сижу с самого Yтра в офисе. У меня благотворительный фонд. Мы поддерживаем спорт и культуру – молодых и пожилых. Это билеты на концерты, на различные мероприятия, даем гранты и так далее. Я динамовец, девяти пенсионерам-спортсменам, заслуженным мастерам спорта, лично доплачиваю по 2 тысячи каждый месяц. Издаем журнал "Добрые люди" на свои деньги, где рассказывается о благотворительности в России, о том, что надо делать, чтобы было как можно меньше обездоленных. Я вице-президент баскетбольного клуба "Динамо Подмосковье", мы играем в Суперлиге. В прошлом году, правда, 7-е место заняли, в позапрошлом было 6-е, но в этом, я думаю, будем в тройке или в четверке. Это моя основная деятельность сейчас, я ею больше увлечен, чем эстрадой. Я в эстраде все уже знаю... Я вот сейчас только записал в студии песню, два дубля, можем послушать пойти с вами... Дальше, вот пришла женщина, из Сибири, там какой-то вокально-инструментальный ансамбль, надо послушать, может быть, хороший – помочь.

Только что провел конкурс патриотической песни в семи восточных регионах при поддержке полпредов. Финал был в Кремлевском дворце, на телевидении снимали, потратил деньги спонсоров, сам ни копейки не заработал и плюс потратил бюджет, который дал Минкульт, Швыдкой – кстати, очень серьезно поддержали... Это государственная программа, почему я должен этим заниматься? А потому что мне интересно работать с молодежью, помогать.

У меня агентство, я занимаюсь подготовкой разных программ, корпоративных праздников, работаю с крупными компаниями. За 40 с лишним лет я наработал связи. У меня нет никаких проблем позвонить Сергею Шойгу или Сергею Степашину, нет проблем встреться с Алекперовым или с Вайнштоком. Или позвонить в администрацию президента, чтобы они помогли этому патриотическому фестивалю, и т.д.

"Y": А вам всегда была присуща такая активная жизненная позиция?

Л.Л.: Не всегда. Когда мои друзья, с которыми я вырос, заняли соответствующее положение, и к тому же появилось некое подобие свободы и демократических институтов, которые позволяют нам общаться на равных – все стало легче. Раньше ведь что? Я дружил с семьей Брежнева, но никогда в жизни с Леонидом Ильичем не общался. Я приходил на обед к Виктории Петровне, на ужин, дружил с дочерью, которая мне тогда моего пуделя серебристого подарила... Но к Самому никогда не мог подойти. А сейчас все настолько изменилось. Я неоднократно встречался с Владимиром Владимировичем, и официально, и в приватной обстановке. Естественно, сейчас больше возможностей что-то делать, а тогда рычагов-то не было.

Счастье человека – это умение найти радость в общественно-полезном труде. Посмотрите на нашего мэра, на других созидателей. В первую очередь, я бы сказал, Громов Борис Всеволодович... Ведь он, смотрите, в каждом подмосковном городе построил дворец спорта, культурные центры – в каждом! Вот Путин недавно был в Чехове и обалдел от того, что там есть ледовый дворец, дворец спорта для баскетбола, дискотеки, бильярдные, рестораны... И люди хотят там жить. Если раньше в Чехове жилье стоило $300 за кв. м. то сейчас уже $900-1000! Есть такие строители, творцы – они получают от этого кайф. Разве это не счастье человеческое? А набить карманы и жить на яхте и голову свою разморозить так, что вообще ни одной мысли – да, есть такие, но я думаю, что они несчастные люди. Я каждый день в одиннадцать прихожу на работу, хотя мог бы лежать на даче и плевать в потолок, мог бы просто снять трубку, позвонить и сказать "Завтра концерт – привезите деньги" и все...