У кого где зудит...

Режиссер с неблагозвучной для русского уха фамилией и огромным сексуальным запалом несколько лет назад казался новым европейским пророком и ниспровергателем моральных устоев. "Fucking Amal" слыл любимым фильмом протестующей молодежи конца тысячелетия, объяснившим с помощью средств кинематографа всю правду насчет лесбиянок и лесбиянства.

После серии экспериментов, в том числе и с русскими актерами (многократно показанный по нашему ТВ "Lilja 4-ever" с Оксаной Акиньшиной), на тему социальных последствий жесткого скандинавского секса режиссер скатился до банальностей. Причины могут быть разные: от усталости до осознания Мудиссоном своей творческой неполноценности, а то и впрямь любовь к тем самым порокам, о которых он говорит. Но после трех хороших фильмов снять такое – нужно постараться.

"Дыра в моем сердце" (почему-то так и хочется написать – "дура", что недалеко от истины) – фильм, снятый в стиле видеоарта, модном в 60-е и очень активно продвигаемом Ларсом фон Триером, пожалуй единственным и главным на сегодня продуктивным киноэкспериментатором. Мудиссон, как одно время самый продвинутый ученик, пошел по пути строго следования заветам главного "догматика" – снял очень вторичное кино, которое могло бы зацепить зрителя в эпоху первых видеофильмов, но никак не в 2004 году. Хотя стиль "ретро" вечно в моде, тут важно, как это сделано.

Перед нами классический жанр: кино о кино. С довольно завлекательным "но" – о порно-видео. Развратный папа организует у себя дома небольшую любительскую студию, заказывает оргию в стиле MMF (male-male-female), заставляя сына-инвалида если не участвовать, то хотя бы сопутствовать этим увлекательным съемкам, как-то их комментировать, увлечься процессом, наконец. "Готичного" по виду и по образу мыслей парня вся эта байда не завлекает совершенно, хотя главная героиня – порноактриса довольно мила, отзывчива и чисто по-скандинавски лишена каких-либо предрассудков. Чтобы дойти до апогея извращенной чувственности, ребята учиняют все мыслимые виды контактов, включая и такие замысловатые, как обмен содержимым желудка изо рта в рот...

С идеологической точки зрения перед нами обычный постфрейдисткий западный мусор, причем самого площадного извода. Все выводы просты, как туалетная бумага: секс – дело животное, ergo, чем духовней человек, тем ему отвратительнее плотское, а неполноценные люди, особливо всякие убогие (инвалида играет непрофессиональный актер), с духовной точки зрения куда более полноценные, чем мы, грешные, и т.п. Короче – миллион раз переваренная и выплюнутая современной психо- и сексопатологией идея подается Мудиссоном как некое визуальное откровение, от которого и впрямь тянет слегка проблеваться.

В финале, понятное дело, зрителя должен ждать пресловутый "катарсис". Которого он так и не дожидается, хотя съедает в процессе просмотра огромную кучу дерьма. Если не принимать за катарсис мысль о том, что в мире "все дерьмо, кроме мочи", но для ХХI века этот слоган как-то не тянет на художественный полнометражный замысел.

В итоге, если о чем тут и стоит поговорить, то о технических деталях. Стильно смотрится кино, в котором не всегда понятно, где документально трахаются, а где наигрывают, и в сколько дублей снимается сцена, где на человека писают и какают. Я даже готов признать, что в иных случаях подобные фильмы, например азиатские, достойны самых высоких оценок именно за художественное раскрытие "темы е*ли", но в данном случае все портит режиссерская концепция. Она настолько нравоучительна, что сама хоронит себя на корню. Если Мудиссон такой высокодуховный художник, что готов годы жизни класть на бичевание – с помощью, кстати, не самого простого вида искусства – пороков западного общества, то почему бы не прекратить преумножение сущностей и не тратить столько пленки на производство легальной порнухи, прикрываясь художественными целями? Зритель спокойно прожил бы и без этих омерзительных сцен с испражнениями, даже как-то чище в мире было бы.

Я вовсе не против порнографии, даже как вида визуального творчества, в некоторых случаях производящего не только терапевтический, но и эстетический эффект. Более того, в пределе всякое кино о любви стремится к порно, точно так же, как плотская любовь заканчивается половым актом. Мы не ханжи, ханжи не мы, в конце концов, оправдаем что угодно, даже поедание младенцев под камеру... Но зачем, будучи последователем сверхрафинированного фон Триера, приходить к таким банальностям? Больной подросток, животное-отец, проститутка-ангел, черте что и сбоку бантик... Музыка еще такая, что выть хочется, и монтаж, от которого качка 9 баллов.

В общем, тот факт, что это кино вышло в крайне ограниченный прокат и идет всего в одном кинотеатре, не делает чести его создателям. К Лукасу Мудиссону теперь отношение осторожное – видимо, тема бичевания западного пансексуализма завела его в дебри морализаторства, лишив неких чисто кинематографических ориентиров, и если так пойдет дальше, Скандинавия распрощается с очередной надеждой.