Миллиарды Стабфонда становятся все более виртуальными

Чем больше на нефтяных дрожжах распухает Стабилизационный фонд, тем более настойчиво звучат призывы раскупорить эту кубышку. Деньги и впрямь немалые. На 1 января с.г. в Стабфонде скопилось 1446 млрд руб. против 522,3 млрд год назад. И это при том, что в прошлом году на досрочное погашение долгов МВФ и Парижскому клубу (в общей сложности на $18,3 млрд) из фонда было израсходовано 523,6 млрд рублей. Напомним, что источниками наполнения фонда являются налог на добычу и экспортная пошлина на нефть и нефтепродукты в той части, в которой эти поступления формируются за счет высоких (сверх т.н. цены отсечения) мировых цен на нефть; кроме того, по итогам года в фонд перечисляются неизрасходованные остатки бюджета (внеплановый профицит). В нынешнем году цена отсечения увеличена с $20 до $27 за баррель нефти, а размер Стабфонда, согласно закону о бюджете-2006, должен достигнуть в декабре 2242,3 млрд рублей. На самом деле, он возрастет еще больше, поскольку среднегодовая цена на нефть наверняка будет существенно выше заложенных в бюджете $40 за баррель. Уже после одобрения закона о бюджете в парламенте правительство повысило прогнозную цену барреля нефти на $5, что автоматически увеличило ожидаемые доходы и профицит бюджета на 328,7 млрд рублей. По оценкам, к началу следующего года размер Стабфонда может составить 3,0-3,2 трлн руб. (без учета возможных новых досрочных выплат по долгам).

Что, в самом деле, делать с этими деньгами? Сейчас они хранятся на беспроцентном депозите в Центробанке (и, таким образом, обесцениваются в результате инфляции), хотя, согласно Бюджетному кодексу, должны инвестироваться в номинированные в долларах, евро и фунтах стерлингов ценные бумаги иностранных государств – высоконадежных эмитентов. Однако Минфин и Центробанк до сих пор не заключили договор об управлении и депозитарном размещении средств Стабфонда – лишь в конце минувшего декабря совет директоров ЦБ одобрил проект такого документа и переправил его в ведомство Алексея Кудрина. Помимо обычной бюрократической волокиты, причиной долгих согласований явилась необходимость выработки механизмов, защищающих эти активы при их депозитарном размещении за рубежом от возможных исков (чтобы на них не смогла покуситься какая-нибудь Noga).

Правда, инвестирование в высоконадежные иностранные госбумаги с их низками процентными ставками (3-5% годовых) все равно едва ли позволит в условиях неуклонного роста реального курса рубля уберечь средства Стабфонда от обесценивания. Более того, при укреплении рубля по отношению к корзине основных валют не только в реальном, но и номинальном выражении, потери при размещении этих средств за рубежом могут даже превысить потери при простом их хранении на рублевом депозите в ЦБ.

Тем не менее, касательно по крайней мере той части Стабфонда, что определена Бюджетным кодексом в качестве "неприкосновенного запаса" для страховки бюджета на случай ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры, альтернативы инвестициям в высоконадежные иностранные активы по существу нет. Причем такой запас, очевидно, должен быть гораздо выше установленного ныне порога в 500 млрд рублей. Да и определять этот минимум лучше не абсолютной цифрой, а в процентах от ВВП, исходя из возможного дефицита бюджета при существенном падении цен на нефть.

В нынешнем году каждый дополнительный доллар среднегодовой цены за баррель нефти принесет в российский бюджет более 60 млрд руб., что эквивалентно 0,25% ВВП – из этого и надо исходить в расчетах. Наихудшая за последние 30 лет конъюнктура нефтяного рынка была в 1991-99 гг. – средняя стоимость барреля нефти, приведенная к нынешним ценам (с поправкой на инфляцию доллара), составила за этот период примерно $18, притом что в первой половине 80-х годов она достигала $80. В случае аналогичного обвала нефтяного рынка для сохранения в течение 9 лет прежнего уровня бюджетных расходов, то есть для компенсации разницы в доходах при цене $27 (цена отсечения) и $18 за баррель нефти, России необходимо иметь резерв в размере не менее 20% ВВП – сегодня это около 5 трлн рублей. К счастью, ни один прогноз не предполагает в обозримой перспективе такого ухудшения нефтяной конъюнктуры. Думается, что для вычисления размера "неприкосновенного запаса" вполне достаточно исходить из необходимости компенсации выпадающих доходов бюджета в течение 5 лет при средней цене на нефть в $22 за баррель. Тогда объем минимального резерва снижается до 6% ВВП, или 1,5 трлн руб. в 2006 году.

Остается вспомнить, что к концу текущего года в Стабфонде скопится вдвое большая сумма. Как распорядиться столь внушительными "излишками"? Охотников до халявных денег хоть отбавляй. Они уверяют, что эти средства можно пустить на внутренние инвестиции и решение социальных проблем без риска разгона инфляции, поскольку увеличение денежного предложения будет компенсироваться ростом деловой активности. Так ли это?

Деньги в Стабфонд изымаются не из всей экономики, а из достаточно узкого ее сектора. И проблема не в том, что правительство скупердяйничает, а в том, что экономика в целом просто не в состоянии обеспечить этим финансовым ресурсам адекватное товарное покрытие. Ведь само их появление связано не с увеличением производства добавленной стоимости внутри страны, а с получением дополнительного, чисто конъюнктурного дохода на внешнем рынке. Внутри страны этих денег вообще как бы не существует – они существуют только вовне как часть золотовалютных резервов Центробанка: в Стабфонде оседает избыток той рублевой массы, которую ЦБ эмитирует через валютную биржу, скупая выручку экспортеров. Повторное вливание этих средств в экономику сродни тривиальному запуску печатного станка и не может не подхлестнуть инфляцию. Причем, если специально не дестабилизировать ситуацию на валютном рынке, то реальный курс рубля еще более укрепится, снижая конкурентоспособность отечественных компаний. Можно, конечно, убрать таможенные барьеры, т.е. покрыть избыточную денежную массу импортом, но это опять же подорвет позиции национальных производителей на внутреннем рынке.

Другие неинфляционные варианты использования средств Стабфонда предполагают либо прямое госфинансирование импорта товаров и услуг по отобранным проектам, либо предоставление российским банкам и компаниям валютных кредитов взамен тех средств, которые в настоящее время они активно привлекают из-за рубежа. Однако и не обладая даром Кассандры, можно прикинуть, каких масштабов тогда достигнет коррупция.

Что касается инфляционных вариантов, то "наименьшим злом" представляется снижение налогового бремени на несырьевой сектор экономики. В таком случае будет сглажен негативный эффект от укрепления реального курса рубля, да и распорядиться дополнительными средствами частные компании сумеют с большим толком, чем государство. Однако при этом получается неприятная привязка уровня налоговой нагрузки к внешнеэкономической конъюнктуре.

Тем не менее, это все же лучше, чем наращивание за счет средств Стабфонда государственных инвестиций. Кстати, они и без того уже значительно возросли. На выполнение только "Федеральной адресной инвестиционной программы на 2006 год" запланировано выделить 319,0 млрд руб., а общий объем расходов капитального характера по всем уровням бюджетной системы превысит в текущем году $30 миллиардов. Помимо этого, в бюджете-2006 предусмотрено формирование особого инвестиционного фонда в размере 69,7 млрд рублей. Учитывая увеличение цены отсечения в Стабфонд, можно сказать, что расходование его средств на инвестиционные нужды уже началось. И прежде чем продолжить шествие по этому пути навстречу новым инфляционным и коррупционным рискам, было бы полезно разобраться с эффективностью уже сделанных вложений.

Минфин и МЭРТ пока не отступают от своей позиции, согласно которой "излишки" Стабфонда должны направляться на досрочное погашение внешних долгов, а не на бесконечное расширение бюджетных расходов. Рассуждая трезво, с этим трудно не согласиться. Но с одной поправкой: часть средств фонда целесообразно использовать, как это предлагает глава ФСФР Олег Вьюгин, для финансирования накопительной составляющей пенсионной системы, инвестируя их в долгосрочные и более доходные (по сравнению с теми, что допускаются нынешней редакцией Бюджетного кодекса) иностранные активы, включая ценные бумаги высоконадежных частных эмитентов.

В любом случае, нефтяные сверхдоходы можно реализовать только за кордоном. Их рублевый эквивалент – сугубо виртуальная реальность. На внутреннем рынке этих денег просто нет. Забудьте.