Всемогущий Лебедев

"Yтро": Евгению Лебедеву достаточно было лишь появиться перед публикой на сцене, он еще не успевал произнести ни слова – и все в зале уже были заворожены...

Натэлла Товстоногова: Да, это правда. Он обладал таким магнетизмом. Но ведь этому нет объяснения, как вы понимаете. Это – как композитор и музыка, поэт и стихи... откуда берется, как возникает – необъяснимо. И, наверное, этого не может объяснить даже и тот, кто это делает. Дар Божий. Я вам только могу сказать, что у Евгения Алексеевича это было всегда. Даже до войны, в Тбилиси, когда он в ТЮЗе играл пуделя Артемона.

"Y": Выходит, кроме знаменитого Холстомера была и еще одна "звериная" роль в его биографии?

Н.Т.: Да!

"Y": Но мне все же трудно представить себе Лебедева, играющего, скажем, персонажей Диккенса или Уайльда.

Н.Т.: Были и такие роли, когда он учился в Москве у Готовцева, но тогда, видите ли, было принято, что образы первых любовников – это для актеров с особыми внешними данными. Ну а сегодня, например, это вообще не важно, если Костя Райкин играет Гамлета. Но Женя мог играть и такие роли, и был также непревзойденным исполнителем, именно исполнителем, стихов со сцены.

"Y": А каково было его место в БДТ – главном театре его жизни?

Н.Т.: Увы, ему пришлось работать в ту эпоху, когда все в известном смысле как-то нивелировалось, все должны были быть одинаковыми, не стоило выделяться, и старались никого не выделять. Все вместе должны были быть. Но вот когда Георгий Александрович (Товстоногов) ставил "Мещан" в Тбилиси и в Болгарии – не получилось. И он говорил, именно потому, что не было Лебедева, с которым он ставил эту трудную вещь в Ленинграде. Потом он сделал ему трогательную надпись. Конечно, когда проходили гастроли за рубежом, то все сразу видели, какое место у Лебедева, и рецензии были соответствующими. Но, знаете, говорить о том, кто первый – это всегда как-то все же неудобно...

"Y": А как прошли сейчас торжества?

Н.Т.: Очень хорошо. Пятнадцатого днем ездили на кладбище, потом в театре "Русская антреприза имени Андрея Миронова" у Рудольфа Фурманова был вечер, где показывали старую хронику, фрагменты из концертных программ Евгения Алексеевича, знаменитый этюд с метелками...

"Y": Что это?

Н.Т.: Ну, это как мужички приезжают в город на заработки, работают, потом напиваются – но это так блестяще было сделано. И зал был наэлектризован буквально, даже когда смотрел запись. Разумеется, сразу столько вспомнилось, столько ведь было связано за почти 50 лет совместной жизни. Потому дома тяжело бывает смотреть старые записи. И хочется порой, и так тяжело... А на днях в БДТ была "Власть тьмы" – премьерный спектакль, после которого вручили премию имени Лебедева замечательному актеру Виктору Ивченко за роль Акима. Вручали уже в четвертый раз. Прежде лауреатами были Доронина, Лавров, другие артисты, с которыми работал Евгений Алексеевич.

"Y": А почему торжества проходили у Фурманова?

Н.Т.: О, это давняя история. Когда-то они вместе играли в "Карьере Артуро Уи" Брехта, Рудольф играл Геббельса. Потом они вместе с Мироновым для приработка в начале 80-х, когда очень мало платили, выступали у Фурманова с концертами. Он был вроде как продюсер даже. И вот я помню, они выступали в каком-то городке на Волге с программой (Миронов – в первом отделении, а Женя - во втором), которой и Бродвей бы позавидовал. Я страшно боялась, поймут ли здесь? Но был потрясающий успех. Позже Фурманов создал свой театр антрепризы.

"Y": Антреприза в наше время – вещь не сомнительная ли? Ведь многие просто идут туда за длинным и, главное, очень быстрым рублем.

Н.Т.: Фурманов делает по-серьезному, приглашает режиссеров, которые ставят не за неделю, а два–три месяца. Самое главное, чтобы актеры на телевидение не убегали подрабатывать. Евгений Алексеевич в свое время хотел даже у Фурманова моноспектакль "Холстомер" поставить, когда в БДТ уже не шла эта вещь, так как Волков умер, а Ковель не играла. И уже пошла работа. Но... смерть помешала. У них с Рудольфом были прекрасные отношения.

"Y": А с другими партнерами?

Н.Т.: Со всеми были хорошие отношения.

"Y": И друзей было много?

Н.Т.: С Граниным Женя дружил, с Козинцевым...

"Y": А вообще в жизни он был добрым человеком?

Н.Т.: Я бы сказала, что он всегда был прежде всего готов помочь. Всем. Но вот, например, когда молодые ждали по году или даже дольше ролей – он этого не понимал, говорил, что они должны ехать домой и что-то делать, потому что иначе они все равно теряют квалификацию. Ну а я тут с ним не соглашалась. Мне казалось, что это жестко.

"Y": А в день спектакля или просто уча роль Лебедев домашних терроризировал – ходите на цыпочках, молчите и тому подобное? Суеверным был?

Н.Т.: Роль боялся уронить – но это не только он один, этого многие боялись – насчет суеверий. А насчет ходить на цыпочках – ну, такого я бы просто не перенесла, ведь рядом был еще и Георгий Александрович, так что... Два творца рядом... На спектакль он, разумеется, всегда приезжал заранее. Часто играл и на другой день. Только в последние годы уже этого не делал. А что касается заучивания роли, то вот когда работал над Артуром Уи – там текст, мягко говоря, для запоминания далеко не чеховский и сразу не память не ложится; переписывал его, чтобы выучить. К тому же он ведь почти все играл без дублеров. Дублеры были только в тех случаях, когда он уезжал на гастроли с труппой Льва Додина.

"Y": Как они находили общий язык, ведь Додин – авангардист?

Н.Т.: "Любовь под вязами" Юджина О'Нила была у Додина прекрасной и вполне традиционалистской. Жене вообще нравилось работать с этой труппой, там было много молодежи, которая очень хорошо к нему относилась. Он у Додина еще и Фирса играл. Понимаете, он был очень сильным человеком, просто физически очень сильным, наверное потому, что часть молодости у него была нелегкой и трудовой, пришлось быть даже чернорабочим.

"Y": В молодости Евгений Алексеевич, кажется, хотел вообще остаться в Москве, в Малом театре?

Н.Т.: Да, его приглашали. Но он принял приглашение от Гоги (Георгия Товстоногова) приехать в Ленинград. А вот мы хотели переехать в Москву, когда Романов стал зажимать театр. И были приглашения от Попова из ЦАТСА, от того же Малого театра. Так что не пропали бы. Но Гога не хотел бросать труппу, жалел ее. Так и остались.

"Y": У Евгения Алексеевича ведь осталась дочь от первого брака?

Н.Т.: Да, она живет в США, замечательный врач. Мы успели к ней съездить незадолго до ухода Жени. Но есть и наш с ним сын. Он – кинорежиссер. У нас с ним прекрасные отношения. В том числе и дружеские отношения. Ну а, что называется, поддержка мне пока что еще не нужна. А потом, после таких двух мужчин, как Женя и Гога... словом, сами понимаете.