Фрау Заурих, которую любил Штирлиц

В самом популярном советском сериале "Семнадцать мгновений весны" невероятное количество героев, сплошь высшие офицеры рейха. Но есть один очень любопытный персонаж, которого не было ни в романе, ни в сценарии. Но он, точнее - она, была необходима, чтобы как-то очеловечить образ разведчика, "утеплить", смягчить слишком уж серьезного героя. Так появилась фрау Заурих.

Старую немку сыграла Эмилия Мильтон, одна из легенд российского театра, актриса масштаба Раневской, Зуевой, Пельтцер. К сожалению, в кино Эмилия Мильтон снималась очень мало. Она была очень смешной старой актрисой в фильме Ролана Быкова "Внимание, черепаха!", учительницей эстетики в картине "Потрясающий Берендеев", хозяйкой таверны Стивен в "Легенде о Тиле". В легендарных "Знатоках", в серии "Шантаж", Мильтон с блеском сыграла вдохновительницу шайки преступников Прахову. Но главной для нее оставалась сцена.

Эмилия Мильтон-Краснопольская была одной из основательниц и первых героинь театра "Красный факел". В молодости она имела толпы поклонников и шумный успех в знаменитом пролетарском театре, который исколесил чуть ли не всю страну. Актриса большого темперамента, острого внешнего рисунка, она играла роли молодых героинь - ее лучшей работой тех лет называют Диану в "Собаке на сене". Ответственную роль она могла приготовить в два - три дня.

Она боготворила театр. Эффектная, стройная женщина, она буквально электризовала публику страстной мелодекламацией на революционную тематику, а мгновение спустя, наравне со статистами, с удовольствием изображала за кулисами завывание ветра. Эмилии Мильтон были подвластны самые разные краски: и лирика, и юмор, и глубочайший трагизм.

После ухода из "Красного факела" актриса долго искала свою новую сцену. Работала в Киевском театре русской драмы, в театре имени Моссовета, наконец, уже навсегда, осела в Московском театре им. Гоголя. Там Мильтон сыграла массу интересных ролей и завоевала искреннюю любовь зрителей.

Конечно, настоящая слава пришла к Эмилии Давыдовне с выходом сериала про Штирлица, который любил стариков и детей. Сцены встреч фрау Заурих с советским разведчиком писались буквально на съемочной площадке, и актриса потрясающе схватывала любые указания и предложения и даже импровизировала.

О своей работе с Эмилией Мильтон несколько лет назад мне рассказала режиссер Татьяна Лиознова: "Я попросила Юлиана Семенова написать пару сцен с участием старой немки, надеясь, что ее сыграет Фаина Раневская. Семенов нехотя что-то сочинил - получилась жуткая ахинея. Но я сразу решила, что придумаю все сама в процессе съемок. Мы пришли к Раневской домой и показали сценарий. Фаина Георгиевна прочла и ужаснулась: "Это что за идиотство? Разве это можно сыграть?" Я стала оправдываться: "Фаина Георгиевна, дорогая, это только наметки!" Но она была непреклонна, и нам пришлось уйти. Тут я и вспомнила про Эмилию Мильтон, которая снималась у меня раньше в фильме "Рано утром", где играла директора детского сада. В тот период она была в страшной печали: у нее умер муж, было мало работы в театре, в кино. Я почти никогда не снимала в своих фильмах артистов дважды, а тут поняла, что именно с Эмилией Давыдовной мне будет легко. И оказалась права".

Роли не было вообще, приходилось сочинять все буквально перед камерой. И Мильтон в этой ситуации оказалась незаменимой. "Когда я видела ее работу, ее очередную сцену с Вячеславом Тихоновым, мне так жалко было ее отпускать, что я тут же садилась за сценарий и писала продолжение их встреч", - призналась Лиознова.

Вот герои в лесу. Фрау Заурих в каких-то жутких ботах, найденных на складе киностудии имени Горького. "А как вы думаете, я еще сезон прохожу в этих ботинках?" - спрашивает она Штирлица. Эта фраза родилась спонтанно, но актриса замечательно ее обыграла. Или милые букетики цветочков, которые Мильтон очень любила и самозабвенно тыкала их Штирлицу в нос - это же настоящая находка!

А шахматы! Эмилия Давыдовна никогда в жизни не держала в руках ни ферзя, ни слона. Надо было изобразить настоящего шахматного аса, тем более что сама фрау Заурих была дамой с ярко выраженным чувством собственного достоинства. Мильтон хватала фигурки абсолютно безграмотно, и приходилось ее постоянно одергивать.

"Зачем нам понадобились эти шахматы? - объяснила режиссер. - Штирлиц все время думает. Он и за шахматами думает. Старуха постоянно что-то бубнит: "Сейчас я буду играть защиту Каракан", - изрекает она. "Что вы сейчас будете играть?" - не понимает Штирлиц. Никто не знал, что это за защита. Даже я, которая и предложила эту фразу. Но ведь получилась замечательная сцена. "Ах, вы так? - восклицает фрау Заурих, когда противник делает неудобный ход. - Нет, так дело не пойдет! Вы так не ходили, и я так не ходила..." Штирлицу все равно, он занят своими мыслями, а зрителю интересно..."

Но и этого показалось мало. Надо было сочинить историю этой женщины. Шахматы, гадание - это лишь кусочек жизни, за который хватается фрау Заурих. У нее была семья, умер муж, погибли дети... Лиознова попросила художника раздобыть какие-нибудь побрякушки, которые старуха носила бы с собой: бусы, флакончик с остатками духов, лорнет. Так родился этот мешочек, который фрау Заурих достает вместе с шахматами: "Это ожерелье моей мамы. Она его очень любила..." - говорит она.

А сцену вечеринки Татьяна Лиознова придумана больше из-за Габи. "Мне было важно щелкнуть по носу эту молодую особу, которая положила глаз на Штирлица. "Почему фрау Заурих относится к вам с такой нежностью? - спрашивает она у Штирлица в танце. - Может быть, вы напоминаете ей ее сына?" Штирлиц молчит. "Или она вам напоминает вашу маму?" Так родилась моя любимая фраза, которая расставила все точки над "i". "Из всех людей на планете я больше всего люблю стариков и детей". Габи к ним не относилась...

Больше всего я переживала и ждала ударов именно по этой сцене. Кто-то мог заявить, что Штирлиц вообще голубой. Я очень этого боялась. У меня была даже написана сцена, можно сказать, любовная, которой должна была начинаться вся картина. Штирлиц лежит на траве в лесу, а Габи собирает цветы. И когда она сплела венок и обратилась к нему с каким-то вопросом, вдруг увидела, что он спит. И тут во сне он восклицает по-русски: "Мама!" Заявочка для начала фильма была будь здоров! Но я эту сцену сама и отвергла. Во-первых, мне нужна была бы Джульетта Мазина, чтобы ее сыграть. А во-вторых, пришлось бы развивать и тему этого русского "мама!". Мне так не хотелось впутывать сюда гестапо! В общем, все начинается со встречи Штирлица с фрау Заурих, чем я очень довольна и бесконечно благодарна Эмилии Давыдовне Мильтон за совместную работу. Эту актрису, этого человека я очень люблю".

Последние годы жизни Эмилия Давыдовна тяжело болела. Она с трудом выходила на сцену, поддерживая себя бесчисленными лекарствами. Из театра же ее увезли в больницу, откуда она не вернулась.

Заслуженная артистка РСФСР Эмилия Мильтон умерла 12 февраля 1978 года.

Ей принадлежат замечательные слова: "Как каждому человеку нужно в жизни своей посадить хотя бы одно деревце, так и актеру - оставить память о себе, даже не образом в спектакле, а строками стихов, песни..."