Нераскрытое убийство перевернуло нашу историю

Разгадывать тайны истории, которые, казалось бы, уже канули в небытие, - дело увлекательное и очень сложное. Используя архивные документы, историки умудряются спустя десятилетия и даже века расследовать преступления, которые не были раскрыты по горячим следам. Публикации, проливающие свет на истинные причины и обстоятельства гибели известных личностей, всегда становятся сенсациями. То же самое можно сказать и о версиях убийства Сергея Кирова, до сих пор являющихся предметом споров среди историков.

Самая распространенная гипотеза, активно насаждаемая еще со сталинских времен, заключается в том, что убийца Кирова руководствовался политическими мотивами. Но директор петербургского Музея Кирова Татьяна Сухарникова, первой изучив материалы уголовного дела "О злодейском убийстве товарища С.М.Кирова", пришла к совершенно иному выводу: Леонид Николаев, стрелявший в руководителя Ленинградского обкома ВКП(б) в коридоре Смольного 1 декабря 1934 г., был движим чувством личной мести.

Уголовное дело, состоящее из 58 томов, содержит в себе дневники убийцы, из которых становится ясно: Киров погиб не по заказу Сталина, как предполагали некоторые исследователи. Особенно пристрастно возможную причастность Иосифа Виссарионовича к смерти соратника по партии рассматривала хрущевская комиссия, сформированная в 1956 г. для повторного расследования этого исторического детектива.

Имя убийцы было известно с самого начала: выстрел был сделан сотрудником Института истории ВКП(б) Леонидом Николаевым. Его образ за десятилетия, минувшие с тех пор, не один раз претерпевал кардинальные изменения. Николаева представляли ревнивым мужем, безумным маньяком, наемным убийцей и народным мстителем. Сталинский суд постановил, что убийство запланировала и осуществила группа заговорщиков, во главе которой стоял сам Николаев.

Он пытался покончить жизнь самоубийством еще до того, как охрана Смольного прибежала на звук выстрела, но промахнулся, потому что впал в истерику. Оставшиеся после казни Леонида Николаева дневники долгое время считались фальсификацией, но Татьяна Сухарникова убеждена в их подлинности. Исследовательница отмечает, что по записям можно судить о характере их автора: в частности, в последний год жизни он явно страдал графоманией, писал очень много, освещал в дневниках биографию и генеалогию.

Причиной, подвигшей Николаева на убийство, стало увольнение с работы и исключение из партии. Он занимал должность разъездного инструктора Института истории партии и был наказан за неподчинение партийной дисциплине - отказ отправиться в долгосрочную командировку, аргументированный состоянием здоровья и необходимостью воспитывать двух маленьких детей.

Лишившись работы и партийного статуса, мужчина преисполнился возмущения и стал ходить по всем инстанциям в надежде вернуть прежнее положение. Многочисленные письма на имя Сталина и Кирова отчасти помогли: Николаева восстановили в ВКП(б). Но на работу так и не взяли, а это означало безвозвратную утрату солидного оклада и дополнительного пайка.

Леонид Николаев неоднократно обращался в Ленинградский обком и лично к Кирову как к его руководителю, но ни разу не получил ответа, а в аудиенции ему отказывали. "...Всем написал, больше некому - писал К., Стал., Политбюро, КПК - но никто не обращает внимания. С какой силой я защищал все новое, с такой же нападаю", - записал Николаев в своем дневнике. Одновременно на страницах его блокнота появляются схемы маршрута, которым Киров каждый день ездил в Смольный.

Смерть Кирова была использована Сталиным в качестве повода для начала репрессий. Тогда впервые провели следствие по новой схеме: вождь лично участвовал в вынесении приговора и сам поставил под ним свою подпись. Переработанная в связи с этим делом законодательная база лишала подсудимых права на презумпцию невиновности и фактически превращала правосудие в карательный орган.