Кремль отказался от интриг

Уходящий политический год, возможно, останется в памяти как самый что ни на есть обыденный. Год-интрига к своему излету перестал быть интригующим. И не потому, что все точки над i уже расставлены. Просто i эта оказалась до смешного очевидной. Власть действовала не хитростью, а напролом. Можно спорить об итогах такой прямолинейности, зато уж точно в российской политике поубавилось византийства.

Выборы в парламент прошли по упрощенной схеме, по которой "Единая Россия" должна была получить результат, отменяющий всякий смысл процентов, набранных другими партиями из числа прошедших в Думу. 64,30% голосов за единороссов превратили КПРФ, ЛДПР и "Справедливую Россию" как думские партии в маловлиятельные кружки по интересам, а депутатов от этих политических сил – в праздных счастливцев, получающих неплохой паек за привилегию ничего не решать ближайшие четыре года.

Помимо прочего, власть доказала самой себе: административный ресурс ни при каких обстоятельствах нельзя делить между несколькими адресатами, иначе он не сработает в должной мере. Так, закончился пшиком проект под названием "Справедливая Россия", которую оптимисты, верящие в светлые идеалы конкуренции и "общественного дискурса", называли могильщиком однопартийной системы. Точно так же власть не пошла на заигрывание с правыми – хотя бы ради напрашивающего реверанса в сторону Запада. Кремль счел, что Дмитрия Медведева вполне достаточно для поддержания соответствующего реноме власти.

Конечно же, главной интригой года должна была стать кандидатура преемника и будущее "место в строю" (по выражению самого президента) Владимира Путина. Фирменный стиль главы государства в сфере кадровых решений подсказывал: кто угодно, только не Сергей Иванов и Дмитрий Медведев. Ведь именно их чаще всего "крутили" на ТВ. Именно они курировали наиболее значимые, "прорывные" социально-экономические сферы. А значит, следуя важнейшей заповеди интриги, являлись "подставными". Да и сам Путин все время, особенно вторую половину года, был похож на один большой, сам себя отвлекающий "маневр". "Место в строю", о котором он как-то обмолвился, стало кошмаром экспертов, составивших энциклопедию номенклатурных должностей, "подходящих" Путину. Апофеозом стал второй по размытости сути (после "суверенной демократии" Владислава Суркова) пост "национального лидера", который чуть не было решено учредить на всенародном сходе.

И когда президент сказал (на предвыборном съезде "Единой России"), что пойдет к своему преемнику премьером, никто не поверил: до того буднично выглядела эта комбинация в сравнении с монументальным форматом "нацлидера" или, на худой конец, главы Союзного государства. И когда свежевыдвинутый в преемники Дмитрий Медведев озвучил Путину просьбу стать премьером – опять не поверили: ой, и тонкая игра идет, и как по умному – "челядь до последнего в напряжении держит"! А потом Путин согласился. И все поняли – ничего не поменялось. Та же власть с теми же достоинствами и недостатками будет вершить политику в стране еще 4, а может быть, 8 или даже 12 лет. А то и больше – смотря когда возьмутся за Конституцию.

С точки зрения власти, искренно или притворно желающей защитить свои завоевания, отстоять "курс", все произошедшее – очень прогрессивно. "План Путина" – это, прежде всего, команда, которая его обслуживает. В этой команде много интриг, здесь есть свои бездари и провидцы, свои проходимцы и профи высокой пробы. Но в целом она обладает широким обзором, держит в поле зрения все: от космоса и нанотехнологий до структур отечественного футбола. Приход во власть даже ограниченного числа людей "с улицы" значил бы ревизию всего сделанного и несделанного за время правления Владимира Путина.

Оснований считать, что такой аудит может осуществляться корректно, у самого Путина маловато: он сам не без труда все эти годы "держал слово", данное когда Борису Ельцину. Потому призывы к обновлению власти, учитывая природу этой власти, ее происхождение и ее среднесрочные запросы, на деле означал бы радикальную "чистку".

Поэтому власть себя законсервировала, формально не переступив ни через демократические процедуры, ни через конституционные заповеди. Оказалось, что буква Закона – вша перед духом Закона. Что премьер, если надо, и в президентской республике (если это Россия) будет сильнее президента: просто надо, не меняя Закон, инструктивным письмом обязать силовых министров подчиняться главе правительства. И пусть в премьера первым бросит камень тот, кто не увидит в этом "уточнении" лишь следование очевидной субординации...

Таким образом, российская власть в 2007 г. предельно осовременилась. Она подчеркнуто коррелирует свои действия с демократическими нормами, невзирая на сухой остаток. Она прагматична и все меньше играет в византийские игры на публике – и в этом смысле она еще и более прозрачна, а значит (как только эксперты в это уверуют) – более предсказуема. Власть дала понять, что сюрпризы в политике – дело из ряд вон выходящее. Потому что стабильность, кто бы как ее ни понимал, нужна решительно всем. А кому не нужна – тот маргинал с нероссийским паспортом в кармане.

И тут надо понять: 2007 г. явил нам не конъюнктуру власти, а самоё систему власти, которая утвердилась в стране на годы вперед. Мандат на право использовать данную модель в "делании" политики дали граждане страны. Избиратели. Народ. Конечно же, не все. Конечно же – не всем. Но желание соотечественников зацементировать сложившуюся систему, позволив ей "бродить" лишь в собственных полых "внутренностях", очевидно любому непредвзятому наблюдателю.

Власть уже стала прагматичной. Теперь очередь становиться прагматиками за гражданами, которую эту власть избрали.