"Он мог бы быть Богом, да Господь от этого уберег"

Недавнее высказывание президента Зимбабве Роберта Мугабе о том, что премьер-министр Соединенного Королевства Гордон Браун является "маленькой, крохотной точкой на нашей планете", заставил британских журналистов, которые сами остры на язык, задуматься о классических примерах политического сарказма. Порывшись в архивах, сотрудники авторитетного издания The Times выдали самый настоящий рейтинг саркастических заявлений высокопоставленных чинов.

Главный вывод, который делают журналисты, - это то, что самое лучшее из политического сарказма, похоже, давно позади. Сейчас же, к примеру, в Палате общин остроумием, по-видимому, отличается только представитель тори Николас Сомс. "А мне, Джованни, порцию джина с тоником", - может выкрикнуть политик в адрес главы британской делегации в ПАСЕ Джона Прескотта, который в свое время работал стюардом на корабле. Или взять хотя бы претендующие на искусный сарказм замечания лейбориста Денниса Скиннера о наркотиках в адрес лидера консерваторов Дэвида Камерона, который и сам порой способен на более-менее удачные презрительные формулировки.

Поистине же золотой век политического сарказма, по мнению The Times, пришелся на викторианскую эпоху, когда на протяжении целых десятилетий страна наблюдала схватку между тогдашним премьером Уильямом Гладстоном и одним из основателей Консервативной партии Бенджамином Дизраэли. "Мистер Гладстон обращается ко мне так, словно я - публичное собрание", - заявила как-то сама королева Виктория. "У него нет ни одного недостатка, который бы его оправдывал", - сказал однажды Дизраэли о своем оппоненте. Или вот еще более яркий ответ Дизраэли на вопрос, чем несчастный случай отличается от катастрофы: "Если бы Гладстон упал в Темзу, это был бы несчастный случай. Если бы его кто-то спас, это, полагаю, было бы катастрофой". А вот ответные удары Гладстона, отмечает издание, на этом фоне казались нелепыми.

Следом в табели о рангах издания расположился Уинстон Черчилль, который, казалось, грубил кому-то чуть ли не каждую свободную минутку. При этом больше остальных от него доставалось Клементу Атли - человеку, который вызвал перерыв в царствовании Черчилля на посту премьера. "Овца в овечьей шкуре", - говорил о нем политик. Или вот еще: "Скромный человек, у которого есть много поводов для скромности". А вот его приговор сэру Стэффорду Криппсу, политику-лейбористу, который слыл большим ханжой: "Он мог бы быть Богом, да Господь от этого уберег". Но, пожалуй, лучшая фраза была произнесена Черчиллем в тот момент, когда в дверь туалетной кабинки, где он находился, постучался секретарь и сообщил, что с ним-де хочет увидеться лорд-хранитель тайной печати (Lord Privy Seal). "Скажите лорду-хранителю тайной печати, что я сейчас запечатан в собственном туалете (обыгрывается другое значение слова "privy") и не могу иметь дело с двумя кусками дерьма сразу", - сказал он.

Немногим хуже, по мнению The Times, политический сарказм был развит в период с 1970-х по начало 1990-х годов. Возможно, это объясняется тем, что в указанные годы все высокопоставленные политики друг друга ненавидели, причем зачастую задевали своих однопартийцев. "У него все равно что кукурузный початок в заднице", - сказал Алан Кларк о Дугласе Херде. А сэр Эдвард Хит на вопрос о том, почему Тэтчер так его недолюбливает, пожав плечами, произнес: "Я не врач". О той же Тэтчер экс-министр обороны Джонатан Эйткен как-то сказал: "Она наверняка уверена, что Синай - это множественное число от существительного "синус".

Кстати, как отмечает издание, эпитетов, которыми разные люди в разное время наградили Железную леди, хватит, наверное, на отдельный рейтинг и даже целую книгу. "Когда она говорит не думая, она говорит то, что думает, - размышлял лорд Сент-Джон оф Фоулсли". В свою очередь, сэр Клемент Фрейд прозвал ее Attila the Hen (дословно - "курица Аттила", каламбур основан на созвучии hun - "гунн" и hen - "курица"). А вот после Тэтчер - как отрезало. Когда Тони Блэр ушел в отставку с поста премьера, ведущий обозреватель The Times Бен Макинтайр отметил, что "за десять лет Тони Блэр не произнес ни одного афористического публичного оскорбления, которое стоило бы запомнить". И как тут британским журналистам не позавидовать той же Италии, где Романо Проди своими перлами подает пример другим политикам. "Премьер-министр цепляется за статистику, как пьяный - за фонарный столб, - сказал он недавно о Сильвио Берлускони. - Не для того, чтобы она освещала ему путь, а просто чтобы не рухнуть". Впрочем, для нашего времени это, к сожалению, редкость.

Лучшая десятка образцов политического сарказма по версии The Times:

Оскорбленные:
"Мистер Гладстон обращается ко мне так, словно я - публичное собрание", - королева Виктория о Уильяме Гладстоне.
"Уинстон посвятил лучшие годы своей жизни подготовке своих речей-экспромтов", - консерватор Смит об Уинстоне Черчилле.
"Овца в овечьей шкуре", - Уинстон Черчилль о Клементе Атли.
"Он мог бы быть Богом, да Господь от этого уберег", - Уинстон Черчилль о Стэффорде Криппсе.
"Премьер-министр цепляется за статистику, как пьяный - за фонарный столб", - Романо Проди о Сильвио Берлускони.

Оскорбители:
"У него нет ни одного недостатка, который бы его оправдывал", - Бенджамин Дизраэли об Уильяме Гладстоне.
"У него все равно что кукурузный початок в заднице", - Алан Кларк о Дугласе Херде.
"Она наверняка уверена, что Синай - это множественное число от существительного "синус", - Джонатан Эйткен о Маргарет Тэтчер.
"Это все равно что отдать себя на растерзание дохлой овце", - Денис Хили о нападках со стороны Джеффри Хау.
"Когда она говорит, не думая, она говорит то, что думает", - лорд Сент-Джон оф Фоулсли о Маргарет Тэтчер.