Алексей Рыбников: "Люди должны сравнивать"

История легендарного латиноамериканского разбойника Хоакина Мурьеты, воплощенная в спектакле, произвела фурор в 70-е годы. Но зрители надолго были лишены удовольствия видеть рок-оперу на сцене. Работа над новой версией "Хоакина Мурьеты" шла два года, многое в ней поменялось, но неизменной осталась прекрасная завораживающая музыка Алексея Рыбникова, который любезно согласился ответить на несколько вопросов.

"Yтро": Алексей Львович, сколько вам было лет, когда вы написали первое музыкальное произведение?

Алексей Рыбников: Мне было восемь лет. Под впечатлением трофейного фильма "Багдадский вор" я написал прелюдию "Восток".

"Y": Кто из композиторов оказал на вас влияние?

А.Р.: Я очень люблю музыку Чайковского, Хачатуряна, который был моим учителем, - сначала я слушал его музыку по радио, она на меня произвела огромное впечатление, - очень люблю Стравинского, Прокофьева. В 70-е годы меня увлекла академическая рок-музыка, если так можно сказать.

"Y": То есть именно увлечение рок-музыкой подтолкнуло вас к написанию рок-опер?

А.Р.: Да. Вообще, я закончил Московскую консерваторию как классический, симфонический композитор, даже преподавал там долгое время. Потом меня захватила стихия рок-музыки. Я, вопреки сложившимся академическим представлениям о том, какой должна быть музыка в условиях советской власти в 70-х годах, написал рок-оперу "Звезда и Смерть Хоакина Мурьеты", которая была немыслимым вызовом Союзу композиторов да и вообще всем.

"Y": Потом появилась "Юнона и Авось"...

А.Р.: В "Юноне и Авось" совсем другие веяния. Для меня это, прежде всего, не рок-опера, а опера на духовные, религиозные темы и то, что там православное пение и русский романс, гораздо важнее, чем рок. А "Звезда и Смерть" - это рок-музыка в чистом виде.

"Y": Премьера "Звезды и Смерти Хоакина Мурьеты" состоялась в Ленкоме в 1976 году. Чем новая постановка будет принципиально отличаться?

А.Р.: По драматургии не переделывалось ничего, хотя сначала и думали, что нужно новое прочтение, появлялись идеи, как перевернуть все с ног на голову. Но чем дальше работали, тем больше понимали, что та драматургия остается чрезвычайно современной. И сегодня, может быть, она даже стала более актуальной.

"Y": В чем заключается актуальность?

А.Р.: Это история людей, которые из отсталых стран, из глубокой провинции приезжают в столицы, в развитые страны, пытаются там устроить свою жизнь, заработать. Но натыкаются на жесточайшее сопротивление: сталкиваются с национализмом, с отторжением, и начинается кровавый конфликт, происходит личная трагедия. И это очень актуально для всех стран. Как для США, где разворачивается действие спектакля, так и для Европы и России.

Кроме того, в пьесе есть трагическая любовная история - это вечная тема. Мистическая линия, то есть появление такого демонического персонажа как Смерть, который сталкивает людей, в 70-е годы достаточно серьезно и резко отрицалась официальными властями. Ведь если бы людей не сталкивало зло, то они могли бы жить мирно и хорошо, но всегда находится злая мистическая сила, которая делает это. Персонаж Смерти - это тоже достаточно актуальный мотив того, что вообще происходит, и в искусстве в том числе. Эти компоненты оказались очень современными, и менять там ничего не пришлось. Выяснилось, что то, что мы сделали тогда, может быть, опережало свое время.

"Y": Все остальное новое?

А.Р.: Да, новое звучание (играет Дмитрий Четвергов со своей группой): оно стало абсолютно современным, более жестким. Это сочетание разных музыкальных направлений, но, безусловно, опера стала жестче и тяжелее.

В "Ленкоме" сценографии практически не было, потому что спектакль был подпольным, и существовал почти без декораций. Здесь Теодор Тэжик сделал достаточно необычные для современного театра решения, но, что мне очень важно, это не выходит за рамки общей стилистики спектакля. Было бы безвкусным сейчас устраивать некое красивенькое действие, так что декорации тоже очень жестко сделаны, они не мешают воспринимать происходящую драму.

И, конечно, новое поколение актеров. Хотя и тогда в спектакле принимала участие молодежь - Николай Караченцов, Александр Абдулов. И сейчас у нас принимает участие только молодежь, многие из них не видели спектакля и, к сожалению, не слышали записей и вообще не имели представления, что это за произведение. Они открывали для себя все заново, для них это первое прочтение.

"Y": Вы легко нашли исполнителей на главные роли?

А.Р.: Проблемы с исполнителями были очень серьезные. Мы начали искать среди актеров, которые пели в мюзиклах, но оказалось, что их манера пения совершенно не годится для рок-опер. Здесь может быть или актерское пение, или настоящий рок-вокал, который оказался у Димы Колдуна. Игорь Сандлер - ветеран, он в роке очень давно и знает, что это такое. Он играет роль Смерти, других кандидатур на эту роль не было. У Светы Светиковой есть опыт пения в мюзиклах, и это - ее роль, ее вокал замечательно звучит. Но главное, что она драматически эту роль играет. А роль достаточно сложная: нужно сыграть предсмертную агонию женщины, которая подверглась надругательству. Это тяжелый психологический момент, но она с этим очень интересно справилась. Остальные - это актеры нашего театра.

"Y": Почему вы решили возобновить "Звезду и Смерть"?

А.Р.: Многие спрашивали, почему в Москве не идет этот спектакль, хотя по России он продолжает ставиться молодежными труппами, разными театрами. Я почитал форумы в Интернете и понял, что многие люди слушают старый диск, очень его любят.

"Y": Вы не боитесь, что люди старшего поколения, которые видели спектакль в "Ленкоме", посмотрев новый вариант, начнут сравнивать, говорить, что та постановка была лучше?

А.Р.: Одно время в Москве сразу в трех театрах шла "Чайка" Чехова, и все сравнивали: там хуже, там лучше... Замечательно! "Чайке" это пошло только на пользу, Чехову пошло на пользу. Люди должны сравнивать! Произведение должно жить во многих видах.

"Y": Когда писатель создает какое-то произведение, то в главного героя он вкладывает свои мысли, чувства. К музыке это тоже применимо? Вам импонирует Хоакин Мурьета?

А.Р.: Больше того, если не отождествляешься с этим героем, не чувствуешь, что ты - это он, написать ничего невозможно. Так было и с Резановым, так и с Хоакином... Если начинаешь про кого-то писать, то обязательно пишешь и про самого себя.