Приглашение на суицид

Журналисты и все желающие приглашались на это дикое зрелище в качестве зрителей.

Тема суицида среди сотрудников российской милиции в последнее время всплывает все чаще. Специалисты не раз повторяли давно известные истины о том, что причина этого кроется в большинстве случаев в социальной неустроенности милиционеров, а также в психологическом дискомфорте, связанном со спецификой работы. Еще одна причина, побуждающая людей расставаться с жизнью, упоминается как-то вскользь – это профессиональная незащищенность сотрудников правоохранительных органов. Именно обостренное чувство социальной несправедливости вынудило Сайфутдинова решиться на крайний шаг.

Как нередко случается в российской милиции, причиной злоключений поселкового участкового инспектора стали его прямые профессиональные обязанности, а именно – пресечение действий распоясавшегося наркомана, до полусмерти избившего свою беременную жену, которая в результате побоев потеряла ребенка. Однако желание помочь несчастной женщине вылилось во встречное заявление зарвавшегося садиста. Он обвинил участкового Сайфутдинова, а также еще двоих сотрудников патрульно-постовой службы в допущенном в отношении него рукоприкладстве. Причем гражданин садист поведал о побоях только спустя сутки после якобы случившегося избиения милиционерами. Наркоман надавил на жену, заставив забрать заявление, и карательная машина завертелась в отношении самих милиционеров. Первое дело с успехом замяли, а вот за второе взялись с огромнейшим рвением. Итог поразил: сотрудники МВД получили по три года условного наказания. Из материалов дела выяснилось, что в местной прокуратуре подошли к разбирательству, мягко говоря, предвзято и недостаточно объективно. А обвинение строилось всего лишь на показаниях якобы избитого хулигана. В общем, правосудие, словно иронизируя над самим собой, поставило все с ног на голову, перепутав полюса. Живость и неподдельный интерес прокурорских работников при "установлении истины" в отношении Сайфутдинова наводит на печальную мысль, что в недрах этого ведомства существует негласное указание, а точнее, некая разнарядка на дела в отношении сотрудников МВД.

Взывая к справедливости, Сайфутдинов сначала объявил голодовку, а затем пытался выяснить в разных инстанциях, в чем он, как представитель правоохранительных органов, неправильно трактует закон. Последней надеждой стал для участкового инспектора Верховный Суд.

Ситуация с тюменским участковым как в зеркале отразила весь хаос, существующий сегодня в сфере деятельности правоохранительных структур России. Незащищенность по-прежнему дамокловым мечом висит над сотрудниками МВД. Сколько случаев, когда милиционеры оказывались в камерах следственных изоляторов всего лишь по наветам каких-либо бандюков... Дико, нелепо, но это так: сегодня любой недовольный может попросить друга поставить себе бланш под глаз и отправиться в прокуратуру с жалобой на неугодного ему "мента". И сотрудник милиции, вместо того чтобы бороться с преступностью, будет чуть ли не ежедневно оправдываться на допросах, что пальцем не трогал какого-нибудь представителя ОПГ, а поил его, скажем, чаем с вареньем.

Сегодня мы очень много говорим о правах человека, о защите его от произвола правоохранительных органов. Но за дебатами забыли о человеках, служащих как раз в тех самых органах. Куда важнее привлечь внимание к "униженным и оскорбленным" милицией, проводя кампании под названием "милицейский беспредел". Каждый случай доставления в отделение с применением силы какого-либо распоясавшегося гражданина воспринимается как произвол. А уж если милиционер применил оружие при задержании или в пределах необходимой самообороны...

Представители закона сегодня все чаще оказываются вне Закона, без его поддержки и защиты. Это действительно так. Разве не абсурд, что люди в милицейской форме сами оказались незащищенными ни в социальном, ни в профессиональном отношении? А законодатели, повернувшиеся к милиции мягким местом, никак не желают менять этого положения.

...Тюменского участкового Рафиса Сайфутдинова, готового сжечь себя перед зданием Верховного Суда, казнили уже давно – в тот день, когда суд признал его виновным в преступлении, которого не было.