Африканские жертвы и Жан Кокто

Африка становится нынче самым модным континентом. И не только как туристический маршрут с элементами экстрима , хотя, видит Бог, ни одно агентство не в состоянии предложить вам нечто более экзотическое, чем сафари в Намибии или Кении.

Но главный козырь сегодняшней Африки - вовсе не торговля дикарской самобытностью и слоновьей костью. Самый древний материк по многим статьям моложе Старого Света, здесь все только начинается, и прав тот, кто не делит – на свое и чужое, на традиционное и перенятое. Взять все самое лучшее от старушки Европы, отполировать местными колоритом и отправить обратно – пусть восхищаются! И мы не устаем восхищаться. Лично моя влюбленность в "черный материк" зародилась, когда я впервые попробовала дивные вина, произведенные в ЮАР. Ничуть не уступающие классическим образцам Бордо и Бургундии: красные вина - гуще, чем кровь, а белые - прозрачнее, чем слеза, созданные виноделами, приехавшими из Помероля или Австралии, из Португалии и Мозеля. Они привезли сюда лучшие лозы – но это уже не то шардонне, каберне или шираз, к которым привыкли европейцы, африканский климат позволил создать нечто новое, необычное и непревзойденное. Чего стоит только вино Pinotage, производимое из оригинального винограда, растущего только здесь.

Я полюбила Африку всей душой, однако ЧМЯК-2002 заставил меня сделать тот самый шаг от любви до ненависти. Какими только словами я ни проклинала Бубу Диопа за проигрыш моих любимых французов (о да! в футболе я гораздо консервативнее, чем в винах). Я не желала признавать, что Пети играл лениво, что Зидан отсутствовал вовсе, я всю вину валила на этих "ужасных, грубых, отвратительных сенегальцев". Но африканцы умеют делать игру, и мне пришлось это признать. Объявив себя расистом, втихую делала ставки именно на Африку. Успокаивалась я лишь при мысли, что лучшие "черные футболисты" все равно играют в европейских клубах, вот и научились.

Я поняла, что в Африке возможно все.

И главным доказательством для меня явилось событие, произошедшее Фестивале Фестивалей в Санкт-Петербурге. Событие, которое является достойным занесения в летопись киноистории. 28 июня был обозначен в афише как день кинематографа Намибии.

Я видела это! Честное слово, намибийское кино существует, и у него есть большое будущее именно потому, что Африка умеет забирать все лучшее из Европы и делать своим.

Фильмы Александра Хониша – игровые и документальные - не имеют ничего общего с экзотическими репортажами из серии "клуб кинопутешествий", необычный колорит для режиссера является лишь фоном, а не самоцелью. И зачем нам "глядеть на мир глазами Сенкевича", если стал возможен взгляд "оттуда" - изнутри. Намибия, бывшая провинция ЮАР, получила независимость лишь 12 лет назад. И самобытность их кинематографа примирила меня даже с экзерсисами "африканского футбола". В фильмах Хониша отсутствуют ритуальные танцы и маски, жертвенные костры и магия пустыни, завлекательность сафари и социальная тематика "угнетенного народа". Современный мир музыки, мир театра, мир живописи – вот та Африка, которую нам дарит намибийский режиссер немецкого происхождения, живущий и творящий последние годы в Виндхуке – столице страны.

"Сидади – это по-нашему" - история древнейшего национального музыкального инструмента, владелец которого решил модернизировать "тыкву с волосяными струнами" и подключил к ней усилитель. Главное для героя – это сочетание времен и культур. Он считает, что если электричество уже изобретено, почему бы не играть современную музыку с его использованием.

История фестиваля, представленная в фильме "Семинар художников"/b>, рассказывает про самых известных африканских мастеров живописи, фотографии и мелкой пластики, собравшихся на три дня со всего материка и создавших уникальные произведения культуры, оставленные потом в пустыне. И если наше сознание примирилось уже с картинами китайцев, нарисованными в полосе прибоя и смытыми волной, то такое "жертвоприношение пустыни" по-африкански – это нечто новенькое.

Но самым интересным из показанного явилась запись театральной постановки пьесы Жана Кокто "Свадьба на Эйфелевой башне". Живописнейшая пантомима намибийских актеров с комментариями ведущих – необыкновенно красочное зрелище. Уникальность пластики может спорить с профессионализмом нашего балета. А любой голливудский чечеточник, увенчанный театральными премиями – обыкновенный остеохондрозник по сравнению с тем, что вытворяли эти намибийцы. Своеобразность трактовки французского сюрреалиста раскрывается именно движением, а вовсе не пояснениями "говорящих" актеров. Причем комментаторы были белые и в вечерних нарядах – их слова и не требовались, как не требуется перевод к настоящему кино.

Глядя на все это, понимаешь, что ежели совсем недавно "экзотическим кинематографом" называлось творчество мастеров Таиланда, Тайваня, Ирана или Перу, то это уже все стало близким, родным и почти домашним, и настает момент появления достойного конкурента с несомненным потенциалом, готового состязаться не только в оригинальности.