Ученик Сталина не вынес смерти учителя

Первый рабоче-крестьянский президент Чехословакии Клемент Готвальд свято верил, что прогресс человечества связан с коммунизмом, – он был коммунистом-ортодоксом. Он верил также, что Советский Союз является примером всегда и во всем, – и стремился во всем подражать большевикам. Наконец, Готвальд безусловно верил советским вождям и считал Сталина непререкаемым авторитетом. После смерти Сталина ему, казалось, незачем уже было жить, и он скончался, едва вернувшись из Москвы с грандиозных похорон.

Готвальд не мог похвастаться ни происхождением, ни образованием. Правда, в глазах товарищей по партии и по Коминтерну это был только плюс – "выходцы из народных масс" поощрялись и поддерживались. Будущий президент происходил из бедной крестьянской семьи. Он родился 23 ноября 1896 г. в моравском поселке Дедице недалеко от Вышкова. Его мать была батрачкой и родила сына вне брака. Мать-одиночка, на шее которой висело еще двое младших сестер, бедствовала, потому в 9-месячном возрасте младенец был отдан на воспитание родственникам в Вышков, где находился до 9 лет и где пошел в школу. Потом, когда мать взяла Клемента к себе в деревню, ему приходилось много работать, учился он урывками.

В 1908 г. мать отправила 12-летнего сына в Вену, где жила ее сестра с мужем краснодеревщиком. Помогая дяде в его мастерской, мальчик освоил профессию столяра. Ремесло это, по идее, должно было его кормить, однако по специальности Готвальд почти не работал. Он с детства много читал, был чуток к общественным веяниям и уже с 16 лет участвовал в рабочем спортивном и молодежном социал-демократическом движении.

Между тем накатилась мировая война. Девятнадцати лет отроду Готвальд был призван в австрийскую армию и честно воевал вначале на восточном фронте, потом на итальянском. Попадая на восточный фронт, многие чехи сдавались в плен или перебегали к русским (потом из их числа был сформирован целый корпус); этот никуда не перебегал. Правда, в конце войны молодой человек задумался о себе. Летом 1918 года, попав домой в отпуск, он уже не вернулся в свою часть и затем скрывался вплоть до провозглашения независимой Чехословакии.

До 1920 г. сержант Готвальд служил в чехословацкой армии, а после демобилизации стал работать на небольшой мебельной фабрике в Моравии. Впрочем, делал мебель он недолго. Став через год членом только что образованной Коммунистической партии Чехословакии, Готвальд ушел в политику. В том, что молодой столяр примкнул к коммунистам, нет ничего необычного – увлечение социалистическими идеями в Европе было повальным, только в Чехословакии в то время насчитывалось 350 тысяч членов КПЧ. Необычное состояло в том, что Готвальд мгновенно выделился из общей партийной массы и стал партийным функционером.

Самый крутой коммунист

На новом поприще энергичный молодой человек достаточно быстро стал преуспевать. Пять лет он работал в Словакии, развивая рабочее спортивное движение и редактируя коммунистические газеты "Правда бедноты" и "Голос народа", а уже в 1925 г. был избран членом ЦК и политбюро ЦК КПЧ.

Перебравшись в Прагу и войдя в руководство партии, Готвальд проявил себя сторонником крутых мер и выступил с самой радикальной программой. Он отрицал всё, что было вне коммунистического движения, утверждал, что реформизм социал-демократов развивается в фашизм; фашистской называлась также идеология президента Масарика и тех центристских групп, которые выступали в его поддержку. Готвальд выдвинул большевистский лозунг: "Рассчитаемся с режимом вооруженным восстанием, революцией, диктатурой пролетариата!".

Рвение пылкого революционера было одобрено в Москве, и в 1928 г. Готвальда избрали членом исполкома Коминтерна. В то же время, этот и подобные лозунги отпугнули от партии многих прежних ее сторонников в Чехословакии – далеко не все хотели воевать и приносить великие жертвы, далеко не все приветствовали призывы к насилию. В партии разразился кризис, в ее рядах осталось только 30 тысяч человек.

В этой ситуации в феврале 1929 г. на V съезде КПЧ молодые радикалы избрали Готвальда генеральным секретарем партии. Его курс на большевизацию партии победил, и он продолжил будоражить общественность, призывать к революции, к классовой борьбе. В том же году Готвальд впервые был избран в парламент, и 21 декабря (кстати, в день 50-летия Сталина) прозвучало его предельно откровенное заявление: "Вы все под началом империалистических хищников, и вы ходите набираться ума у Печков, Вейманов, Ротшильдов и Прейссов... А мы являемся партией революционного пролетариата, и нашим высшим революционным штабом действительно является Москва. И знаете, чему мы ходим учиться в Москву? Мы учимся у русских большевиков, как вам свернуть шеи, а вы знаете, что русские большевики в этом большие мастера".

Коммунисты явно рвались "на бой кровавый, святой и правый", но до этого дело не доходило. В обстановке всеобщего экономического кризиса и роста фашистской угрозы партия постепенно увеличивала число своих сторонников. В 1934 г. под лозунгом "Не Масарик, а Ленин!" Готвальд был выдвинут кандидатом на пост президента. Избрали, конечно, Масарика. Готвальда же в соответствии с законом об охране республики за вызывающий радикализм выступлений хотели арестовать (уже был выписан ордер), но он успел выехать в Советский Союз.

Здесь он работал в Коминтерне и продолжал учиться у русских большевиков "настоящему делу" вплоть до 1936 г. За год до этого чехословацкие коммунисты поддержали на выборах в президенты Эдуарда Бенеша. Бенеш, придя к власти, подписал с СССР договор о дружбе и взаимной помощи и со временем освободил Готвальда от судебного преследования. Можно было возвращаться домой.

Грозовое десятилетие

Через 40 лет после его кончины, когда закончились социалистические времена, Готвальда называли великим злодеем, коммунистическим тираном, слепым и тупым исполнителем воли Москвы. Это верно только отчасти. Слепым и бездумным он не был. Он много размышлял, сопоставлял, делал выводы, а потом настырно шел вперед. Со временем Готвальд научился маневрировать в политической борьбе, однако по-прежнему больше полагался на угрозы и крепкие пролетарские кулаки. Он обычно немного говорил во время выступлений, предпочитал короткие, ясные формулировки и четко поставленные задачи. В политике он был прагматиком и своих шансов не упускал.

Вернувшись домой, Готвальд поумерил былой радикализм и предложил партии программу образования широкого национального фронта для защиты республики от фашистской агрессии. В критические для Чехословакии осенние дни 1938 г. он больше других произносит речей в поддержку вооруженной борьбы с немецкой агрессией: "Защищаться любой ценой, всеми средствами. Защищаться зубами и ногтями. Драться за каждое дерево, за каждую межу. Драться за каждый дом, за каждую деревню... Противник знает, что мы будем держаться по крайней мере так долго, пока не придет помощь друзей и союзников".

Помощь, как известно, не пришла. И после Мюнхена Готвальд продолжал протестовать против политики соглашательства. Он снова и снова повторял, что босые и безоружные абиссинцы сражались, а чехословаки покорились. Но воевать его страна не стала. В ноябре Готвальд улетел в Москву, откуда и руководил деятельностью своей партии вплоть до освобождения Чехословакии.

Когда вспыхнула война, он стал во главе московского центра чехословацких антифашистов. Его авторитет как безусловной фигуры чехословацкой политической сцены во время войны неуклонно рос. Готвальда как своего поддерживало советское правительство. Бенеш, в декабре 1943 г. подписавший в Москве договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве, чувствовал это, но воспринимал политическое возвышение лидера коммунистов как дело неизбежное и возражать опасался.

А Готвальд, претерпевая в СССР все тяготы военного времени, работал как вол. Он часто выступал по московскому радио в передачах на чешском языке, активно способствовал формированию на территории СССР чехословацких военных частей для борьбы с немцами, руководил подготовкой партизанских отрядов для Чехословакии. Дни Словацкого национального восстания осенью 1944 г. едва не стали для него последними в жизни – в это время Готвальд перенес сильный инфаркт и долгое время не вставал с постели. Вернулся в строй, и то не долечившись до конца, он только перед новым 1945 годом.

4 апреля в словацком городе Кошице было создано новое правительство Национального фронта, в котором впервые оказалась представленной и компартия; Клемент Готвальд был назван заместителем председателя правительства. Он вернулся в Прагу как один из победителей. В это время он заявляет о самостоятельном чехословацком пути к социализму, не отвергает сотрудничества с другими социалистическими партиями, говорит о поддержке демократических и гуманистических идеалов Масарика, уважении свободы слова, печати и отправления культов. Это нравилось, это привлекало; авторитет его партии стремительно возрастал. Если КПЧ вышла из подполья, имея 40 тысяч членов, то концу лета 1945 г. в ее рядах было уже примерно 750 тысяч человек.

В мае 1946 г. компартия победила на общегосударственных выборах. КПЧ вместе с социал-демократами получила в парламенте абсолютное большинство, Готвальд был утвержден премьер-министром. Он еще говорил о ненасильственном переходе к социализму, обеспеченности политических свобод в стране, однако на практике всё выходило иначе.

Победоносный февраль

Коммунисты хотели абсолютной, безраздельной власти. К этому их подталкивала и Москва. В феврале 1948 г. они решились. Началось с того, что краевым главой Корпуса национальной безопасности были освобождены от должности 8 руководителей районных отделений КНБ в Праге, все – не коммунисты. Представители правых партий в правительстве немедленно заявили свой протест, по их настоянию был одобрен проект решения, согласно которому министр внутренних дел должен был отменить приказ и оставить уволенных на прежних постах. Далее министр внутренних дел Носек стал саботировать выполнение этого решения, а председатель правительства Готвальд – интриговать и поддерживать его. В конце концов некоммунистические министры (12 человек) подали прошение об отставке президенту Бенешу. Разразился правительственный кризис.

Готвальд хотел, чтобы на место ушедших министров были назначены его однопартийцы. Постоянно посещая президента, он упорно давил на него. Теряющий физические силы Бенеш вяло сопротивлялся и тянул время. Готвальд разработал следующий сценарий действий: собрать манифестацию на Вацлавской площади; если президент отклоняет отставку – вести народ к резиденции президента и требовать либо отставки министров, либо отставки президента. Как крайнее средство – провозгласить всеобщую забастовку.

Под давлением коммунистов Бенеш принял отставку министров. К этому времени была проведена предупредительная часовая забастовка, вооружены отряды рабочей милиции. Президент знал, что на стороне коммунистов армия, безопасность, госаппарат и понимал, что у него нет шансов. К тому же ходили слухи, что на венгерской границе для движения на Чехословакию развернуты части Красной Армии.

Тактика запугивания сработала. 250 депутатов из 300 подписали заявление, что будут поддерживать правительство Готвальда, в котором теперь оказались почти одни коммунисты. Из старых политических деятелей место в правительстве сохранил только беспартийный министр иностранных дел Ян Масарик, который пользовался доверием Готвальда; через несколько дней после февральских событий он был найден мертвым под окнами своей квартиры в здании Министерства иностранных дел.

После февраля больной и оказавшийся в одиночестве Бенеш сразу хотел уйти в отставку, но протянул до лета. Он оставил свой пост 7 июня 1948 г., а через неделю Клемент Готвальд единогласно был избран президентом республики. В Чехословакии началась социалистическая эра.

Kupredu, zpatky ni krok! – Вперед, ни шагу назад!

Перемены в стране осуществлялись под этим хлестким лозунгом на фоне выпуска брошюр типа "Клемент Готвальд – великий ученик Ленина и Сталина" и "Ленинским курсом за Сталиным!". Были национализированы все предприятия тяжелой промышленности, взята за основу советская модель плановой экономики. В деревне стали создаваться сельскохозяйственные кооперативы по образцу колхозов, в городе оказывали давление на мелких производителей для включения их в общественное производство.

Началось строительство крупных заводов, тяжелая и легкая промышленность оказалась переориентированной на отгороженный "железным занавесом" социалистический лагерь. Упадка уровня жизни не произошло – как и прежде, всем хватало на хлеб, колбасу и пиво. Новая идеология внедрялась в обстановке энтузиазма большинства.

Инакомыслящее меньшинство безжалостно подавлялось. С государственных и общественных постов сразу после февраля 1948 г. вынуждены были уйти 28 тысяч человек. Из армии были уволены 5000 офицеров (треть офицерского корпуса), университеты покинули 7000 студентов и около 500 преподавателей. Без работы остались 300 руководителей национализированных предприятий. В лагерях принудительных работ с 1948 г. по 1954 г. побывало 80 тысяч человек – "неблагонадежных" и "буржуазного происхождения"; тысячи недовольных были заключены в тюрьмы. Большое число людей, не желавших жить в новом режиме, убежало на Запад. Власть поначалу приветствовала массовый исход своих противников из страны, но потом границы были закрыты, "бегуны" отлавливались и направлялись в лагеря.

При Готвальде невиданного размаха достигли политические судебные процессы, которых Чехословакия раньше почти не знала. С осени 1948 г. до конца 1952 г. было вынесено 233 смертных приговора; 178 из них привели в исполнение. Многие из политических противников Готвальда, которые не успели уехать, закончили жизнь в тюрьмах. Пострадали и его соратники по борьбе за власть: Рудольф Сланский, Карел Шваб, Владо Клементис были повешены, Мария Швермова, Густав Гусак, Йозеф Павел долгие годы провели за решеткой.

Наверное, Готвальд чувствовал, что ведет страну не так и не туда. Пишут, что в конце жизни он находил утешение в алкоголе. Последний год жизни президент сильно болел. Тем не менее в марте 1953 г., когда умер Сталин, он полетел в Москву. Похороны были пышными, долгими и очень утомительными для их участников. Готвальд вернулся в Прагу подавленным и в плохом физическом состоянии. Через неделю, 14 марта, он скончался. Ему было 56.

"Ударная бригада социализма" (как называли тогда Чехословакию, которую он создал), торжественно простилась со своим президентом и продолжила свое движение без него. Тело Готвальда с помощью советских специалистов забальзамировали, чтобы сохранить на долгие времена для потомков, но оно не выдержало и нескольких лет. В социалистические времена Готвальд был непререкаемым авторитетом и светочем коммунизма, но после "бархатной революции" память о нем и тех идеях, которым он служил, быстро угасла.