За предателя ответили жены и сыновья

Тот, чье имя стало в Чехии синонимом предательства, ушел из жизни бесславно, но сам, не дожидаясь ареста и неминуемой расправы. Он предпочел пустить себе пулю в висок, а за его преступления потом расплачивались близкие




Вначале о его конце

Было 5 мая 1945 года. В Европе еще шли бои. В этот день в Нью-Йорке оркестры репетировали победные марши, в Москве отмечали День печати и очередную годовщину создателя теории коммунизма, а в Праге вдруг вспыхнуло антифашистское восстание. Оно не было подготовлено и разгорелось неожиданно, но немцам сразу стало неуютно в тихой, едва затронутой войной Чехии.

В городе вовсю гремели выстрелы, сооружались баррикады, когда немецкое командование решило успокоить население по радио. Выступать было поручено Эммануэлю Моравцу, министру просвещения правительства протектората и самому верному чеху, как оценивали его немцы. За годы оккупации этот бритоголовый человек с глазками-маслинами и выразительным носом действительно многократно доказал свою преданность Германии, гитлеризму, нацистским идеям, но ровно настолько, насколько его действия одобряли немецкие хозяева, его ненавидели в родной стране.

Моравец давно сознавал это, он вообще был неглупым, энергичным и очень увлекающимся человеком, однако, сделав однажды выбор, шел до конца. Выскочить из круга уже не мог. И в этот весенний день он был мрачен. Получив распоряжение на выступление, он тут же узнал, что здание пражского радио захвачено повстанцами и что обращаться к народу ему придется из другого города, Мельника. После обеда ему было предложено приехать за инструкциями на Град, где располагалось немецкое командование.

В самом центре было уже горячо. По выезде из Коловратского дворца в машинах услышали выстрелы. Решили ехать другим, кружным путем. На крутом подъеме возле Града машина, в которой сидел Моравец, остановилась вновь: кончился бензин. Побежали за горючим к сопровождающему грузовику, и в этот момент в автомобиле раздался выстрел. Стрелял Моравец: в общей неразберихе он достал из кармана пистолет и пустил себе пулю в правый висок.

Все было кончено. Тот, чье имя стало в Чехии синонимом предательства, ушел из жизни бесславно, но сам, не дожидаясь ареста и неминуемой расправы. В этот день никто не озаботился его похоронами; немцы, довезя труп до здания архиепископской гимназии, выкопали неглубокую яму во дворе возле забора и быстро забросали покойника землей. Через месяц новые власти, дабы удостовериться в гибели Моравца, вскрыли могилу и произвели эксгумацию тела. Сомнений не оставалось, Моравец действительно был мертв, а причиной смерти явилось самоубийство: выстрел был произведен с очень близкого расстояния, на руках остались следы пороха.

Предателей справедливо не любят, и коллаборационистов (а Моравец был именно им) правильно поминают как иуд. Однако время сглаживает острые углы, и сейчас мы можем поразмышлять, как парадоксально пришел Моравец к тем делам, которые обесчестили его имя. При ином повороте событий он вполне мог оказаться героем-антифашистом, ведь до Мюнхена он считался одним из наиболее патриотично настроенных офицеров и журналистов. Однако судьба распорядилась иначе.

Причастность к России

Моравец прожил бурную жизнь. Его молодость пришлась на годы Первой мировой, когда сама обстановка рождала у многих способности к большим делам и склонность к авантюризму. Он родился 17 апреля 1893 г. Праге в семье торговца. Семья была не богатая, но и не бедная; отец приложил усилия, чтобы старший сын получил образование. Семнадцати лет Эммануэль поступил в Высшую промышленную школу с преподаванием на чешском языке. Он казался упертым чешским патриотом: в 1911 г. демонстративно вышел из католической церкви, считая ее служанкой Габсбургов, проводящей античешскую политику, во время балканских войн 1912-13 гг. симпатизировал сербам, подчеркивавшим принадлежность к славянскому корню. До войны он успел еще поработать после учебы, а с началом войны пошел добровольцем в армию. Проливать кровь за австрийцев Моравец явно не желал, через полгода попал на русский фронт, а еще через 6 недель сдался в плен вместе с очень многими сослуживцами.

Проведя полгода в очистительном карантине в Самарканде, он снова записался добровольцем, на этот раз уже в Чешскую дружину, чтобы воевать с австрийцами. Разбирательство его заявления затянулось, и Моравец пошел другим путем. В мае 1916 г. в чине поручика он вступил в ряды 1-й Сербской дивизии в России и уже в июле попал на румынский фронт в Добруджу. Бои с болгарами здесь шли позиционные, частыми были артиллерийские обстрелы, и в сентябре Моравец получил тяжелую контузию. Несколько месяцев госпиталя в Одессе пролетели для него, как волшебный сон, а когда он очнулся, на дворе уже был 1917-й год и казавшаяся упоительной для чехов русская революция. Моравец попросился к землякам, в Чехословацкий корпус, его отпустили с миром. Чехов готовили к боям всерьез и основательно, но пока суть да дело, прогремел "Великий октябрь", и воевать чехам стало не с кем. Начался их многомесячный исход из России, и Моравец стал его активным участником.

Воевал он мало. В разгар столкновений с красноармейскими отрядами летом 1918 года упал с лошади, сломал ключицу и был отправлен в Омский госпиталь. Залечив ключицу, он снова попадает в госпиталь, уже с аппендицитом. Поправляя здоровье, он стал писать в издаваемые чехами газеты, начав с заметок об устройстве пулемета и требованиях военного устава. Дело шло, не отрываясь от больничной койки, Моравец подрастал в карьере и 1919 год встретил в чине капитана и сотрудника Политико-информационного отдела военного представительства ЧСР в Сибири.

Потом последовало новое назначение, он стал руководить техническим отделом на о. Русском во Владивостоке. Здесь он принял участие в антиколчаковском выступлении генерала Р.Гайды. Попытка переворота оказалась неудачной, пути Моравца и Гайды разошлись навсегда. Опереточный сибирский анабазис легионера Моравца завершился свадьбой: в начале 1920 г. он женился на Елене Георгиевне Бек. Жена была значительно моложе капитана, ей не было еще и 17 лет. Она была рада покинуть несчастную Россию, когда в апреле супруги отплыли из Владивостока на транспортном судне, увозящем нагулявшихся легионеров на родину.

Принадлежность к Чехословакии

До Праги добирались вокруг света, через два океана. Молодые оказались дома только в середине сентября; через две недели у них родился сын, названный Игорем. Эммануэль Моравец немедля подал прошение в армию, куда вскоре был зачислен и направлен на службу в Закарпатье, в Ужгород. В конце года над офицером пролился дождь наград: он получил сразу два креста (в том числе румынский) и две медали, со временем прибавился еще югославский орден. Прослужив в Ужгороде полтора года, деятельный капитан перевелся в Прагу для учебы в Высшей военной школе. Через год окончание учебы совпало с рождением второго сына Йиржи (в семье Юра) и повышением в звании до майора.

В 20-е годы имя Моравца часто мелькает в хронике в связи с разными и непохожими событиями. Он публикует несколько книг на военные темы. В разгоревшемся скандале в связи с отставкой начальника генерального штаба Р.Гайды Моравца используют как важного свидетеля против генерала. Почти одновременно с этим военные ревизоры обвиняют его в финансовых махинациях с целью обогащения; Моравцу удалось отвертеться, только переведясь на службу в Словакию.

При этом он становится подполковником, а в 1931 г. – профессором военной истории Высшей военной школы. В 1932 г. подполковник разводится с русской женой, наконец обратившей внимание на его многолетнюю связь с юной словачкой Павлой Сонди. Моравец всю жизнь питал слабость к молоденьким старшеклассницам. Его новой жене, брак с которой последовал незамедлительно за разводом, только 18 лет; через месяц после бракосочетания у Моравца рождается последний его сын, Павел.

А бурная жизнь идет не только на любовном фронте. Военный историк начинает сотрудничать с газетой "Лидове новины", для которой в середине 30-х годов пишет по 50 статей в год. Его имя становится популярным, в 1933 г. уже полковника Генерального штаба Моравца принимает у себя президент Масарик. На похоронах президента в 1937 г. именно Моравец как блестящий офицер и интеллектуал был избран руководителем траурного кортежа.

Когда наступил судьбоносный для Чехословакии 1938 год, Моравец оказался в первых рядах воинствующих патриотов. Летом и осенью, в самые сложные для страны месяцы, он писал хлесткие статьи, в которых доказывал, что с немцами можно воевать, что Германия не выдержит столкновения с союзными Чехословакии европейскими державами.

В разгар судьбоносной осени у Моравца произошло очередное обострение семейной жизни. Когда его жена привела в дом молоденькую служанку Йолану Эммерову, полковник не обошел ее своим вниманием. Дело сладилось мгновенно, тем более что служанка была самого "его" возраста – 16 лет. Она не устояла перед офицерско-журналистским напором, а в результате в сентябре 1938 г. Моравец развелся и с Павлой. Эммерову он взял в жены уже в период своего последнего взлета, в 1942 году.

23 сентября в стране объявляется всеобщая мобилизация, Моравца назначают начальником штаба Южноморавского направления. Он отъехал в Зноймо, но через несколько дней покинул свою часть и отправился в Прагу. Здесь он добивается приема у президента Бенеша и пытается уговорить последнего объявить немцам войну. Бенеш ушел от ответа, а присутствовавший в кабинете премьер-министр Сыровы в конце концов прогнал ретивого полковника в часть. 30 сентября был подписано Мюнхенское соглашение, Чехословакия пала без боя.

Моравец еще питал надежду вместе с некоторыми сослуживцами выступить против Бенеша и развязать военный конфликт, однако 5 октября Бенеш ушел в отставку. Острые антинемецкие статьи Моравца вызвали недовольство правительства и военного руководства, и через месяц полковника отправили "в отпуск с ожиданием назначения". Это означало конец армейской карьеры.

На службе у фашистов

Отставной полковник заперся дома и стал писать книгу под названием "В роли мавра", в которой подверг пересмотру свои прежние взгляды. Основную вину за произошедшее он возлагал на слабого президента, на предавших страну западных союзников и в новых условиях призывал чехов к самосохранению, т.е. фактически к сотрудничеству с немецкими оккупантами. Немцы благосклонно отнеслись к творению Моравца и помогли быстро издать книгу. Потом она многократно переиздавалась, а автор был приглашен немцами летом 1939 г. в Германию на ознакомительный тур. Моравец съездил, "прозрел" и по приезде полностью отдался служению Германии и ее фюреру.

С августа 1939 г. он стал регулярно выступать по Чешскому радио, ставшему рупором нацистской пропаганды. В течение последующих двух лет он сыграл главную роль в формировании группы так называемых "активных журналистов", которые открыто сотрудничали с оккупантами. Тогда же Моравец сблизился с немецкой тайной службой и нашел путь в канцелярию Карла Германа Франка, "серого кардинала" Гитлера в Чехии и будущего протектора. Своими выступлениями на радио и пронемецкими статьями в "Лидовых новинах" Моравец снискал полное доверие Франка и нового наместника Германии в Праге Рейнгарда Гейдриха.

В начале 1942 г. президент Гаха назвал новый кабинет министров Чехии во главе с Ярославом Крейчи. Министром просвещения по настоянию немцев был назначен Эммануэль Моравец, Это был высший пункт его карьеры, с поста министра он не уходил до своего последнего дня.

Своих сыновей Эммануэль Моравец не забывал. Под влиянием отца молодые люди совершили такие кульбиты, каких никто не мог предположить ранее. Готовящиеся до 1939 г. стать чешскими офицерами, старшие сыновья, получехи-полурусские, получили немецкое подданство и стали служить в вермахте. Игорь Моравец попал в эсэсовские части, стал офицером и получил татуированный номер под мышку. Йиржи (Юра), обладавший художественным дарованием, служил в немецкой армии фронтовым художником.

Моравец рьяно взялся за дело, с которым вполне справлялся. Школы и вузы работали в привычном ритме; в угоду немцам новый министр еще создал и курировал организацию, воспитывавшую чешскую молодежь в профашистском духе. Особенно велика была его роль в различных пропагандистских акциях, на которых он выступал больше и чаще других чешских политических деятелей. Наиболее засветился Моравец во время "манифестаций верности", прокатившихся по всей Чехии летом 1942 г. после убийства чехословацкими парашютистами обергруппенфюрера СС Гейдриха. 2 июня он выступает на грандиозном митинге на Староместской площади в Праге, собравшей 65 тыс. человек. Затем в составе "покаянной" правительственной делегации едет в Берлин на необыкновенно пышно и торжественно обставленные похороны Гейдриха. Далее следуют одно за другим выступления на митингах в Брно, Градце Кралове, Оломоуце. Вечером 3 июля на "присягу Германии" на Вацлавской площади в Праге собралось 200 тыс. человек, и вновь над площадью разносится голос Моравца, убеждающего, призывающего, обязывающего.

Со стороны немецких хозяев претензий к Моравцу не было, чехи слушали, не доверяли и, в основном, проклинали в душе как отъявленного негодяя и предателя.

За предателя ответили жены и сыновья

Моравец не мучил людей, не выносил смертных приговоров, не отдавал приказов о расстрелах. Он только защищал и пропагандировал нацистские идеи, но он знал, как его ненавидят, знал о конце Муссолини, Гитлера и не питал иллюзий на свой счет. Он сам выбрал свой путь и сам определил свой конец, но его личное дело на этом не кончилось.

Еще в дни пражского восстания была арестована его третья жена Йолана Эммерова. Она провела в тюрьме полтора года и была выпущена только потому, что следствию не удалось доказать ее причастность к преступлениям мужа.

После этого настал черед его старшего сына, Игоря. Он служил в германской армии, был эсэсовцем, а после войны долгое время скрывался в Чехии у матери и родственников. Только в 1946 г. он был арестован, при аресте оказал сопротивление и застрелил сотрудника безопасности. Состоявшийся суд не принял во внимание молодость подсудимого, его искренность на допросах и раскаяние. В 1947 г. Игорь Моравец был казнен.

Его мать и первая жена Э.Моравца, вышедшая вторично замуж и имевшая немецкий паспорт, подруги матери – русские эмигрантки, родственники, оказывавшие помощь скрывавшемуся Игорю, – все в той или иной степени были наказаны. Над всеми ними витала зловещая тень коллаборациониста.

Как соловей майской ночью: обнародована запись вокала Успенской без фонограммы

В Москве прошел мемориальный "Музыкальный марафон поддержки от звезд "Русского Радио". Он призван поддержать и тех, кого коснулись страшные события 22 марта в "Крокус Сити Холле", и всех жителей страны, вселить в них веру. Любовь Успенская исполнила на марафоне два хита

Выбор читателей